— Они и научили, — буркнул Алексей. — Эти твари с незапамятных лет среди нас паслись.

— Йерохаам убедил фюрера Ротшиля, что пришла пора переходить к решительным действиям. То есть уничтожить человечество, оставив небольшое количество для размножения. Предполагалось следующее: отобранных человеческих особей скрещивать между собой так, чтобы не осталось расовых различий. Создать некое единое племя, полностью контролируемое тошавами. Здесь, на планете Гаарэкц, роль рабов исполняют рошаны. На Земле — люди. Причем рошаны, как существа родственные, рабы первого сорта, а люди второго. Вроде инструмента, который можно в любой момент выбросить за ненадобностью и заменить другим.

Ротшиль, зная о соперничестве между ними, посылает на Землю обоих. Ревность и зависть к успехам другого станет дополнительным стимулом к работе. Взаимная слежка приведет к накоплению компромата и тому подобное. Так и вышло! Результат превзошел ожидания, человечество было уничтожено за считанные дни. Да ты и сам все видел, — криво улыбнулся Борис.

— Неужели все? Что-то не припомню среди знакомых Йедидъю.

— Карлик, подвал торгового центра, где мы встретились — вспомнил?

— Этот, как его… Замятинский?! — удивился Алексей. — Вот черт, ни за что бы не подумал!

— Он самый. У обоих комплекс неполноценности, поэтому Йерохаам любит играть роль вождя, руководить массами. А Йедидъе нравится подчинять себе окружающих, управлять людьми, как персонажами компьютерной игры. Они и внешность выбирали в соответствии с наклонностями. Рувим — крупный, представительный, с гривой седых волос. Замятинский — шибздик мелкий, такому вдвойне приятно командовать теми, кто сильнее и выше.

— Ясно. И что ж не поделили супруги? Ведь все получилось, как задумывали.

— Власть. Вернее, место подле фюрера. Ну и, согласно местных обычаев, право на эксклюзивный секс с монаршей особой.

— Твою мать! — схватился за голову Алексей. — Никогда к такому не привыкну! Слушай, Борис — пожалуйста, никогда не упоминай про ЭТО. У меня последнее время воображение стало чересчур ярким, я сразу представляю… э-э… процесс во всех подробностях. Плющит и колбасит конкретно. Желудок наружу прет, как у морской звезды.

Борис встрепенулся, с любопытством посмотрел на Алексея.

— Это у тебя побочный эффект. Способность внушать и подчинять провоцирует яркость воображения, иначе невозможно полностью отключить волю объекта внушения.

— Спасибо, господин зануда, ты все объяснил. Но мою просьбу запомни. И что дальше?

— Судя по всему, карлик удрал первым. Рассказал об успехах, себя в главной роли изобразил, а папашу принизил до уровня лоха и придурка, который портил все, до чего мог дотянуться кривыми ручками. В итоге Ротшиль сделал его первым придворным с правом …э-э… пропустим права. Рувим угодил в опалу.

— А-а, так вот для чего понадобился стол! — воскликнул Алексей. — А я голову ломал, что за цирк?

— Какой еще стол? — удивился Борис.

— Большой такой, из красного дерева, если не ошибаюсь. Роскошная вещь ручной работы, кучу бабок стоит. Карлик восседал посередине, как магараджа на слоне и что-то пел невнятное. Толпа одурманенных людей несла на руках прямо в воду, многие тонули. Ксюха хотела пристрелить, но передумала — пули могли зацепить людей. Зря!

— Все равно ничего не понял, — пожал плечами Борис. — О чем вообще речь идет?

Алексей коротко рассказал о встрече на берегу Волги с Замятинским.

— А-а, вон что! Я ж и говорю, что он любитель пышных ритуалов. Так вот, Замятинский-Йедидъе первым оказался у саркофага цыганского барона, перешел в этот мир и первым припал к копытам мангига — или фюрера, все равно! — Ротшиля. Йерохаам автоматически стал не нужен, его понизил в должности и отправили в почетную ссылку — сторожить проход. Стадо рошанов в придачу, «на кормление», как раньше говорили на Руси. А меня посадили на цепь у трона, как экзотическое животное.

— Вроде дрессированной мартышки?

— Скорее, ученой! — невесело пошутил Борис.

Алексей подходит к углям, тычет палочкой. Запах печеного мяса нагло бьет в нос, желудок падает без памяти, слюни раздувают щеки. Алексей судорожно сглатывает, слышно раздраженное бормотание:

— Черт, как пахнет! А есть рано, оно только снаружи обжарилось. Надо потерпеть!

Палочка летит в костер, Алексей круто поворачивается на каблуках:

— Тогда получается, что Йерохаам жив, здоров и на всех парах мчится к мангигу этому!

— Ты ж говорил, что его ящеры сожрали, — удивленно ответил Борис.

— Я предполагал. Но он парень шустрый, мог ускользнуть. Ротшиль не ожидал, что мы сможем захватить его землянку, надеялся на рабов из людей. Он и предположить не мог, что их можно перепрограммировать. Йерохаам — черт, ну что за имя, язык сломаешь! — знает о нас больше, чем этот Йедидъя и будет полезнее Ротшилю.

— Очередная смена фаворита? А что, может быть! — согласился Борис.

— Точно говорю! Для него это единственный шанс вернуть расположение мангига. Оставаться с нами слишком опасно, я не раз обещал убить его. Последним!

Слышится неясный шум. Из-за холма, вокруг которого шла дорога, появляется странная процессия — рошаны шагают в колонну по три, длинные и толстые шесты, похожие на оглобли, лежат на покатых плечах. Рошанам явно тяжело, они едва переставляют копыта, морды опущены, лысые головы покрыты пылью. Появились носилки — просторное, как диван, плетеное из лозы кресло с балдахином из тончайшего шелка. Занавеси опущены, ветер колышет ткань, сквозь полупрозрачную кисею видна крупная, явно человеческая фигура. Неизвестный полулежит, закинув ноги на подлокотник, одна рука под головой, другая свисает на пол. Следом за первыми носилками величаво выплывают еще одни и еще… всего пять.

— Это чиво такое!? — вытаращил глаза Борис.

Алексей живо вскидывают автомат, смотрит в диоптрический прицел.

— Твою мать! — весело восклицает он и опускает ствол. — Клоуны пожаловали, представление будет.

— Какие на хрен клоуны? Какой цирк?? — еще больше удивился Борис.

— Наш родной, нижегородский, — ответила Ксения.

Она подошла, никем не замеченная. Шелковый комбинезон сияет чистотой, отросшие волосы уложены на затылке, платок повязан вокруг шеи. От девушки веет чистотой и свежестью, будто она только что с небес спустилась.

— Только их не хватало! — произносит она сквозь зубы. — Леш, мясо готово?

— Ну…

— Не вздумай угощать этих уродов!

Процессия приближается. Рошаны видят людей, останавливаются в замешательстве. Человек в кресле зашевелился. Шелковые занавески раздвигаются, высовывается круглое лицо, покрытое капельками пота. Бородка а-ля Феликс Эдмундович потемнела, топорщится влажными пучками, рыжий гребень на макушке уныло прижимается к голове.

— Майор!!! — орет что есть сил Бацав. От избытка чувств Григорий подпрыгивает и машет руками, будто на него пчелы внезапно напали. Носилки содрогаются, рошаны с трудом удерживают громоздкую конструкцию, балдахин опасно наклоняется. Бацав кувырком выпадает из носилок — благо сила тяжести маленькая! — мчится навстречу, делая гигантские, по земным меркам, прыжки. Рошаны замертво валятся на землю, впалые животы судорожно дергаются, помогая легким втягивать воздух. Бацав приземляется в двух шагах, поднимая облачко пыли и кричит, как резаный:

— Майор, блин, ты живой!!!

— Ты тоже в полном здравии, — с улыбкой отвечает Алексей, пожимая протянутую руку. — Я рад! Как остальные?

— Все путем! — отмахнулся Бацав. — Щас припрутся. Мадмуазель, мое почтение, — изобразил книксен, здороваясь с Ксенией. — Борис, привет!

— Здрсте! — отвечает девушка. Борис поднимает руку.

— У вас клевый прикид. Где достали? — спросил Бацав, с завистью разглядывая шелковые комбинезоны. — А мы вот паримся в камуфляже.

— Ксюша постаралась. Она девушка со вкусом, приказала рошанам срочно пошить из паутины.

— Да? Вот гады клювоносые, а прикидываются шлангами! Щас отдам распоряжение!