Влад вдруг отпускает Макса, толкнув его к моим ногам.

Господи, как же он жалок, хлюпая носом и моля о пощаде.

— Ева, дорогая…

— Я тебе не дорогая. — Я делаю шаг назад. Не хватало еще, чтобы он мое платье своими соплями заляпал.

— Прости меня, дурака… Я очень сожалею… Вот работу нашел у Чеха. Стабильную. Думал, бабок подкоплю, тебя заберу…

— Ты вообще слышишь себя? — возмущаюсь я, в шоке от его слов. — Ты убил нашего ребенка!

Макс пытается встать, но Влад ногой придавливает его к полу. Смотреть противно на это рыдающее ничтожество. Я отворачиваюсь, сказав:

— Не прощу.

— Ева-а-а… — завывает он.

Мое решение может положить конец всему, чего добился Влад. Но я осмеливаюсь сделать этот ход.

— Убейте его.

— А-а-а-а-а!!! — вскрикивает Макс под лязг затвора. — Ева-а-а!!!

Я упрямо жду. Может, замараю руки кровью и стану слабой копией Адель, если Влад выстрелит. А может, развею свои сомнения о нем.

Проходит не меньше минуты, прежде чем Влад отдает команду «Отбой», за шиворот поднимает Макса и грозно рычит ему:

— Запомни, сука, этот день, этот момент. Твой босс бросил тебя в гроб, твоя бывшая жена закрыла крышку. Но жив ты лишь потому, что смерть — твое избавление. Жить в дерьме, где ты больше никому не нужен, куда хуже. Счастливого пути на помойку, пидор! — Влад снова толкает хрюкающего Макса и обращается к Фазе: — Выведите его через задний двор и доложите Чеху, что его подарок оценен по достоинству.

Я смотрю вслед Максу, пока они с Фазой не скрываются за дверями. Теперь я уверена, что мы никогда не увидимся. Он действительно наложил в штаны. Но я больше даже думать о нем не хочу.

Поворачиваюсь к Владу, поправляющему свой смокинг, и не сдерживаю улыбки.

— Ты не убил его.

— А должен был? Разве ты не сгоряча это ляпнула? — Он приподнимает бровь, конечно же, посмеиваясь надо мной.

— Нет, я хотела этого.

— Мы можем все исправить, пока он не ушел далеко.

— Влад, — смеюсь я, прижавшись к его груди, в которой ровно бьется отчаянное сердце, — ты не сделаешь это.

С моих плеч спадает неподъемный груз. Сомнений больше нет. Наша свадьба — не игра для Влада. Во мне он видит свое будущее.

— Ну и? Что дальше?

Приходится сдаться. Я поднимаю лицо и, глядя ему в глаза, улыбаюсь:

— Я люблю тебя, босс.

Стол в ближайшей бильярдной — отличное место заняться любовью с женщиной, только что взявшей мою фамилию. После полученного адреналина и ее признания секс — лучшее лекарство и дополнение.

— Только платье не порви, — хихикает она в моих объятиях. — У нас еще танец и салюты.

— Сейчас я устрою тебе тут салют… — Я уже дышать не могу от возбуждения, пока копаюсь в ее пышных юбках, а она еще смеется надо мной!

Да, птичка, ты можешь говорить что угодно, ломаться и даже строить из себя недотрогу, но твое тело обладает своим языком. Оно загорается, едва я тебя касаюсь. Ты давно призналась мне в любви без слов.

Она стягивает смокинг с моих плеч и пальцами впивается в них, голодно отвечая на поцелуй и ногами обхватывая мои бедра.

Каждый наш раз словно первый: страсть не угасает. Птичка подобна одичавшему зверьку, питающемуся нашей близостью. Она кусается, царапается, порыкивает сквозь стоны, не сбивая нашего ритма и заставляя меня ускоряться. Выгибается кошкой, закатывая глаза и облизывая губы. Я с ума схожу от румянца на ее щеках, двигаясь все быстрее и быстрее.

Тот урод всколыхнул в ней самые мучительные воспоминания, моя задача помочь ей поверить, что я никогда не причиню ей вреда.

Она дрожит, повиснув на мне и что-то невнятно бормоча. Лбом утыкается в мое плечо, переводя дыхание. Моя птичка, моя девочка, моя жена.

— Мы же никогда не расстанемся, Влад?

— Ну не знаю. Цены всегда растут.

Она смеется, подняв лицо. Счастливая и прекрасная до умопомрачения.

— То есть теперь я должна покупать у тебя каждый день нашего брака? А вы, случайно, не зажрались, мистер босс?

Фаза без стука распахивает дверь и замирает на месте, застав нас в милом завершении интимного процесса. Парень меняется в лице. Вместо облегчения и радости на нем вырисовывается скорбь и разочарование.

— Простите. Люк, срочное сообщение из больницы.

Я поправляю смокинг, заметив, как птичка прячет взгляд, прикрывая колени платьем.

— Ближе к делу!

— Док звонил. Егор очнулся.

Будто теплое благословение сверху, эти слова звучат торжественнее свадебного марша.

— Можно тебя на пару слов? — шипит Фаза, не дав мне переварить услышанное.

Улыбнувшаяся птичка обеими руками сжимает мои пальцы и шепчет:

— Теперь все будет хорошо.

Я могу лишь кивнуть и с трудом пробормотать:

— Соберись, смотаемся в клинику.

— Я сообщу Артему Никитичу и Лесе. Все поедем.

Моя умная девочка знает, как склеить осколки семьи, сделав этот день воистину судьбоносным.

Поцеловав ее, я выхожу за Фазой. Он молчит, заметно нервничая, потом раздраженно говорит:

— Зачем ты так с ней?

— Как?

— Издеваешься. Играешь. Водишь за нос. Она же не нужна тебе. Ты добился примирения с Шаманом. Отпусти Еву.

Я тяжело вздыхаю. Фаза не просто мой друг, подчиненный, помощник. Он член нашей семьи. Сказать ему правду в миллион раз сложнее.

— Брак не фиктивный. Тебе придется с этим смириться.

— Да я никогда в это не поверю! Ты похитил ее, угрожал, держал в клетке! Дьявол и ангел не могут быть вместе!

— А если этот ангел помогает мне очиститься?

— Да брось, Люк. Я тебя знаю, как облупленного.

— Я сам-то себя не знаю. Ты не держи зла. Но и иллюзий не питай. Она бы сама сказала тебе. Позже.

— Твою мать! — Фаза хватается за голову и расхаживает из стороны в сторону. — Ты же погубишь ее.

— Так вот какого ты обо мне мнения. Наверное, я это заслужил. Спорить не буду. Только не лезь. Я люблю ее.

Он останавливается, посмотрев мне в глаза. Качает головой, не веря и не желая это слушать. Переубедить его красивыми речами я не в силах. Надо время. Когда-нибудь он поймет, что птичка мне дорога́.

— Ты едешь с нами?

Он слабо кивает.

— Пусть Череп выгонит две машины.

— Хочешь ехать прямо сейчас? Ночью? Бросив гостей?

— Брат мне важнее свадебного торта. Его не было с нами два года. Он очнулся. Он должен видеть нас, а не безысходность в больничном потолке. Взбодрись. — Я хлопаю его по плечу. — Эти перемены к лучшему.

— Хочется верить, — ворчит он, уходя.

Ну вот все и разрешилось. Шаману я больше не враг. Ева в безопасности. Фаза знает о наших отношениях. А Егор пошел на поправку.

У меня есть все, о чем можно только мечтать: брат, дед, племянник, друзья и любимая жена, желающая подарить мне ребенка и разделить со мной все трудности нашего будущего.

Будет нелегко вливаться в новый поток. Возможно, я буду оступаться, а птичка будет шаг за шагом вытягивать меня из этого болота. Но я точно знаю, что назад пути нет. Я не хочу потерять то, что мне дорого. А если вернусь — бесспорно потеряю.

Я стою у машин и смотрю, как в них садятся Фаза и Кэп, Леся со слезами на глазах и сыном на руках, моя любимая птичка, сумевшая из искры в моей темной душе разжечь пламя. И понимаю: жизнь прекрасна, когда ты ее ценишь.

Волны бьются о берег с таким шумом, что не слышно крика чаек. Осень на пляже красива по-своему, но прохладная. Я ежусь, запахивая куртку и наблюдая, как Влад медленно катит по дорожке инвалидное кресло. Егор уже крепче: спит меньше, ест больше. Врачи говорят, что ему скоро можно будет начать подниматься. Один-два шага в день для начала, и через полгода он сможет передвигаться самостоятельно.

— Налить тебе чаю? — Леся откупоривает термос и наполняет стакан.

— Спасибо.

Горячий глоток согревает меня, и я могу еще полдня так сидеть, просто наслаждаясь покоем и свободой.