Люди бегали вокруг Марии с необычным рвением. Работы предстояло много, но девушка была уверена, уже вскоре она сможет пройтись по саду и рассмотреть благоухание всех цветов.

На второй день появилась нужда переделать тропинки. Они были слишком прямыми. Мария заметила, что теперь всегда клониться при ходьбе немного вправо — это следовало учесть. Чтобы разметить новые дорожки, она сама прошлась по всему саду. За ней бегали служанки и беспокойный архитектор.

Когда Мария устала, она остановилась и присела. Архитектор немедленно пометил, где должна стоять скамейка. Затем девушка приказала построить новую будку для садовника, где-нибудь на краю сада, а в старую сказала занести стол и всё нужное чтобы писать. И ванну.

Трейтий день Мария провела в своём новом домике. Она слушала работы за окном и строчила черновики.

“Город точка…”

…

На четвёртый день девушка приказала всем слугам уйти и впервые испытала новый сад в полном одиночестве. Она прошла по воображаемой дорожке, и дорожка действительно бежала у неё под ногами, пока девушка её воображала. Зачем Мария зашла немного в пруд. Тихий шум листьев над головой, эхо воды — всё это наполнило её чудесным умиротворением. Девушка стояла едва не час. Поэтический час, равный минуте, а затем развернулась и пошла назад. Но вдруг, после очередного поворота, она ощутила не запах роз, которые должны были расти рядом, но тюльпаны.

Всё вокруг тотчас смешалось и стало меркнуть. Иллюзия распадалась. Мария шагнула назад, прошла немного, словно убегая от наступающей со всех сторон тьмы и вдруг зацепилась и упала. Её вдавило в свежую грязь. Девушку пробрал холодок. Болела нога. Вокруг была сплошная тьма. Пахло влажной землёй.

Девушка не могла подняться. Она подвернула ногу.

Мария вздохнула и закинула голову.

Какое сейчас было небо?

Вдруг девушка что-то услышала, развернулась, улыбнулась и сказала: “Добрый день, Артур”.

Ей неожиданно подумалось, что если бы жизнь была книгой, сейчас было бы самое время завершить главу, пока она ещё тут, упирается локтями в грязь.

К счастью, это не так.

Мария представила рядом юношу. Наверное, он задумчиво смотрел на неё и ему было очень интересно, почему она валяется в белом платье на земле. Наверное, ему очень хотелось вздохнуть.

“Не двигайся”. Сказал он и девушка почувствовал, как её обхватили за спину и за ногу, и как она взмыла над землёй. Мария податливо размякла на руках. Волосы повисли у неё за спиной. Её платье всё ещё было мокрым и грязным, как лужа.

“Рядом домик садовника”. Заметила девушка.

Артур как-то пошевелился, возможно кивнул, и сказал:

“Хорошо”.

И они пошли. Вся дорога была совершенно непонятна для Марии — она видела, как Артур несёт её среди густого тумана. Затем скрипнула дверь, и туман развеялся, вокруг открылась тёплая лачужка. Она была вся завешена цветами, места в ней было мало, и вообще помещение это было весьма уютное. Мария помнила стол, небольшой высокое окошко и прямо под ним — ванну.

“Мне сейчас очень нужно искупаться, Артур”. Сказала девушка, и прибавила, ясно и быстро:

“Пожалуйста”.

Затем всё вокруг закружилось, и Мария оказалась на стуле. Рядом повеяло паром. Девушка всё поняла и стала стягивать платье — оно было мягким и щекотало кожу. Вдруг Мария задумалась. Её пришла очень интересная идея. Если она когда-нибудь — как странно, что у неё раньше не было такого замысла — будет писать о слепом человеке, можно будет, если настанет время неприличной сцены, описать её, приличия ради, с точки зрения самой слепой.

Очень ловкий приём, подумала Мария, снова взмыла, не заметив даже прикосновения на голую кожу, и опустилась из холода в горячую воду.

К её губам прибило пенку.

В белой ванне, покрытая пенкой, лежала девушка. Её рыжие волнистые волосы тянулись под воду; веки её были немного покрасневшими и сморщенными, напоминая гнилые ранки на светлом, красивом и спокойным лице.

Артур смотрел на Марию и замечал некую отстранённость в ней. Не от мира, но от собственного тела. Её движения были неловкими. Мимика исчезла. Казалось, она забывала саму себя после потери зрения — позволяла своему телу исчезнуть вместе с миром вокруг.

Юноша продолжал смотреть. Вдруг Мария спросила:

“Артур, скажи, почему ты теперь такой добрый?”

“Это странно?”

“Ты был очень холодным, когда мы впервые встретились".

Юноша задумчиво посмотрел в окно, задымлённое паром. Спустя некоторое время он заговорил, размеренным и спокойным голосом:

“Ты мне интересна. Мне интересна твоя сила — её стоит изучить. Ещё тот голос и…"

“И?" Спросила неподвижная Мария. Артур вдруг подумал, что она похожа на сломанную куклу. Странно, все куклы лежат неподвижно. Почему кукла, которая лежит неподвижно и говорит кажется сломанной? Юноша покачал головой. Глупый вопрос.

“Я странно себя чувствую, когда ты рядом”.

“Чувство… Артур, расскажи, на что похоже это чувство?" Спросила девушка.

“Напоминает беспокойство. Возможно волнение. Я не знаю почему. В тебе есть как будто что-то ценное и важное. Что именно я пока не знаю, но я привык доверять своей интуиции”.

Юноша задумался и опустил взгляд, словно прямо сейчас пытаясь нащупать исток неясного давления внутри себя.

“Артур, кажется я знаю в чём дело". Вдруг улыбнулась Мария.

Маг поднял на неё взгляд. У него давно уже было предположение, что Мария недоговаривала о том случае, когда с нею заговорил странный голос. Первое время Артур считал его галлюцинацией — девушка явно была тогда не в здравом уме, но после смерти того ребёнка — как её звали? На М… После всего что с ней произошло у Артура возникли, как он сам бы выразился, подозрения. Подозрения что кто-то за ним действительно следит.

Джозеф всегда любил запугивать тайнами, и Артур даже сейчас замечал в себе похожие тенденции. Но иногда они были вовсе не беспочвенными. Юноша насторожился

Мария сказала: “Артур, мне кажется… Ты в меня влюбился”.

“…”

“На самом деле очень мило, что ты говоришь об этом как о странном чувстве, Артур”.

“Мне, наверное, следует немножко помяться, прежде чем давать ответ. Я всё-таки твоя сестра”.

“Артур, я очень дорожу воспоминанием о том, как ты теперь выглядишь. Ты очень красивый, правда”.

“А я красивая?”

“Артур…”

“Ты ещё здесь?”

…

…

…

Весь последующий день, очень занятой день, очень людный, Артур ходил в непрерывном угрюмом размышлении. Слуги встречали его радостными поклонами, — он их не замечал. В зале совещаний Артур молчал и только едва заметно кивал, когда Грюнвальд пытался ему что-то сказать или задавал вопрос. Генерал видел, что с королём что-то не так, но смущался и ничего по этому поводу не говорил — вскоре он тоже, молча, начал излучать почтение к его Величеству.

Релик, наблюдавший за всем со стороны, находил эту картину более чем странной.

Расхаживая по коридорам, Артур наткнулся, случайно, на служаночку с каштановыми волосами и с веснушками, которая притаившись рядом с лестницей грызла булочку.

Девушка застыла, когда его увидела, и сразу попыталась булочку спрятать — и не зная куда запихнула её в рот. Затем она вдруг решила бежать, но не знала куда, и в итоге просто присела и упёрлась лицом в стену. Юноша посмотрел на неё, потыкал и пошёл дальше.

Вернувшись в свои покои, Артур встал у окна. Перед ним было какое-то небо. Какое-то время дня. Юноша был не уверен. Он с усилием и в деталях вспоминал девушку белом, разложившуюся в руинах, вымазанную кровь и пылью. Она была похожа на растаявшую восковую фигурку. Она улыбалась.

Юноша механическим движением прощупал свой пульс.

За спиной зазвучал знакомый голос:

“Кто бы мог подумать, что я доживу до этого дня… Или не доживу, ха-ха. Ах, Эрхи, думаю тебе не нужно моё благословление. Иди и возьми свою сестру, будь мужчиной! Кстати говоря…”