— Так что же именно она ему нагадала? — Элия посмотрела в холодные, тёмные и земноводные глаза Дракона.
— Что его погубит золото. И сын.
— Сын? Интересно, у него их много, восемь штук.
— Девять, — вспомнила поправку погибшей пророчицы ведьма. — Их у него девять — так сказала бабушка. Судя по всему, он сам не знал о существовании девятого.
— Чёрт возьми, так вот с чем связаны глобальные поиски синьцзянцев. Последние пару лет они штудируют биографии всех женщин, с которыми когда-либо был знаком их главарь. Я никак не мог понять, что ему до женщин в его возрасте? Думал, что в пророчестве что-то о роковой даме, а роковая дама, оказывается, мать девятого сына, от которого, видимо, следует ждать подвоха.
— Наверное, я не знаю.
— Ладно, тогда предпоследний вопрос. — Джиён достал из кармана золотые наручные часы и положил перед Элией. — Можешь сказать, кому они принадлежали?
Девушка несмело протянула руку и, уже зная, как действует система вхождения в транс, сжала часы в кулаке и закрыла глаза. Чем чаще она использовала способности предвидения, тем легче они давались, тем быстрее давали нужные ответы. По крайней мере, так было с прошлым, с которым всё было проще и очевиднее. Дракон наблюдал за ней. Она вздрогнула, поморщилась, как от боли, сжалась от напряжения. На лбу выступила капля пота. Между бровей пролегла глубокая складка и, в конце концов, Элия выронила часы на простынь, распахнув глаза и хватая ртом воздух.
— Хозяин часов мёртв… его застрелили. Четыре года назад. Он… он и сам был убийцей. Снайпером, киллером, потом стал шефом какой-то группировки, я видела заключение сделок с нелегальными торговцами антиквариатом, наркотиками… его, кажется, звали Джунвон.
— Совершенно верно, — расплылся Джиён, поражаясь точности информации, которую выдала тибетская альбиноска. — И он был предводителем золотых.
— Что?! Но ты же сказал, что они — добрые, а он был преступник, я видела!
— Я тоже не всё в этих ребятах понимаю. Добрые они или прикидываются? А если они сила, которая на самом деле хочет захватить Азию? Что, если под дружеской маской они ещё большая угроза, чем я или Дзи-си? Они ликвидировали всю организованную преступность в Сеуле, и при этом в лицо из них знают трёх-четырёх человек. Но их деятельность не всегда законопослушная. Они и сами порой грабят, взламывают счета, содержат в Сеуле бордель, между прочим. Так кто же они? Хотел бы я знать, но имею только предположения. Но, всё-таки, больше всего меня волнует вопрос, правда или нет, что именно с их помощью падёт власть Дзи-си.
— Так, им тоже нужно было от меня пророчество? — убеждаясь, что, возможно, и Тэхён с Юнги и Чонгуком не были ей друзьями, а всего лишь исполнителями заказа, как Бобби, с надтреснувшим голосом спросила Элия.
— Я не знаю, — потушил Джиён окурок о голову позолоченной жабы и положил его на неё же. — Может для пророчества, а, может, чтобы холить и лелеять до конца жизни. Но холить и лелеять тебя могу и я сам, если от тебя будет толк. Всё по-честному, правда?
— Нет, ты же сказал, что никому нельзя верить.
— Быстро схватываешь, — хохотнул Джиён. — Правильно делаешь, что мне не доверяешь, но убивать тебя у меня в планах нет. Итак, Элия, сможешь ли ты мне ответить, на чем основывается могущество золотых? Что является их главной силой, завладев которой я смогу, допустим, свергнуть синьцзянского главаря?
— Я плохо вижу будущее, неясно и невнятно…
— Но начать же с чего-то надо? Попытайся. Перед тобой личная вещь бывшего их предводителя, ты лично знала троих из них. Что-то должно помочь тебе сосредоточиться. — Девушка, собираясь с мыслями, повертела наручные часы, вспомнила Тэхёна, Шугу, Чонгука. Враги или друзья? Или такие же, как все остальные, просто выполняющие свои обязанности? Это ей совестно, стыдно, неудобно, это она переживала за них, любила Вона, верила в бескорыстную щедрость Джиёна. Но всем вокруг было на неё всё равно, все хотели её только использовать и добиваться своих целей. Даже если с кем-то когда-то эти люди и будут хорошими, с ней они все поступали плохо. По её вине? Что она им сделала? Родилась с дарованием провидицы? Элии опять захотелось рухнуть в постель и заплакать, не поднимаясь уже никогда, но слова Джиёна о том, что удовлетворяет только чувство равнодушия, которое он назвал «поебать», звенели в ушах. Всем было на неё всё равно, никто не был с ней честен, никто не сказал в лицо, что им от неё надо. Ей должно быть плевать на них всех! Элия закрыла глаза и сосредоточилась на золотых.
Джиён опять смотрел со стороны и ждал. Получится или нет? Девчонка многократно доказала, что её возможности велики. Если она будет предсказывать ему, где ждёт опасность, где подстерегает обман, то его вряд ли кто-то сможет погубить. Лишь бы будущее стало для неё таким же открытым, как прошлое. Впрочем, и из давних событий можно находить выгоду, продавать информацию, узнавать чьи бы то ни было секреты.
Элия глубоко ушла в себя, или куда-то, куда уходят провидицы, чтобы подсмотреть грядущее. Лицо её металось влево и вправо, пальцы свободной от часов руки впились в одеяло. Джиён не нарушал обряда, сидел тихо. Он не любил ждать, но умел это делать. Иначе сто раз за свою жизнь уже был бы мёртв. Элия пошевелила губами, будто шептала что-то под нос и вот, когда прошло минут десять, не меньше, она разомкнула веки и пальцы, из которых всё выпало, и испугано ахнула, озираясь по сторонам, словно вывела из видения за собой какое-то чудовище.
— Там… там… у них… это…
— Спокойно, спокойно, всё по порядку, — похлопал её по тыльной стороне ладони Джиён. — Что ты видела?
— Я… я видела лабораторию… куча колб, аппаратура, закрытые контейнеры, морозильные камеры, там проводят опыты и эксперименты…
— Говорят, Дзи-си не брезгует даже опытами нам людьми.
— Нет-нет, это не Дзи-си… у золотых. У них есть человек, я видела его там… не учёный, а какой-то алхимик. Да, именно алхимик. Он изобретает что-то удивительное, у него аура… аура такая, как будто… будто он может всё.
— Интересно, — задумался Джиён. — Что ещё?
— Потом… дальше было менее отчётливо. Я видела воина, подобного зверю. Неукротимой силы. Он непобедим.
— Вообще? Что ж это за воин такой?
— Не знаю, я не могла увидеть лица, я только чувствовала, что он безумно силён. И он был в чёрных кожаных штанах. Это был воин золотых, какой-то особенный. Других таких не бывает. И… и в конце… когда я хотела рассмотреть воина, у меня жутко заболела голова и видения закончились. Их прекратили.
— Прекратили?
— Да, глаза. Красивые, но страшные глаза, я едва не потеряла сознание, они затягивали меня… Весь ужас был в том, что эти глаза, вернее, человек, которому они принадлежат… Он почувствовал, что я смотрю, он узнал, что кто-то пытается проникнуть в тайны золотых, и я не смогла больше ничего узнать, иначе бы он увидел меня, он бы забрался в мою голову. Это было страшно, жутко страшно и ужасно, — сжалась Элия, подобрав коленки к груди. — У них есть этот маг, свой колдун. Я не знаю, что он может, но мне страшно, я не хочу больше лезть туда. Он вырвет мой разум.
Джиён видел нешуточный испуг ведьмы, и хотя с трудом мог поверить, что кто-то на расстоянии способен перехватывать мысли, всё меньше оставалось вещей, в которые верить было смешно. Значит, у золотых есть некая троица, на которой держится их сила? Воин, алхимик и маг. Интересный набор.
— И эти трое — главная сила золотых?
— Судя по всему, я не уверена. Я хотела узнать о главной силе, и увидела алхимика с воином, а тот… который посмотрел в меня, своими глазами… Я не знаю, какую он играет роль, но пока там он, я ничего о них больше не узнаю. Иначе он узнает обо мне. И тебе. И обо всём, что я вижу в мыслях.
— Ладно, тогда пока остановимся на этом. — Джиён поднялся. — Отдыхай, тебе принесут обед. Ты же поешь? — Элия замешкалась, не чувствуя аппетита, и резко вернувшись к будням и всему произошедшему. Энергия иссякла на сложных видениях, и страх чёрно-карих глаз, которые разве что не будут ей сниться, заставлял ощущать себя неуютно и загнано.
