Тем временем голод никуда не делся. У Агнесс сводило живот, и она понимала, что при таких обстоятельствах просить помощи у Джара — не вариант.
— Ладно, мне пора, — сказала Агнесс, и перед тем, как уйти, добавила: — А насчет зубов ты точно врешь. Спорим на щелбан, что не будет со мной такого?
— Спорим! — оживился Джар. Они пожали, руки, Агнесс разбила, и ушла искать еду в другом месте.
Агнесс вернулась на улицу, где все еще стояла компания, к которой она совершенно не хотела подходить. Она нахмурилась, огляделась в поисках других вариантов. Можно было пойти на рынок и попробовать что-нибудь украсть. Агнесс представила себе, как будет подходить к прилавку с хлебом, озираться. Как строго на нее будет смотреть Пекарка Фло. В итоге страх быть пойманной на воровстве оказался сильнее страха обратиться к трущобникам, которые сейчас стояли под одной из тех самых мигающих ламп. Как будто специально для большей жути.
— Подайте на хлебушек, — попросила Агнесс, подойдя к компании. Трущобники сделали вид, что не замечают ее, и продолжили разговор. Один из них, покрупнее, но все равно тощий, рассказывал о том, какой козел его брат: устроился на завод во времена Кейвсона, и теперь живет припеваючи на верхушке средних уровней. Агнесс пошла дальше, ища других людей, к которым можно обратиться.
За поворотом она углядела пожилую женщину, что сидела на земле у стены с хмурым видом и читала газету. Агнесс присмотрелась к изображению на первой странице. Там было очень красивая фотография: невысокий, но статный мужчина в темном костюме, а рядом с ним — женщина со светлыми локонами в длинном белом платье с букетом цветов в руках. Агнесс замерла, разглядывая фотографию. Эти люди были такими красивыми! «Наверное, на верхних уровнях все такие», — думала она. Агнесс попыталась разобрать заголовок над фотографией. Она читала медленно, шевеля губами, беззвучно проговаривая буквы: «Сва…д… дьба Джозе… фа Аро… на… кса и Ка-те-ри-ны Валь… монт. Амби… ци… оз… ный поли-тик и звезда Но-во-римс-ко-го дра-ма-ти-чес-ко-го теа-тра — самая красивая пара города». Агнесс не знала, кто такие Джозеф Аронакс и Катерина Вальмонт, понятия не имела, что такое «ам-би-ци-оз-ный» и «дра-ма-ти-чес-ко-го», но вот насчет «красивой пары» определенно была согласна.
Агнесс подошла к читавшей женщине поближе.
— Тетенька, тетенька… — на этот раз она решила сначала привлечь внимание. Но пожалела об этом, потому что «тетенька» наградила Агнесс таким злющим взглядом, что девочка только ойкнула и отбежала в сторону.
— Эй, голодная! Поди сюды!
Агнесс обернулась на голос. На нее смотрел худой мужчина с длинными серыми волосами. На голове у него был помятый пыльный цилиндр, и тень от его полей падала на лицо загадочного человека. Кожа его была бледной, как почти у всех трущобников. Ее покрывали мелкие морщины, и потому она напоминала скомканный лист бумаги, который попытались разгладить. Мужчина был одет в черное, и оттого выглядел зловеще. А еще у него не было ноги.
— Ты, ты! — крикнул мужчина, заметив растерянность девочки. Он стоял, прислонившись спиной к грязно-серой стене и опирался на грубо сделанный костыль. Агнесс секунду колебалась. Человек пугал ее. Он был похож на Черного Гробовщика из страшилки, которую трущобные дети рассказывали друг другу в темноте. Это была история про гробовщика, который настолько любил свою работу, что ему было мало мертвецов, потому он заманивал прохожих в свой подвал и там заживо заколачивал их в гробы. Агнесс знала, что это просто детская страшилка, и бояться ее глупо. А еще живот от голода сводило все сильнее, и начинала кружиться голова. Так что Агнесс расправила плечи и подошла к зловещему одноногому мужчине.
— Дяденька, подайте на хлебушек, — сказала она и протянула руку. — Дома кушать нечего.
Мужчина сипло рассмеялся, потом закашлялся, сплюнул на землю. Агнесс посмотрела на его зеленоватый плевок на земле и скривилась. Мужчина заговорил снова:
— Ишь че! «Подайте»! Просто так тут тебе никто ниче не даст. А вот отнесешь для меня кой-чего Кире Булыжнику, дам пять капсов.
Отнести пришлось листок бумаги, сложенный в четыре раза. Открывать его нельзя было ни в коем случае. Кира Булыжник был владельцем мясной лавки на рынке, что располагался парой этажей выше. Мясо у него всегда выглядело сомнительно: сероватое, мелко нарезанное, а еще вокруг вечно летали мухи. Сам Булыжник был большим лысым мужчиной.
— Вам просили передать, — сказала Агнесс, и отдала ему листок. Тот развернул его, прочитал, достал карандаш из кармана своего грязного фартука, написал что-то, сложил листок обратно и вернул Агнесс. Та растерянно посмотрела на листок.
— Ну и че стоишь? — спросил Булыжник хриплым басом. — Вали, неси ответ обратно.
Агнесс поплелась обратно к одноногому. Она уже его не боялась. Ей так сильно хотелось есть, что было все равно, утащат ее в подвал или нет. Тем не менее, одноногий действительно дал ей пять капсов. Это был первый заработок Агнесс. Она вернулась на рынок, и поняла, что пять капсов — это очень мало. И десять — мало. И вообще, чтобы купить буханку хлеба, нужен минимум руб. В тот раз она купила кулек сухарей, чтобы утолить голод, а потом меньше руба не брала. Оказалось, что в трущобах живет удивительно много людей, которым нужно что-то кому-то передать. И эти люди платили Агнесс, потому что все доставляла быстро, в конверты и свертки не заглядывала, вопросов не задавала и никому ничего не рассказывала. «Эй, Агнесс, а кому ты вчера такой толстый конверт несла?» — «Не твое дело».
***
Так проходило детство Агнесс. Ее окружали темнота, грязь и очень сомнительные личности. Она никому не доверяла. Особенно отцу, с которым почти и не виделась. Научившись зарабатывать на еду, она перестала появляться дома. Агнесс боялась, что отец начнет спрашивать, где она была и что делала, хотя раньше он никогда не спрашивал. Она боялась, но отец отберет ее деньги и потратит на выпивку. Так что Агнесс обычно ночевала на улице, пряталась в дальних углах круглосуточных магазинов и таверн.
С некоторыми поручениями Агнесс приходилось подниматься на четыре-пять этажей повыше, и тогда она поняла, что трущобы тоже не все одинаковые. Более высокие уровни трущоб были немного светлее. Солнечным лучам все-таки удавалось туда пробиться. На самых нижних этажах, что были ниже рынка, люди в основном сидели без дела и злились на весь мир за свою участь. Здесь, с четвертого этажа и выше, люди были активными, но какими-то нервными. Озирались вокруг, будто боясь чего-то. Даже от Агнесс иногда шарахались, если она подходила слишком тихо.
Агнесс поняла, в чем дело, когда доставляла очередную посылку на пятый этаж. Это был конверт, и Агнесс никак не могла понять, что в нем. На ощупь вроде не твердое, но и не мягкое, и уж точно не письмо… Но Агнесс не задавала вопросов. Это было частью работы. Девушка, которой предназначался конверт, была высокой и худой, а длинные руки и ноги делали ее похожей на гигантскую паучиху. Увидев Агнесс, девушка метнулась к ней через улицу, вцепилась в ее плечи тонкими пальцами и заглянула в лицо большими выпученными глазами:
— Это ты?! Ты?! Ты принесла?!
Агнесс вздрогнула, попыталась отстраниться, но пальцы крепко сжимали ее плечи. От этого было больно и страшно.
— Как вас зовут? — Агнесс всегда задавала этот вопрос, чтобы по ошибке не отдать посылку другому человеку. Этому ее научил все тот же одноногий мужчина, похожий на Черного Гробовщика еще во время первых доставок: «Вот ты спросишь его «Это ты Артем Кастет?», и он скажет, мол, да, это я. А на самом деле он не Артем вовсе, а Кирилл, и просто тебе соврал, а ты ему посылку отдашь, и хана тебе тогда!» Конечно, если кто-то целенаправленно собирался перехватить посылку, это бы не помогло, но хотя бы от случайных ошибок защищало.
Похожая на паучиху девушка стиснула зубы и зло выдохнула. Агнесс зажмурилась от страха.
— Фиса, — сказала девушка и разжала пальцы. — Фиса Дым.
Когда Фиса назвала свое имя, Агнесс почувствовала себя увереннее. Да, это именно та девушка, которой нужно отдать посылку, все идет по плану. Агнесс достала конверт из сумки через плечо, которую специально завела для того, чтобы носить в ней посылки. Фиса своими тонкими цепкими пальцами вырвала конверт из рук Агнесс и тут же, прямо перед ней, вскрыла его. Фиса запрокинула голову и подняла над ним конверт. Тут Агнесс и узнала, что было в нем: порошок, который Фиса теперь сыпала себе в рот. Потом девушка прикрыла глаза, расплылась в улыбке и бездумно засмеялась. Агнесс смотрела на нее и осознавала, что сейчас произошло. Фиса была наркоманкой, и Агнесс только что доставила ей дозу. Агнесс видела совсем опустившихся умирающих наркоманов в самом низу. Они лежали прямо на улицах в бреду. Джар объяснил Агнесс, кто они такие, а ему в свою очередь рассказала мать. У Джара так умер отец. Джар говорил, что все наркоманы заканчивают одинаково. Теперь Агнесс смотрела на Фису, которая все смеялась и кружилась в танце с закрытыми глазами. Агнесс было больно осознавать, что из-за нее эта девушка стала ближе к мучительной смерти. А что она могла сделать? Агнесс даже не знала, что в конверте. Она не могла спросить, потому что ей платили именно за то, что она не задает вопросов. А больше ей зарабатывать нечем. Агнесс решила, что пока она оставит все как есть. Будет дальше носить посылки, не думая о том, что в них и к каким последствиям это может привести. Просто чтобы выжить. Но она будет искать другой вариант заработка. И как только он появится — Агнесс перестанет доставлять посылки, которые, как оказалось, могут быть такими опасными.
