Тони стоял на месте. Только свой револьвер убрал и сложил руки на своей трости. Под его пальцами Эрик увидел голову льва, украшенную истоковиками. Убить Тони сейчас было так просто: спустить курок, и все. Конец истории. Этой мести Эрик жаждал десять лет.

Но он не смог, и сам не понимал, почему. То ли потому, что не мог застрелить родного брата; то ли в принципе не мог выстрелить в человека, который просто стоит перед ним, безоружный. Эрик отбросил свой револьвер в сторону, чтобы избавиться от соблазна.

Но злость, накопившаяся за десять лет, требовала выхода, и Эрик бросился на Тони с голыми руками. Хотя бы толкнуть, ударить, просто подраться! А потом, может, поговорить. Нормально поговорить, когда оба успокоятся… Но не вышло. Тони вскинул руку с тростью, и из истоковиков в голове льва вырвался желтый энергетический луч. Он ударил Эрика в грудь. Все тело свело болезненной судорогой, и он упал на землю.

Тони подошел к Эрику, посмотрел на него сверху вниз и сказал:

— Успокойся. Я пришел забрать тебя. Я не хочу тебя ранить, брат.

После этого Тони протянул Эрику руку.

— Мне вот только интересно, Тони… Ты прикидываешься, или правда веришь в то, что несешь?.. — Эрик сам удивился тому, сколько в нем, оказывается, скопилось злости. Яда, который теперь вытекал наружу с его словами.

Тони отступил на пару шагов, давая Эрику возможность встать самостоятельно. Эрик медленно поднялся. Тело еще немного ныло после энергетического шока.

— Ты папу убил… Он бы трон все равно тебе оставил… Зачем? Я не прошу тебя извиняться… Просто объясни: зачем? — ведь была же причина? Что-то, чего Эрик не понял. Может быть, спустя все эти годы ненависти и боли, все-таки откроется какая-то правда, которая перевернет все? Не может же Тони в самом деле быть… таким? Хладнокровным психопатом с бредовыми идеями.

Эрик должен был спросить, поговорить с ним. Потому что, к собственному удивлению, он обнаружил в себе надежду. Надежду на то, что все не так просто, что он еще может помириться с братом и вернуться домой.

— Так было нужно. Для королевства, — ответил Тони все тем же холодно-вежливым голосом, и у Эрика в душе что-то оборвалось.

— Нет. Не нужно. Даже если тебе так надо было захватить Рокуолл…

— Объединиться с Рокуоллом, — поправил его Тони. Эрику показалось, что в этот момент он немного нервно сжал свою трость.

— Это был захват.

— Нет. Они согласились добровольно, — с каждой фразой голос Тони звучал все менее ровно. В идеально поставленную речь прорывались странные высокие ноты.

— Потому что под их стенами стояла твоя армия! Они не были к этому готовы! В Новом Риме и Королевствах никто ни с кем не воевал со времен Катастрофы! Это дикость! Рокуолл никак не ждал, что соседи вторгнутся на их земли с армией!

— Вот поэтому! Поэтому я убил отца! — Тони наконец сорвался на крик. — Ты говоришь его словами! «Дикость»! Сила! Сила решает все! Могущество! Мастерство! Оно позволяет добиться большего! Я мечтал о большем! Пока вы с отцом плавали на лодочке и ловили форель! Меня от вас тошнило! Меня тошнило от вас обоих! Вот поэтому я его убил!

Рука Эрика выхватила шпагу, ноги сделали два широких шага, и он атаковал своего брата. Тот обнажил свою шпагу, что была скрыта в трости, и отразил удар. При этом истоковики в голове льва вспыхнули, по шпаге Тони пробежал энергетический разряд, перекинулся на шпагу Эрика, добрался до его руки, обжег. Но Эрику было все равно. Он атаковал снова и снова. Наносил рубящие удары, а Тони отбивал их, один за одним. Каждый удар отзывался в руке Эрика жгучей болью от нового разряда Энергии, но он не отступал. Эрик стиснул зубы. Он почти не видел, что делает, потому что в глазах стояли слезы от ярости, от жгучей боли в руке и сведенных судорогой пальцах. Ему казалось, что он уже никогда не сможет их разжать, что они застыли, сплавились с эфесом. И эта мысль заставляла его наносить все новые удары, вымещая всю свою злость.

Шпага вдруг застыла. Это было так неожиданно, что Эрик вздрогнул. Привычный ритм замах-удар был нарушен. В какой-то момент его движение просто остановилось на полпути. Эрик моргнул, потер пальцами свободной руки глаза, пытаясь понять, что происходит. Когда сквозь пелену слез он наконец разглядел, что произошло, у него вырвался сдавленный всхлип. Шпага Эрика торчала в груди его брата.

Он даже не понял, как это произошло. Он был настолько ослеплен яростью, что не заметил, когда Тони начал ошибаться. Не понял, когда тот пропустил удар.

Эрик вытащил шпагу из тела Тони, тот сразу же осел на колени. Эрик выпустил из рук шпагу, метнулся к нему, подхватил, не позволив упасть, и мягко опустил на траву.

— Тони… Нет-нет-нет… Тони, прости, я не хотел… Тони, не умирай, пожалуйста…

Энтони усмехнулся:

— Что, наконец добился трона, да?

— Что?.. Тони, мне не нужен трон. Я никогда не хотел трон! И должность старпома я тоже не хотел! Я ничего этого не хотел, Тони…

— Я тебя прощаю, брат, — прошептал Тони. Потом выдохнул, и тело его обмякло, став невероятно тяжелым в руках Эрика. Тот снова всхлипнул, стиснул зубы и прижался лбом ко лбу брата. Он действительно ничего этого не хотел.

***

Ланский и Аронакс стояли друг напротив друга. Агнесс была чуть в стороне. За спиной Аронакса стояли вооруженные люди в мундирах и держали Ланского на прицеле.

— Аронакс, — сказал Ланский. Его приветствие было очень холодным.

— Капитан Александр Ланский, — лидер Нового Рима улыбнулся, явно довольный сложившейся ситуацией. Агнесс смотрела то на одного, то на другого. Аронакс продолжал говорить:

— Ты даже не представляешь, как я рад этой встрече. Агнесс, прекрасная работа. Хотя стоило сказать: «Капитан Агнесс Железная»… Начинайте привыкать.

— Какая еще «прекрасная работа»? — таким поворотом разговора Агнесс была крайне озадачена. Она-то ожидала, что ей придется оправдываться и объяснять, как так вышло, что главный враг Нового Рима еще жив, и она стоит рядом с ним. — Ланский жив и свободен.

— Я думаю, после неудачной попытки убить Ланского на борту «Прометея» вы поговорили с Кручининым. Он объяснил вам, что Ланский идет за артефактом Докатастрофической цивилизации, потому что много лет назад уже поглотил один такой, и этого ему мало. Кручинин наверняка объяснил вам, что теперь Ланский собирает артефакты, желая стать еще более могущественным. Полагаю, вы видели его в деле?

— Теперь вы валите жажду силы артефактов друг на друга. Очень увлекательно.

— Я свой интерес к магии не отрицаю, — сказал Аронакс. — Но в отличии от Ланского, я хочу использовать магию как средство развития Нового Рима. Ланский же, как хищник, попробовавший крови. Он жаждет личного могущества. Вы видели, на что он способен. И ему нужно больше, чтобы не терять сознание на сутки после каждого заклятья. Капитан Железная, я искренне надеюсь, что не ошибаюсь в выводах на ваш счет. Иначе вам придется проститься с мечтами о Флоте… Впрочем, и с жизнью тоже. Потому что пособничество Ланскому расценивается как государственная измена и карается смертью. Надеюсь, вы не выкинете какую-нибудь глупость, ведь сейчас все для вас складывается так чудесно… Мы уже очень долго болтаем, не правда ли? Ланский, вы проведете нас к артефакту. Я полагаю, вы обладаете определенными знаниями, которые могут дать преимущество в этом храме. Я слышал, в них бывает много ловушек. И вам тоже лучше не делать глупостей. У меня ваши люди.

Люди Аронакса направили ружья на Кендре и Соню, которые все еще лежали без сознания. Это было неправильно. Даже если Ланский в самом деле собирает артефакты ради личного могущества, он действительно привязан к своей команде. За то недолгое время, что Агнесс провела с экипажем «Прометея», она успела увидеть такие человеческие отношения, каких не видела за всю жизнь в Новом Риме. Она увидела людей, которые заботятся друг о друге, которые друг другу доверяют. И от того, что Аронакс использовал это в своих интересах, Агнесс было противно.