— С удовольствием. Сохрани свою задницу для меня, ладно?

Чживон стряхнул ностальгию о любовнице и отправил ответное сообщение Дракону, что им осталось чуть меньше половины пути. Если бы ему, как наёмнику, заказали Джиёна или Дзи-си, что бы он сделал? Отказался бы от такого заказа — вот что. Признав трусость, слабость, недостаточные боевые умения? А был ли на Утёсе такой наёмник, который справился бы теперь с подобным? Там есть несколько воинов, намного техничнее и умнее него, взялся бы кто-то из них? На следующий год Бобби думал поучаствовать в турнире за звание лучшего бойца среди братьев, но для этого предстоит очень упорно тренироваться. Расправиться с этой Элией, и скорее вернуться к тому, что ему по-настоящему нравится: дракам, боям без правил, спортивной подготовке и, конечно, гонкам, красивым девкам, вечеринкам с друзьями, оставшимся в Сеуле. Скоро очередной учебный год в университете, а он даже хвосты с прошлого не закрыл. Если его попрут оттуда, Чживон плакать не будет, но не хотелось бы. Студенчество имеет свои плюсы.

Солнце ещё держалось высоко, когда мотоцикл подъезжал к Линьтуну, району, возле которого, некогда в уединении, а теперь наполнившись толпами туристов, раскинулась бывшая в древние эпохи императорской резиденция Хуацин. Гора Лишань, у подножья которой восстановили почти в первозданном виде павильоны, построенные тринадцать веков назад, виднелась издалека. Одна из самых знаменитых гор Чжун-го, священная для Сианя и Шэньси, хотя далеко не самая высокая, более того, относительно гор, имеющихся в других провинциях, Лишань скромно высилась на каких-то там тысяча триста метров над уровнем моря, что позволяло называть её маленькой. Но именно из неё добывали строительные материалы для терракотовой армии, посмертных провожатых Цинь Шихуана, именно подле неё раскинулось его надгробие — высокий курган, как утверждают, в виде дракона. Чживон был там однажды, километров семь-девять на восток, но никакого сходства не нашёл.

Свернув с сорок пятой годао** на сто восьмую, Пекин — Куньмин, Бобби сбросил скорость, чтобы не промахнуть мимо нужного поворота. Округ Линьтуна попахивал сельскостью и тяготением к ветхому и изжитому, как и сам Сиань, гордившийся своим прошлым, в связи с чем в нём и застрял наполовину. Никаких небоскрёбов, максимум этажей — восемь, и те выглядят неуместными башнями. Будто все боятся невзначай обидеть Лишань, вознесясь над ней. Оттого все домишки воспринимались согнувшимися, распластавшимися по земле в почтительном преклонении. Направо, в предгорье, уходили гранатовые сады и плантации улуна, склоны выше заросли соснами и кипарисами, и чем ближе Чживон с Элией были к цели, тем сильнее ощущалась дивная, чарующая власть династии Тан, при которой, возможно, стремились к небесам такие же деревья, такие же запахи. Неверно угадав с поворотом, Бобби всё-таки вынужден был сделать лишний круг на площади, в центре которой высился огромный бронзовый монумент кружащихся друг напротив друга мужчины и женщины, словно в танце, в старинных костюмах с длинными рукавами. Скульптор прекрасно передал изгибы, вложив в них столь сложные эмоции, что в вихре застывшего танца не получалось понять, притягиваются они или отталкиваются?

— Кому этот памятник?! — крикнула, приподняв визор, Элия. Её начинало одолевать любопытство.

— Понятия не имею! — откликнулся Чживон и, проехав мимо двух скульптур поменьше, объединяющиеся с первой в тройную композицию, в одном стиле и из того же материала, подъехал вдоль длинного ряда сувенирных лавок к главному входу в дворцово-курортный комплекс Хуанци. У высоких распахнутых врат, в которые топали туристы и из которых уже медленнее плелись удовлетворенные группы с экскурсоводами и без, с убранными фотоаппаратами и ещё готовыми выхватить интересное, стоял стенд с подробной информацией, и даже большой камень с иероглифами на нём, где коротко обозначалось: термальные источники. Элия восхищенно посмотрела вглубь, туда, где умиротворённый и до самого дна пребывающий в нирване пруд, выложенный серо-ониксовыми, гладкими глыбообразными и песчаными валунами, держал на плаву ярко-зелёные листья лотосов, обрамлялся ивами и отделял от ворот храм или дворец в два яруса, с серебрящейся под слепящим с запада солнцем изогнутой крышей, винного цвета деревянными панелями на белых стенах, и ограждённый белоснежной балюстрадой от попытки вторжения снующих всюду приезжих. Боковые павильоны прятались в пышной зелени, сплошным массивом заползающим отсюда на гору.

— Прогуляемся здесь? — сняв шлем, слезла с мотоцикла Элия, подходя к стенду с информацией.

— Может быть, позже, — кивнул Эвр не глядя на неё, достав мобильный и набрав Джиёна. Тот поднял почти сразу. — Мы на месте.

— Замечательно. Где именно? Чтобы я объяснил, как меня найти.

— У парадного входа, кажется, он называется Лунные ворота.

— А, понял. Видишь Лишань?

— Её трудно не заметить.

— На неё ползёт фуникулёр — видишь? Вам на него. Справа от Лунных ворот парковка, неподалёку от неё загружают в кабинки. Когда поднимитесь — вас встретят и проводят до меня. — Чживон убрал трубку, обернувшись к спутнице.

— Пойдём, друг ждёт нас на вершине.

— О, здорово! — отрываясь от чтения, побрела за Бобби девушка. Он не стал заводить байк, а покатил его в сторону стоянки. Придётся оставить Волчицу ненадолго, чтобы вскарабкаться туда, где угнездился Дракон. — Я люблю высоту, люблю смотреть вдаль, когда горизонт видно до самого предела, — не отставая, Элия семенила у заднего колеса. — Это резиденция императора Сюаньцзуна, основана в восьмом веке, представляешь? Около двух лет здесь жил великий поэт Ли Бо, я слышала о нём, но не читала, а ты?

— Не увлекаюсь поэзией, — сказал Чживон, катя вперёд железную подругу. Или надо было спросить, есть ли тропа наверх для мотоцикла? А что, если разочарованный Джиён решит со злости убить его? И под рукой не окажется средства к бегству. Скольких Бобби сможет перебороть, если придётся вырываться? Десяток точно. Сколько драконов притаилось наверху? Всё должно быть хорошо, он из вольного братства, с ним необходимо считаться.

Найдя место для Волчицы, Чживон повёл Элию к подъёмнику, и они вдвоём сели в кабинку, поползшую по канату. Постройки стали удаляться, хотя сверху общая их картинка с несколькими искусственными прудами, громко называемых «озёрами», выглядела потрясающе. Повсюду часто встречались изображения очень красивой китаянки, либо танцующей, либо скачущей на коне: то скульптурки, то рисунки-плакаты у столбов-указателей и на кассе фуникулёра. Элия больше не задавала вопросов, поняв, что Чживон, как и она, впервые тут и ничего не знает.

Кабинка достигла земли, перестав болтаться в подвешенном состоянии и, стоило девушке выпрыгнуть из неё, берясь за поданную ладонь молодого человека, как к ним подошёл мужчина в черном костюме. Это одеяние насторожило Элию. Не любила она черные костюмы и относилась к ним с подозрением после того, как за ней с Чонгуком, стреляя, гнались вот такие безликие типы.

— Идите за мной, пожалуйста, — пригласил жестом руки с поклоном человек и, пожав пальцы Элии, Чживон потянул её следом, выводя из хмурых раздумий. Ноги её ступали нехотя, подошвы чесались от желания развернуться обратно. Пройдя по тенистой аллее, трое вышли на прямую дорожку к очередным старинным зданиям в традиционном китайском духе. Несколько строений, крытых красной черепицей, шли посередине, а с серыми крышами по бокам. Мужчина обвёл прибывших вокруг всех флигелей, объединённых одной храмовой идеей (Элия каким-то чутьём стала отличать, где светские сооружения, а где религиозные, иногда подтверждая свои догадки иероглифами над дверями) и вывел на задворки, где заканчивалось присутствие людей, и начинался лес. Ступенчатый спуск вёл вперёд и вниз и, присмотревшись, Чживон и Элия разглядели спрятавшийся одноэтажный павильон. — Вам туда, — указал мужчина и остановился у начала мраморной узкой лестницы. Пара начала спускаться, вскоре увидев открытую дверь. У неё никого не стояло, но Бобби не позволил ввести себя в заблуждение. Джиён всего лишь не хочет пугать девочку, но внутри, скрытая от глаз, и вокруг, в кустах и зарослях, охрана не отводит глаз от любого движения. Чживон ощущал наличие доброй дюжины, если не больше.