— Погоди, что?! В какой еще лаборатории?

Эрик усмехнулся:

— Ты не знаешь. Конечно, ты не знаешь. У твоего драгоценного Аронакса есть секретная лаборатория, где он изучает магию. Ради будущего величия Нового Рима, как он говорит.

Внутри Агнесс что-то переворачивалось, и это было неприятно. Хотелось сопротивляться.

— Почему я должна тебе верить? — спросила она.

— Не должна, — пожал плечами Эрик. — Можешь вообще не слушать, я не заставляю.

Агнесс нахмурилась. Не то, чтобы она была фанаткой Аронакса, ей вообще было на него плевать. Но ведь именно ему, лидеру Нового Рима, подчинялся флот, в котором она мечтала служить. Все еще мечтала. Может ли быть так, что Воздушный флот Нового Рима, в котором служат самые отважные люди, которые исследуют дальние страны, подчиняется такому человеку? Тому, кто готов убить за могущественный артефакт? Магический артефакт! Ведь Аронакс сам поддерживает законы, запрещающие магию. И при этом исследует ее возможности в подпольной лаборатории? Почему он делает это тайно? Почему не сделать лабораторию открытой? Не изучать безопасные возможности магии? Ведь первое время после Катастрофы люди даже техникой пользоваться боялись! А сейчас ничего, все работает на энергии истоковиков, и все живы. Что, если с магией такое тоже возможно? Почему Аронакс не хочет разделить исследования со своим народом? Почему так поступил с Ланским? Почему преследует его теперь?!

Агнесс невольно перевела взгляд на капитана. Тот был совсем бледным, дыхание его было слабым, едва различимым. Он был совершенно беззащитен сейчас.

— Продолжай, Эрик, — сказала Агнесс, подняв глаза.

— Еще Ланский Аронакса просто злит. Ведь капитан тогда забрал силу артефакта себе, угнал его дирижабль, сбежал, и поймать его не выходит уже сколько?.. Почти двадцать лет. Для Аронакса это как пощечина его могуществу…

Агнесс кивнула. Все это было слишком сложно. Жизнь Агнесс до этого была тяжелой, но простой и понятной. Работай, совершенствуй навыки, лови преступников, иди к мечте. Сейчас все вдруг так запуталось. Она словно заблудилась в этих самых джунглях, совсем одна, без какой-либо навигации.

— Кстати, тебе все еще интересно узнать мою историю? — вдруг спросил Эрик.

Агнесс посмотрела на него. Парень тоже смотрел куда-то вдаль. Интересно, он тоже запутался? Вряд ли. Для него все четко и ясно. Он верен своему капитану и сделает все, чтобы его защитить. В этом Агнесс ему даже завидовала.

— Да, интересно, — ответила она.

— Моя фамилия Соболев. Я принц Суверенного Королевства Дивлэнд. Мой старший брат, Тони, убил моего отца.

Агнесс даже удивилась, что правильно определила происхождение — Королевства.

— Вот это да. Я раньше принцев только в синематографе видела. А зачем ему было отца убивать? Ведь если он старший, трон и так бы ему достался.

— Тони хотел «объединить» Дивлэнд с соседним королевством Рокуолл. Считай, захватить. Отец был против, он не хотел войны. Ты знаешь, что захват Рокуолла чуть не стал первым военным конфликтом в посткатастрофической истории? Рокуолльцы были не готовы к такому и сдались без боя, — удивительно, но на этот раз Эрик рассказывал о своем брате почти спокойно. Без той темной ненависти, которую Агнесс видела в прошлый раз. Наверное, слишком устал. Может, потому и решил рассказать сейчас. Пока в состоянии говорить об этом спокойно.

— Ничего себе у тебя братец. И чего ему так вперся этот Рокуолл?

— Они добывают истоковики. Тони считал это более перспективной отраслью, чем наше сельское хозяйство, которым занимался Дивлэнд. Я очень любил отца. Я узнал, что сделал брат и… поступил как полный идиот. Пошел на открытый конфликт. Он меня спровоцировал. Мы дрались на шпагах, и Тони позволил мне его ранить. Тогда появилась охрана и мама, Тони сказал, что это я убил отца и пытался убить его. Меня… мне хотели отрубить голову. Но в последний момент брат «сжалился» и заменил смертную казнь пожизненным изгнанием.

— Сколько лет тебе было? — спросила Агнесс.

— Семнадцать.

— Паршиво.

— Да. Я оказался в трущобах. Думаю, тебе не надо объяснять, насколько там было… паршиво?

— Нет.

Эрик нашел в себе силы усмехнуться:

— Я вообще ничего не умел тогда. Придворный этикет, знаешь ли, не пригодился, как и спортивное фехтование. У меня с собой была губная гармошка, и я пытался играть в тавернах. Мне даже бросали деньги. Но как только я выходил на улицу, на меня нападали, избивали и отбирали все. Мне было нечего есть. Я… я опустился до попрошайничества, но никто не дал мне ни монеты…

— Я знаю, — тихо сказала Агнесс. — Я знаю, как это.

Она посмотрела на Эрика и столкнулась со взглядом его больших карих глаз. Он смотрел… удивленно?

— Я же там родилась, — пояснила Агнесс. — Тоже пыталась попрошайничать, когда была совсем мелкая, но там… там все такие, кому в пору попрошайничать. Потому помочь за просто так тупо некому. Каждый кусок хлеба может оказаться последним.

Эрик кивнул, снова перевел взгляд на джунгли и продолжил:

— Я снова пошел в таверну играть. Снова заработал немного, да там и пропил, пока не отняли. Так надрался, что меня вышвырнули. Прям вышвырнули, я валялся в канаве на улице, в грязи. Я даже встать не мог. Не потому, что был настолько пьяный — сил не было от голода. Я был уверен, что все. Это конец. Что там я и умру, и всем будет плевать. Тогда Ланский и появился. Вытащил меня из канавы и забрал в комнату, которую снимал на самом краю города. Там накормил меня, привел в порядок, дал отдохнуть, а потом забрал на «Прометей»… — Эрик посмотрел на Агнесс. — Можешь пообещать мне кое-что?

— Смотря что.

— Если ты все-таки решишь сдать Ланского Аронаксу… Если меня не будет рядом, чтобы тебе помешать… Убей его. Тебе все равно, живым его сдать или мертвым. Быстрая смерть от твоей пули для Ланского будет лучше, чем то, что с ним сделает Аронакс, если ты доставишь его живым.

Агнесс представила себе эту картину. Ланский перед ней, без оружия или ранен, потому не может сопротивляться. Смотрит снизу вверх своими глазами невероятного теплого серого цвета. Охотница держит его на мушке. Эрика нет рядом, чтобы помешать ей. Сможет ли она спустить курок? Это же так просто…

Агнесс снова посмотрела на Ланского. Его ресницы чуть дрогнули. Он все еще был без сознания, бледный, беззащитный.

— Нет, я не могу этого обещать, — сказала она.

Эрик промолчал.

«Юпитер» висел над скалистым берегом острова. По внутренней связи объявили о задержке на сутки. И больше никакой информации. Энтони это совершенно не устраивало, и он поднялся на палубу, чтобы найти Аронакса. Король задержался на мгновение, чтобы осмотреть местность. Скалы здесь были низкие, джунгли поредели, появились открытые места достаточно большие, чтобы посадить дирижабль, или зависнуть и высадиться. Но Аронакс ничего не предпринимал. Сейчас он стоял у борта и всматривался в зелень острова. Энтони подошел к нему.

— А в чем причина задержки? — спросил король.

— Ланский использовал свою магию, — Аронакс был очень зол.

Энтони приподнял бровь. Даже слепой бы увидел, что в конфликте Аронакса с Ланским замешан какой-то личный интерес. Энтони знал, что они что-то не поделили в прошлом. Что именно это было? Власть? Женщина? Судя по тому, как зло щурился сейчас Аронакс, как раздувались его ноздри, все дело было именно в этой магии. В том, что у Ланского она есть, а у Аронакса нет. Энтони мысленно усмехнулся. Детский сад. Лидер Нового Рима обладает ресурсами всего города-государства, самого большого человеческого сообщества из существующих. И так переживает из-за какого-то пирата.

— У вас достаточно мощи, чтобы сокрушить его. С магией или без, — напомнил он Аронаксу. Тот повернулся к Энтони и посмотрел на него с той же болезненной злостью:

— Ты думаешь, я не знаю? Ты думаешь, это так просто? Я забочусь о моем городе. И я должен быть осторожным. Многие не осознают угрозы Ланского и не поймут, если я брошу на его поимку еще больше ресурсов. Это приведет к восстаниям. К беспорядкам. Я не хочу, чтобы мой город погряз в беспорядках…