— Ты убил ее? — спросила Агнесс.

Кручинин не ответил, только заскулил еще громче. Этого было достаточно.

Агнесс услышала за спиной тихий, но решительный голос Ланского:

— В наручники его. Обыскать.

Все обернулись и увидели капитана. Тот стоял в свете костра, который делал тени на его лице резкими и глубокими. Ланскому явно было еще тяжело стоять, и рядом с ним тут же оказался Эрик, и капитан положил руку ему на плечо, опираясь.

Агнесс достала из своей поясной сумки наручники. Она постоянно носила их с собой, и даже не одну пару. Рабочая необходимость. Пока она надевала наручники на Кручинина, Соня уже вовсю шарила по его карманам.

— О. Коммуникатор, — радистка показала всем найденный у предателя браслет без опознавательных знаков. — Не наш. Ах ты ж гнида. Инфу о нас кому-то сливал, Ромашка тебя спалила, да?

— Ты был мне другом, Василий, — сказал Ланский. Голос его был пугающе тихим и бесцветным.

Кручинин горько рассмеялся:

— Другом, конечно. Джеймса своего ты во мне видел. Верный старпом, который за тобой куда угодно. Я ж вас еще в академии видел. Звезды, блин. Только о вас все и говорили. Сашка и Джим тайком протащили на бал бухло! Сашка и Джим залезли в окно женской общаги! Сашка и Джим угнали дирижабль!

Дальше Ланский разговаривать с ним не стал. Вместо этого обратился к Эрику:

— Эрик… назначаю тебя старшим помощником. Впрочем, ты уже давно им стал.

Эрик кивнул, и Ланский продолжил:

— Вы с Агнесс идите, найдите… Ромашку. Соня, с передатчиком пока ничего не делай. Кендре, Петр, собирайте лагерь. Кручинин, в твоих интересах рассказать мне о твоем сотрудничестве с Аронаксом во всех подробностях. Ты же на него работаешь?

Агнесс поразилась тому, как легко и спокойно Ланский снова взял ситуацию под свой контроль, учитывая обстоятельства: он все еще был истощен, в команде оказался предатель, а Ромашка, вероятно, погибла. Как и было приказано, Агнесс и Эрик отправились на поиски в лес.

Лунный свет был достаточно ярким, чтобы ходить по джунглям без фонаря. Деревья разделяли открытые участки по несколько метров, которые в лунном свете выглядели холодным серебром, покрытым черным узором теней от листьев и веток. Среди этих теней Агнесс и увидела Ромашку. Ее светлые волосы будто сами светились, отражая луну и переплетаясь с тенями. На ее голове все еще был венок, который в этом свете казался почти черным и колючим. Агнесс подошла ближе и почувствовала странное облегчение оттого, что глаза Ромашки были закрыты. Натолкнуться на пустой невидящий взгляд огромных глаз девушки было бы сейчас слишком тяжело. Агнесс присела на корточки и прижала указательный и средний пальцы к шее девушки, хотя с самого начала знала, что это бесполезно: пульса нет. Агнесс подняла тело Ромашки на руки и посмотрела на Эрика. Тот стоял темной сгорбленной фигурой, похожий на одну из прибрежных скал.

Путь до лагеря показался бесконечно долгим. Хотя сколько его там было, этого пути? Минут пять максимум. Тело на руках ощущалось неправдоподобно тяжелым, хотя это была всего лишь хрупкая девушка, а на Агнесс был экзоскелет с усилителями. Позади слышался шорох шагов Эрика и его неровное дыхание. Агнесс хотела бы выключить все свои мысли сейчас, но не могла. Хотела переключиться на что-то другое, но не могла. Почему Ромашка? Как так? Она же была лучшей из всех. Она была как ребенок. При этом врач. Она помогала людям. Теперь она умерла от руки предателя. От руки того, кто был союзником Агнесс. Она почувствовала вину. Как будто была в какой-то степени ответственной за действия Кручинина. Они же оба агенты Аронакса. Они должны были действовать сообща. Но Агнесс не знала. Она же ничего не знала.

— Спасибо.

Агнесс даже не сразу поняла, что это за голос. Замерла, обернулась. Говорил Эрик, глядя ей в глаза. В его взгляде не было вызова, не было злости или хотя бы привычного подозрения. Только печаль и немного растерянности.

— Спасибо, что дала мне тот браслет с ножом, — сказал он.

Агнесс не могла ничего ответить сейчас. Она только кивнула и продолжила путь.

На поляне было тихо. Слышались только треск костра и болезненные поскуливания Кручинина. Агнесс положила тело Ромашки на траву. В свете костра на ее шее стали видны синяки. Кручинин задушил ее. К телу Ромашки тут же подошел Ланский. Он сел на землю рядом и попытался нащупать пульс. Смотреть на него было больно. Агнесс никогда не видела, как ведут себя люди, когда внезапно теряют тех, кто им дорог. Не нащупав пульс на шее, Ланский взял в свои ладони ее хрупкое запястье и попытался найти пульс там. Так же безрезультатно.

— Кендре… у нее там была в сумке такая штуковина, которой она жизненные показатели считывала… — сказал Ланский. — Дай, пожалуйста.

Кендре придвинула к себе рюкзак Ромашки и принялась искать в нем этот проклятый прибор. Это было так долго. Возможно, у Кендре дрожали руки. Или она плакала, и оттого не могла разглядеть содержимое рюкзака. Все уже давно поняли, что Ромашка мертва. На каком-то интуитивном уровне. Все просто знали. Но никто не мог запретить Ланскому надеяться. И вот сейчас Кендре копалась в рюкзаке Ромашки, и все ждали. Все застыли в этом моменте смерти, растянутом на нелепо долгие минуты.

— Вот, — Кендре наконец подошла к Ланскому и протянула ему прибор, который выглядел как циферблат (вернее, круглая шкала с цифрами от нуля до десяти) с пазом для сменной иглы. Еще Кендре отдала Ланскому футляр с этими самыми иглами.

Наблюдая за ним, Агнесс поражалась тому, как Ланский собран в этот момент. Когда он вставлял новую иглу в паз его пальцы двигались четко и уверенно. И совсем не дрожали. Ланский приподнял рукав светлого платья Ромашки и осторожно ввел иглу в ее вену. Стрелка на шкале прибора даже не дрогнула. Ланский вытащил иглу, протянул прибор Кендре:

— Подержи секунду, пожалуйста, — сказал он. Снял плащ, расстегнул рукав своей рубашки и закатал его, обнажая запястье. Забрал у Кендре прибор и ввел иглу в свою вену. Стрелка на шкале дрогнула и показала уверенную тройку. Теперь Агнесс поняла, что Ланский проверял прибор. Он боялся упустить даже призрачный шанс на то, что Ромашке еще можно помочь. Он не ограничился проверкой пульса. Он использовал прибор, который считывал жизненные показатели. Когда и прибор показал, что Ромашка умерла, Ланский должен был удостовериться, что прибор исправен. Только после этого он тяжело поднялся и объявил:

— Ромашка мертва.

Они организовали погребальный костер. Большой яркий костер мог выдать их местоположение, но, если люди Аронакса следили за ними, то им и так было известно, где сейчас находится экипаж «Прометея». Соня сказала, что они наверняка отслеживают их по коммуникатору Кручинина. По идее нужно было бросить тело Ромашки и бежать, но даже считавшая себя циничной Агнесс не решилась озвучить этот вариант. Отчасти потому, что у нее теперь было стойкое ощущение: бежать некуда. Их в любом случае выследят. И атакуют в наиболее удобный для Аронакса момент. И тогда Агнесс останется только выбрать сторону.

Тем не менее, путь продолжили до наступления рассвета, как только догорел погребальный костер. Коммуникатор Кручинина отключать не стали. Скорее всего, по нему Аронакс отслеживает местоположение команды Ланского. Соня оставила коммуникатор возле остатков погребального костра. Он будет передавать сигнал, и люди Аронакса будут думать, что экипаж «Прометея» все еще на стоянке. Все понимали, что надолго этого трюка не хватит, но даст хоть какую-то фору.

Ланскому было еще тяжело идти: он не до конца восстановил свои силы после использования магии. Тем не менее, он шел впереди и старался держаться уверенно. Следом за ним шел Эрик, готовый в любой момент подстраховать. Кендре куталась в свою вязаную коричневую шаль и все еще иногда всхлипывала.

Сама Агнесс шла среди последних. Примерно вровень с ней Соня вела закованного в наручники Кручинина. Соня придерживала его за плечо и держала на прицеле своего револьвера. Весь ее вид готовил: «Только дай мне повод, крыса! Я с удовольствием тебя грохну!» Кручинин это чувствовал и не рыпался. Только болтал.