— Ты переметнулась к ним или прикидываешься? — сказал он, обращаясь к Агнесс.

Та промолчала. Кручинин расценил это как ответ, и продолжил:

— Что изменилось-то? Или все-таки прикидываешься? Ты вспомни, ради чего ты все это затеяла. Или забыла про Флот?

Агнесс опустила голову. Она не забыла. Белые дирижабли, путешествующие к дальним странам, исследования, новые острова — маленькие неизведанные миры, руины докатастрофических цивилизаций, таящие в себе секреты. И опасную магию. Агнесс вспомнила о том, что рассказывали ей Ланский и Эрик. Аронакс использует исследовательский флот, чтобы добывать опасные магические артефакты и делать с ними что-то в своей тайной лаборатории. Агнесс могла бы понять открытое изучение магии. В конце концов, и техники раньше боялись. Аронакс — лидер Нового Рима, и, если он прячет свои исследования, значит, боится, что они вызовут недовольство народа. Аронакс понимает, что делает нечто неправильное и опасное, потому прячется. Наверное.

С другой стороны, может и нет никакой тайной лаборатории? Может, Ланский обманул ее, чтобы переманить на свою сторону?

— И что же такого хорошего в Новоримском флоте? — спросила наконец Ангесс.

— Статус, — ответил Кручинин. — Уважение. Если ты служишь во Флоте, то ты не абы кто! Особенно, если служишь на военном дирижабле! На тебя смотрят по-другому! Люди видят человека в форме военного сегмента Новоримского флота, и они думают: «Он защищает нас! Он сражается с пиратами и контрабандистами, чтобы мы могли спать спокойно!» Даже Королевства уважают Новоримский флот! Своего-то у них нет!

Агнесс посмотрела на Кручинина. Перед ней был пропитый предатель, закованный в наручники. Лицо его оплыло от постоянного пьянства. Глаза были мутными. При каждом шаге он неловко припадал на раненую ногу, которую ему забинтовала Кендре по приказу Ланского. Кручинин вызывал у Агнесс только отвращение.

— Мне Аронакс тоже пообещал Флот, — сказал Кручинин. — Вернуть меня во Флот!

Так вот чего он так хотел: вернуть уважение. Агнесс вдруг с удивительной ясностью поняла, что Кручинин врал. Никто его не подставлял, а из Флота вышвырнули за пьянство.

— И был бы ты там такой же крысой, только в мундире! — сказала Соня и подтолкнула Кручинина в плечо. — Заткнись и иди!

***

«Юпитер» висел над этими проклятыми скалами явно больше суток. Энтони удостоверился в этом, взглянув на свои карманные часы. Он стоял на открытой палубе и всматривался в зелень острова, поглаживая большим пальцем один из истоковиков, что украшали его трость. Бездействие выматывало. Где-то там, в этих джунглях внизу, его младший брат Эрик занимался неизвестно чем в компании главного врага Нового Рима. А Энтони торчал на этом дирижабле и ничего не мог сделать. Он раздраженно закрыл часы, убрал их во внутренний карман своего серого сюртука и направился в рубку.

Там Энтони обнаружил Аронакса, который стоял за спиной у пилота и смотрел на один из экранов на приборной панели.

— Почему мы до сих пор висим тут? — спросил Энтони.

— Я озабочен тем же вопросом, — ответил ему Аронакс, не оборачиваясь. — Подойдите сюда, Ваше Величество, — сказал он, подняв руку и качнул пальцами, приглашая. Энтони заметил, как блеснули на его пальцах перстни, украшенные истоковиками. В высшем обществе такие украшения считались особым шиком. Они стоили баснословно дорого. Истоковики в них обычно были прочно запечатаны, вся Энергия в них была заблокирована, чтобы украшение случайно не сработало как магический артефакт. Людей привлекала идея скрытого могущества. Кроме того, прелестью украшений с истоковиками было то, что они обычно выглядели довольно сдержанно: серебряный браслет с одним золотистым камнем или колье, усыпанное мелкими истоковиками, изящно вплетенными в узор дорогого металла… У Аронакса же было на каждой руке по три перстня с крупными камнями. Энтони считал это безвкусицей и проявлением нездоровой жажды величия лидера Нового Рима. Аронакс жаден до власти. Он гоняется за Ланским потому, что тот забрал себе его магию, как ребенок, у которого отобрали игрушку. Он носит броские перстни с огромными истоковиками, чтобы показать всем: «Смотрите, я могу себе это позволить!» Энтони в который раз задумался о том, что пора перестать вести дела с Аронаксом. Однажды это станет попросту опасно.

Тем не менее, сейчас Энтони подошел к приборной панели и увидел, как нагруженная истоковиками рука Аронакса указывает на мигающую точку на экране радара.

— И?

— Сутки прошли, они не двинулись с места, — сказал Аронакс.

— И что это значит?

— Думаю, моего человека раскрыли, и они двинулись дальше, оставив его коммуникатор, чтобы сбить нас с толку.

Энтони почему-то был даже не удивлен. Аронакс слишком сильно хотел поймать Ланского. Вкладывал в это слишком много эмоций, не мог вовремя остановиться, переусложнял… Его планы должны были начать срываться рано или поздно. Потому что в своей основе, в самом подходе, с которым они были выстроены, эти планы были обречены на провал.

— Мы рискуем их потерять, — сказал Аронакс и отдал приказ пилоту: — Начинаем снижение к этой точке.

***

Джунгли становились все реже. Теперь экипаж «Прометея» шел вдоль скалы, она была по правую руку. Местами скала поросла мхом и каким-то растением, что взбиралось по камням вверх, расползалось и цвело ярко-желтыми цветами, размером с две ладони.

— Европейский вьюн, — пояснила Кендре, заметив взгляд Агнесс. — В Новом Риме его пытались использовать в декоративных целях, но он слишком стильно оплетал стены, почти полностью поглощая здание и помаленьку разрушая его. В итоге вьюны там пришлось убрать. Но ученые работают над выведением нового сорта, менее… агрессивного.

Агнесс взглянула на цветы по-новому. Они были такими сильными, что выдержать их могла только огромная скала.

Ланский вел свою команду вдоль скалы еще пару часов, пока они не вышли на открытую местность. На другом конце равнины, метрах в пятистах, Агнесс увидела сооружение, которое наверняка и являлось их конечной целью. Так вот как выглядят руины Докатастрофической цивилизации! Сооружение было похоже на Башню Виктории, которую закопали под землю так, что снаружи осталась только верхняя часть, та, что располагалась на верхних ярусах Нового Рима. Здание было массивным, почти полностью металлическим или покрытым металлом. Точные размеры с такого расстояния определить было сложно, но Агнесс чувствовала, что оно огромно. Квадратное основание и треугольная верхняя часть, устремленная вверх. По углам здания стояли статуи, изображавшие людей с поднятыми руками. Фигуры их состояли из прямых линий, граней. Они больше напоминали символические образы, чем живых людей. Руки статуй были подняты к небу, и от них, и от голов людей, вверх шли сделанные из металла лучи, похожие на солнечные. Сходство усиливало то, что эти лучи отражали дневной свет и сияли. В целом образ получался таким понятным, что даже Агнесс, которая совершенно не разбиралась в культуре Докатастрофической культуре, поняла, что хотели показать создатели этих статуй: магию. Статуи изображали величественных людей, которые владеют магией. Возможно, Агнесс смогла это понять потому, что видела, как Ланский использовал свою силу. Он сиял так же, как эти статуи, отражающие солнечный свет. И казался таким же могущественным.

Команда остановилась возле пещеры, которая обнаружилась в скале.

— В руинах может быть опасно, — сказал Ланский. — Потому считаю нецелесообразным тащить туда Кручинина и Петра. Эрик, останешься с ними в этой пещере. Остальные идут со мной.

— И Агнесс? — спросила Соня.

— И Агнесс. Ее навыки могут быть очень полезны.

— Идиотом жил, идиотом и помрешь, — сказал Кручинин и усмехнулся.

Похоже, он считал, что Агнесс все еще на стороне Аронакса, и Ланский совершает большую ошибку. Агнесс не могла точно сказать, прав он или нет.

— Капитан, позвольте мне пойти с вами, — сказал Эрик. — Вы еще не оправились после магии. Вам нужна любая помощь…