— Хорошо. Я вернулась в школу и работаю неполный рабочий день, провожу собрания анонимных алкоголиков. Я хочу стать консультантом по лечению наркомании и алкоголизма. — Она подошла ко мне. — Я… — Затем огляделась вокруг, остановившись на картинах. — Зандер.

Нос учуял запах персиков и сливок. Чесались руки, безумно хотелось убрать прядь волос с ее плеча и прикоснуться губами к коже. Она единственная женщина, которой удавалось вызвать у меня подобную реакцию. Единственный человек, который одним взглядом мог заставить меня упасть на колени.

— Ты моя муза, Хоуп, — сказал я. Потянувшись, чтобы взять ее за руку, остановился и отступил, скрестив руки на груди.

— Я… ого… картины прекрасны.

— Спасибо, но они прекрасны лишь из-за того, что модель красавица, — ответил, садясь на скамейку.

— Зандер, несколько репортеров хотят взять интервью… О. — Мелани Гомес, моя личная помощница замерла, когда вошла в комнату и увидела Хоуп. — Привет. — Мел протянула руку. — Я — Мелани, ассистент Зандера.

— Приятно познакомиться. — Хоуп ответила на рукопожатие. — Я — Хоуп.

— О, я знаю. — Мел смотрела то на меня, то на Хоуп, и на ее лице появилась расцветала улыбка.

Я закатил глаза.

— Знаешь? — Хоуп непонимающе нахмурилась.

— Зандер только о тебе и говорит.

— Ладно, Мел. Почему бы тебе не сказать репортерам, что я отвечу на некоторые вопросы? — Я попытался выпроводить ее из комнаты.

— Ты пригласишь ее на свидание? Прошел год, Зандер. Пожалуйста, скажи, что пригласишь ее куда-нибудь, — попросила Мел, поправляя на переносице очки в черной оправе.

— Не знаю. Прошел целый год. — Вот оно, ключевое слово.

— Ну, удачи. — Она похлопала меня по руке. — Хорошо, ребята. Давайте перейдем в другую комнату, — крикнула толпе, которая собралась в галерее. Затем повернулась ко мне, подмигнула и закрыла двери, оставив нас с Хоуп наедине.

— Я рада, что твои картины пользуются успехом, — сообщила Хоуп, обходя комнату и рассматривая каждую картину.

Она часто проводила рукой по волосам — нервное движение, к которому я привык. Она двигалась так красиво. Практически парила в воздухе.

— Никогда не думал, что это произойдет. Я рисую, потому что мне нравится. Это своего рода терапия, — произнес я, облокачиваясь на двойные двери.

Она кивнула.

— Как вообще дела?

— Би остается на связи, но ни разу не возвращалась в дом с тех пор, как умер Кейден. Для нее это слишком сложно. Как и для меня, но когда решаю переехать, накатывает чувство вины, ведь он подарил его мне.

Он построил этот дом для меня. Я оставался там не против воли, нет, просто понимая, что Кейден не хотел бы моего переезда. Мне следовало преодолеть свой страх. Жить в этом доме одному ужасно утомительно.

— Хотя бы раз в месяц мы с Би встречаемся за кофе. Она держит меня в курсе о том, что происходит в твоей жизни. — Мы встретились взглядами. — Вот откуда я узнала о сегодняшнем шоу.

— Долго решалась на то, чтобы прийти?

Хоуп рассмеялась.

— Би рассказала мне о показе два месяца назад, и сегодня вечером я решила приехать. Даже войдя в галерею, я готова была развернуться и уехать домой.

— Я понял. — Я знал, что она чувствует. — Как твои родители?

Разговор продолжался в течение примерно часа. Каждый из нас рассказывал о том, как жил весь прошедший год. Мама Хоуп умерла спустя два месяца после смерти Кейдена, а отец переехал в дом престарелых. У него началась депрессия, и он не мог заботиться о себе, но Хоуп сказала, что теперь он живет в красивом и ухоженном месте. От ее слов на сердце стало тяжело. Слишком много смертей. Это несправедливо, но, к сожалению, мы не можем контролировать происходящее. Нам следовало принять это и двигаться дальше, и, надеюсь, в конце стать сильнее.

— Как твои дела? — Ее глаза мерцали в тусклом освещении комнаты. — Помимо того, что ты стал успешным художником.

Я пожал плечами, садясь на скамейку у дальней стены.

— Хорошо.

Но одиноко. После нашего расставания я ни с кем не встречался. Не видел в этом смысла.

— После тебя я ни с кем не встречалась, — тихо проговорила она, присоединяясь ко мне и сложив руки на коленях.

— И я.

Мне не следовало радоваться ее признанию, но мысль, что она одинока, заставила боль исчезнуть. Помогла одиночеству в моем сердце. Дыре в моей груди. Заполнила пустоту в моей жизни с тех пор, как Хоуп ушла.

— Почему мы не попытались, Зандер?

— Может, это к лучшему. Возможно, нам стоило разойтись, чтобы снова найти друг друга.

Я не знал. Просто молился, чтобы из этого вышло нечто хорошее. Я так устал.

— Что-то подсказывало мне прийти сегодня вечером. Но я боялась. Я волновалась, что ты не пустишь меня.

Я схватил ее за руку, поглаживая пальцы.

— Нет. Прошел год, Хоуп. У меня было много времени на раздумья. Я художник, поэтому часто бываю один.

Хоуп положила голову мне на плечо и вздохнула.

— Что будем делать? Сойдемся снова?

— Ты этого хочешь? — Провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони, надеясь, молясь, что у нас получится.

— Да. Я скучала по тебе. Чертовски сильно. — У нее перехватило дыхание. — Почему ты промолчал в день похорон Кейдена?

— Ты о чем? — нахмурился я.

— Ты видел фляжку на пассажирском сиденье моей машины. Вот почему меня тошнило. Я ожидала, что ты раскричишься, начнешь обвинять. Почему не стал?

— Потому что ты помогла мне осознать, что я не единственный, кто ломается. — Я вспомнил, как произносил эти слова, будто это случилось вчера. Мне хотелось закричать на нее. Стоило увидеть металлическую фляжку, захотел потребовать, чтобы она рассказала, почему так долго осуждала меня. Почему поддалась зависимости, которой мы оба жаждали. — Потому что Кейден не хотел бы этого. — Пожал плечами. — Я знаю, что значит потерять контроль. Черт, один раз я и тебя заставил потерять контроль.

— Всего один раз?

— То есть?

Ее щеки покраснели.

— Много раз. Я не врала, сказав, что не могу контролировать себя, когда ты рядом. — Хоуп прикусила нижнюю губу. — Но спасибо. Спасибо, что не набросился. Спасибо за то… какой ты есть.

— Ты пойдешь со мной на свидание? — ляпнул я. Она откинулась назад, приподняв брови. Взяв за подбородок, я наклонил ее голову. — Хочу действовать медленно. Я скучал по тебе. Постоянно думал о тебе. И мечтал. Я живу и дышу тобой. Каждый день просыпаюсь и молюсь, чтобы увидеть тебя снова. Ложась спать, радуюсь, зная, что ты придешь ко мне во сне. Я в курсе, что у нас были проблемы. Понимаю, что наши отношения были токсичными, но я хочу попробовать. Снова.

— Да. Пожалуйста. Я с радостью пойду на свидание. — В ее глазах заблестели слезы. — И не только.

Наклонившись, я провел большим пальцем по ее нижней губе, а затем заменил его своим ртом.

Она вздохнула, расслабляясь в моих объятиях.

Между нами зажглась искра, разгораясь в бушующий огонь, которого я уже давно не чувствовал. Наши поцелуи всегда были требовательными, безумными. А прикосновения — отчаянными, словно из-за страха потерять друг друга нам необходимо погрузиться друг в друга как можно глубже.

Разорвав поцелуй, я чмокнул ее в губы и откинулся назад.

Прислонившись, Хоуп взяла меня под руку и удовлетворенно вздохнула.

Не знаю, сколько мы так просидели: минуты или часы. Не разговаривая. Не произнося ни слова. Просто слушая звук нашего дыхания.

Я посмотрел вверх, останавливаясь взглядом на картине в конце комнаты. Сердце подпрыгнуло. На ней были написаны три руки. Две соединены, а третья накрывает их. По задумке она изображала связь трех друзей. Но теперь я понял, что это наши с Хоуп соединенные руки, а покрывает их рука Кейдена. Его образ растворялся в лучах солнца, защищая нас.

В день смерти Кейдена я отказался упиваться горем. Я плакал. Кричал. Орал, проходя несколько стадий горя, прежде чем изменил свою жизнь. Ради него. Ради себя. Ради нас. Я знал, что он всегда будет рядом. Собрался с силами, которые он помог мне обрести, и продолжил жить, наслаждаясь тем, что друг навсегда останется в моем сердце. Что теперь у меня есть Хоуп. Мы будем двигаться медленно. Строить то, что необходимо нам обоим. В чем мы нуждались. Мы начинали с самого низа и прокладывали путь к вершине.