— Рассказывай! — Я сажусь за стол, наливаю себе стакан лимонада и закуриваю. — Я знаю, что ты все это время поддерживал связь с Шумейко. Почему?

Кэп дергает уголком губ, тянется за сигаретой, но не поджигает ее, а просто крутит пальцами. Старик давно бросил курить. Похоже, так ему легче снова не начать.

— Почему Егор скрывал Лесю от тебя? Знал, что из-за репутации ее матери ты и эту девочку в аферистки запишешь.

— Она тянула из него деньги, — рычу я.

— Влад, давай не будем повторять наш последний разговор. Ты не слышишь меня, потому что не хочешь. Егор сам тратился на Лесю. Она даже мне жаловалась, что надоели его дорогие подарки, не хочет быть купленной.

— Но удивительным образом бросила его именно тогда, когда я заблокировал его карты.

— Да с чего ты взял, что она его бросила?! — повышает голос Кэп, и птичка сжимается, явно чувствуя себя лишней в этой беседе. — Ты что-то себе нафантазировал, чтобы снять вину с себя. Я же просил вас не занимать место своего отца. Егор послушал, ты — нет. Это ты испортил ему жизнь. Из-за тебя он держал в тайне свою личную жизнь, потому что опасался за Лесю. Посмотри на себя, Влад. Ты бежишь от какого-то негодяя. Она, — он указывает на птичку, — может погибнуть. Из-за тебя! Не знаю, одумаешься ли ты когда-нибудь, но боюсь, как бы ни стало слишком поздно. Замараешь руки в крови — и вовек не отмоешься. Это тебе человек воевавший говорит.

Не хочу больше это слушать. Жажда мести ослепляет, красными пятнами мелькая перед глазами. Хорошо эта Шумейко Кэпа обработала. Знала же, что приду за ее подлой душонкой, так защитника себе нашла. Сука!

— Извините, а где у вас туалет? — тихонько спрашивает птичка, целясь разрядить атмосферу.

— Идем в дом, — кивает ей Кэп и уводит в свой особняк, откуда возвращается один минут через десять. Ставит на стол бутылку с самогонкой и две стопки. Наполнив обе, одну протягивает мне, вторую осушает одним глотком и занюхивает рукавом рубашки.

Я выпиваю, последний раз затягиваюсь сигаретой и, затушив окурок, откидываюсь на спинку скамейки.

— Я ошибся. — Признаться в таком я могу только Егору, Фазе и Кэпу. Перед другими никогда свою слабость не проявлю. — Едва не убил невиновную девчонку, у которой и так жизнь — полный пиздолет. А раз я ошибся сейчас, то может, и в прошлом все не под тем углом рассматривал.

Кэп кладет передо мной свой смартфон с фотографией зеленоглазого малыша на заставке. Мальчишке, судя по одежке, чуть больше года. Улыбающийся карапуз, от которого внутри меня все сжимается, и ладони потеют от шока.

— Узнаешь? — вздыхает Кэп. — Копия Егора, не так ли? Те же глаза, мимика. Я Егорку в этом возрасте хорошо помню. Всегда веселый был.

— Что это?

— Не что, а кто. Илюшка. Племянник твой.

— Ты чо несешь? — зверею я, сжав кулаки.

— Забеременела Леся. Испугалась. От страха Егору сказала, что рожать боится из-за брата его, бандита. Они повздорили. Но она его не бросала. Лишь просила его из страны уехать, чтобы подальше от тебя и твоих подельников ребенка растить. А Егор на своем стоял, за тебя заступался. Ну а потом хлебанул и за баранку. Не верю я, что он на пути нарочно встал. Точно проскочить хотел, да застрял. Он Лесе звонил. Лыком не вязал, но сумел сказать, чтобы аборт не вздумала делать, и что он все устроит. А через час нам уже об аварии сообщили.

Кэп наливает нам еще по стопке. Я выпиваю в каком-то полусонном состоянии, переваривая услышанное.

— Это я запретил Лесе высовываться. Ты же убить ее грозился. Никого слушать не хотел. А девчонка от горя чуть с ума не сошла. Кое-как сына выносила, похудела сильно. Но с его рождением на глазах расцвела. Каждый день спрашивает о Егоре, ждет его, в церковь ходит свечки за здравие ставит. Пока ты, скотина, контрабандой промышляешь и виноватых ищешь.

Я с силой сжимаю смартфон, вглядываясь в лучистое лицо ребенка и пытаясь поверить, что это не сон.

У меня племянник… У Егора сын… И да, черт подери, он действительно его копия!

— А у вас с братом вкусы в женщинах-то совпадают, — вдруг с хитрой ухмылкой подмечает Кэп.

— Херню не неси, — цежу я. — Ева мне никто.

— Никто — это твоя Белла, которую я в глаза никогда не видел. Никто — это те однодневки Егора, с которыми он путался, но меня не знакомил. В этом вы тоже очень похожи. Леся — единственная девушка Егора, что переступила порог этого дома. А сколько твоих кукол здесь побывало? Во-о-от… Ни одной. Меня и других можешь обманывать хоть до посинения. Себе не ври. Зацепила тебя Ева. Си-и-ильно зацепила...

Дом у Артема Никитича большой, просторный, светлый. Ни за что не подумаешь, что живет здесь одинокий мужчина. Все блестит чистотой, уютом и отменным вкусом. В выделенной мне комнате на втором этаже удобная двуспальная кровать с нишей, мягкие коврики, пуфик и легкие занавески на окне. Все остальные удобства для гостя во встроенном в стену шкафу. Из него выдвигается и столик, и стульчик, и ящички. В общем, все так продумано для комфорта, словно это вовсе не деревенский дом, а целое поместье.

Я даю им с Люковым время обсудить то, что меня не касается, а вернувшись в беседку, спрашиваю:

— А разве мы не подставляем Артема Никитича, прячась здесь от Шамана?

Старик смотрит на меня с хитрецой и одобрением, что я забочусь о его безопасности.

— Официально Артем Никитич живет в своей квартире, — устало отвечает Люков. — В той самой, где ты сегодня ночевала, птичка. Об этом доме не знает никто, потому что по документам он принадлежит несуществующему дяде.

— Просто я не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал, — объясняю я свое беспокойство. — И у меня тут созрела идея. Раз мы во всем разобрались, и я не та, за кого ты меня принял, может, мы попросим помощи у моего отца? Он быстро приструнит Шамана, да и на тебя зла держать не будет за мое спасение.

Люков смотрит на меня как на последнюю дуру и негласно спрашивает, кто мне мозг ложечкой перемешал. Естественно, уважающий себя мафиози, наработавший определенную репутацию, не станет прятаться за спиной прокурора. Его за такое свои же прижучат.

— Может, вы просто поженитесь? — предлагает Артем Никитич, кивнув на кольцо, два дня назад надетое Люковым на мой палец. — Шаман чувствует себя обманутым. Если вы сыграете свадьбу, придраться ему будет не к чему. Получится, что его сын действительно домогался невесты друга отца.

Мы с Люковым переглядываемся. Я не выдерживаю его напористого взгляда и отворачиваюсь, потупившись в никуда.

Была я уже замужем. Ничего хорошего там не испытала. Осталась только боль от разочарования.

— Пойду парилку в сауне нагрею, — вздыхает Артем Никитич, вставая. — А вы пока подумайте, обговорите. Глядишь, без кровопролития обойдется.

Когда он уходит, воздух в беседке, кажется, застревает и сгущается. Я чувствую на себе пристальный взгляд Люкова и сжимаюсь под ним в комок. Старик, конечно, прав. Такой поворот заставит Шамана отступить и даже принести свои извинения. Люков останется в выигрыше. А я? Что я скажу отцу? Да и как вообще воспринимать фиктивный брак? Жить в плену Люкова до тех пор, пока Шаман не забудет о нас и нормально отнесется к внезапному разводу? Я не для того от депрессии лечилась, чтобы в новую впасть.

Пытаюсь снять кольцо, но оно, зараза, застревает и не слезает.

— Оставь, — вдруг произносит Люков.

Мои руки замирают, я гляжу на пальцы и бормочу:

— Мне теперь из этого не выбраться, да? Шаман, Фара… Они навсегда в моей жизни?

— Почему же? За бугром можно все с начала начать. Могу помочь в качестве компенсации.

— Я уже попыталась все начать с начала. Плохо вышло.

— Знаешь, птичка, Белла вообще была мной из наркопритона вытащена. Вот где не было света в конце тоннеля. А у тебя есть отец, Кэп вон нервничает, хочет поднять свои связи…

Я поднимаю лицо, и он замолкает. О себе ни слова, а ведь тоже тревожится обо мне, иначе не носился бы со мной, как квочка с яйцом.