Энтони стоял на палубе и задумчиво смотрел на обломки дирижабля в джунглях в паре километров от них. Подлететь ближе не представлялось возможным из-за скал. Пришлось высадить десант здесь и ждать, пока они доберутся до обломков пешком. Люди Аронакса обыскивали местность, постоянно передавая ему сведения. Впрочем, основная информация поступала из другого источника.

— Мой агент в команде Ланского говорит, что весь экипаж «Прометея» выжил, и они продолжили движение к цели пешком, — сообщил Аронакс, выйдя на палубу к Энтони.

Король внимательно посмотрел на него. Лидер Нового Рима был похож на сжатую пружину. Весь напряжен, весь с головой в своей безумной навязчивой идее захватить Ланского. Опасное состояние, которое влечет за собой фатальные ошибки. Энтони отметил про себя, что надо быть начеку.

— А что охотники? — спросил король.

— Потеряв предводительницу, они бесславно отступили.

— Агнесс погибла?

— Нет. Она с Ланским и компанией. Мой человек так и не смог внятно объяснить, что именно произошло и почему она теперь идет с ними. Будем надеяться, что глупостей девочка не наделает.

— Следует быть готовыми ко всему, — Эрик снова перевел взгляд на остров. Джунгли в окружении скал насколько хватает глаз.

— Само собой, — ответил Аронакс. — Мне сообщили, что вы хотите присоединиться к нам на высадке. Это правда?

— Да.

— Джунгли — не лучшее место для королевской особы.

— Там мой брат. Его пора забрать домой.

***

На джунгли опускался вечер. Солнце склонилось к закату, окрашивая все в мягкий красный цвет, одновременно тревожный и уютный. Вылетели белые ночные бабочки. Их сразу стало как-то много, одна даже села Агнесс на руку. Белое хрупкое и нежное создание на ее грубом пальце с несмываемыми пятнами машинного масла. Агнесс даже остановилась и перестала дышать. Через мгновение она заметила, что остальные тоже остановились. Ланский смотрел на нее и чуть улыбнулся. Агнесс тут же нахмурилась и встряхнула рукой, чтобы бабочка улетела, но та только крепче вцепилась лапками в ее палец. Наверное, никогда в жизни Агнесс не чувствовала себя так глупо.

— Предлагаю устроить привал, — сказал капитан, и команда тут же с готовностью побросала рюкзаки на траву.

За день все чертовски устали. Агнесс уселась на траву и стала наблюдать за остальными. При этом руку пришлось держать на весу, потому что бабочка так и не думала никуда улетать. Эрик занялся костром. Несмотря на то, что манера говорить и двигаться выдавали в нем аристократа, с походными обязанностями он справлялся весьма сноровисто. Основа для костра была готова за несколько минут, и сейчас он склонился над хворостом со спичками в руках. Тем временем Василий Кручинин куда менее энергично доставал и раскладывал продукты для ужина. В основном продуктивность терялась за счет того, что он то и дело прикладывался к фляге. Соня сидела на траве и слушала музыку в своих массивных наушниках, прикрыв глаза и покачивая головой. Кендре достала из рюкзака книгу в темно-синей обложке. Агнесс пригляделась и прочитала название: «Путешествие герцогини: Янтарные острова». Ромашка вдали от всех собирала какие-то травы. Это Агнесс как-то настораживало. Если из леса вылезет какая-нибудь тварь, то сожрет Ромашку прежде, чем кто-то это заметит. Хотя какого черта ее это вообще волнует?!

Ланский подошел к Агнесс и сел рядом с ней на траву.

— Вы из трущоб, да? — спросил он. Ланский говорил всегда очень мягко и спокойно. Из-за этого тона ему хотелось довериться. Это злило Агнесс.

— Да. Так заметно?

Ланский улыбнулся:

— У вас такое лицо, как будто вы раньше никогда бабочек не видели.

Он сорвал цветущую травинку и поднес к пальцу Агнесс, который оккупировала бабочка. Та вытянула хоботок, сочла травинку достаточно интересной, переползла на нее, и Ланский аккуратно положил травинку на землю. Агнесс была ему благодарна за то, что избавил ее от захватчицы, хотя вся ситуация казалась ей невероятно глупой.

— Почему вы меня не убили? — спросила Агнесс, возвращая разговор в более-менее адекватное русло.

— А зачем мне вас убивать?

— Я опасна.

— Вы не настолько глупы, чтобы причинять вред мне или кому-то из команды. Даже ваш костюм не даст вам возможности убить всех разом. А если хоть один выживет — вы умрете. Более того, в ваших интересах защищать каждого из нас. Потому что если с кем-то что-то случится… Даже если Ромашка замечтается, споткнется и подвернет ногу… Все в первую очередь подумают, что это вы ее толкнули.

Чего-то такого Агнесс и ожидала. А ведь на какое-то мгновение она почти забыла, что ее окружают враги.

— Это угроза?

Ланский посмотрел на нее очень печально. Потом сказал:

— Там скоро еда будет готова. Поужинаете с нами?

Есть действительно хотелось, а особых альтернатив не было. Можно было, конечно, отправиться в джунгли на поиски съедобных растений или животных, но зачем тратить энергию, когда можно просто подняться и подойти ближе к костру? Это Агнесс и сделала. Ее тут же встретил недобрый взгляд Эрика. Он как будто только и ждал, когда Агнесс даст повод ее убить. Охотница закатила глаза:

— Да ты задолбал! Ланский, вы можете сказать ему то же, что сейчас мне сказали? Ну, насчет моих же интересов.

— Эрик, она никого не тронет. Тем более меня. Она не самоубийца, а твой взгляд достаточно красноречив.

Команда собралась вокруг костра. Петр проверял состояние истоковиков в контейнере. Он то и дело задумчиво шевелил густыми седыми усами и поглядывал на Агнесс. Как только она ловила его взгляд, он тут же изображал невероятную сосредоточенность на своих истоковиках. Кендре вроде как смотрела в свою книгу, но вот уже несколько минут не переворачивала страницу. Да ее взгляд даже по строчкам не двигался. Эрик вовсе в открытую смотрел на Агнесс, готовый в любой момент сорваться в атаку. Только Ромашка действительно плела венок из цветов, а не делала вид. Хотя пальцы ее все равно подрагивали. Она часто допускала ошибки, расплетала какие-то участки и плела снова. Соня переводила взгляд с одного члена экипажа на другого и в конце концов не выдержала:

— Да чего все такие загруженные? Все живы, целы. «Прометея» починим. Эта, Железная, тоже нормальная вроде. Ну стукнутая немного и по Новоримскому флоту угоревшая. Но так ведь у нас многие там служили. Я. Кручинин, Ланский…

Агнесс нахмурилась.

— А что случилось-то? — спросила она. — Почему в пираты подались?

— Ой да какие к Плутону пираты! Исследователи мы. Нас всех турнули либо с Флота, либо из дома. Нам податься больше некуда, вот и держимся вместе.

— Ну конечно. В Новом Риме все знают о нападениях капитана Ланского на мирные дирижабли.

— Ложь и пропаганда!

— Соня! — с интонацией родителя, призывающего ребенка к порядку, окликнул ее Ланский.

— А чего! Не так что ли? Кто рассказывает ужасы про «грозного пирата Ланского»? Алкаши, которые за бутылку что угодно скажут! Они все купленные! И газеты тоже! Аронаксу оно и надо, чтобы вот такие «справедливые», как она, света белого не видели, хотели главного врага Нового Рима поймать и Аронаксу доставить, а там уж он из вас…

— Соня, — это прозвучало более сурово и серьезно, и девушка замолчала.

Ланский продолжил говорить уже гораздо более спокойным и мягким голосом:

— Эрик, дай гитару что ли…

В чехле, который нес Эрик, действительно оказалась гитара. Он протянул ее капитану. Тот взял, какое-то время устраивался, потом замер, задумчиво глядя на отсветы костра. Его пальцы пробежали по струнам. Мелодия получилась тихой, спокойной. Щемяще грустной и вместе с тем светлой. И он запел. Его голос вплетался в мелодию. Песня рассказывала о дружбе и верности, о суровых испытаниях, которые выпадают на долю тех, кто не соглашается сдаваться и выбирать легкий путь. В какой-то момент Ланский поднял взгляд на Агнесс. В его глазах отражались уютные огоньки костра. От этого взгляда внутри разливалось тепло. Такое приятное и вместе с тем болезненное, будто что-то в душе шло трещинами, еще немного — и рухнет. Рухнет весь ее мир, который она выстраивала годами внутри себя.