— Что это было, царевна? — мрачно спросил подошедший Ляпунов. — Ты что же — вражеского лазутчика из тюрьмы выпустила, да еще и карету ему подарила? Ты хоть понимаешь, что и себя под монастырь подводишь, и меня — под плаху?

Ирина вздохнула. — Всё сложно, Прокопий. С Симеоном я договорюсь, за себя не беспокойся.

— Так я не о себе пекусь, царевна, — тихо сказал Ляпунов.

Ирина улыбнулась. — Пора возвращаться.

Они шли по пустой площади, освещаемой редкими факелами на стенах древних величественных соборов. Сзади размеренно топали стрельцы. Ночь была беззвездной и прохладной, Ирина пожалела, что не надела предлагаемой Авдотьей шубы.

— Скажи, воевода, — обратилась она к Ляпунову, — почему именно тебя назначили начальником охраны царской?

Тот открыл было рот, но вдруг нахмурился, резко оттолкнул Ирину, выхватил из ножен саблю и загородил ее собой.

— К оружию! — выкрикнул он.

Сопровождавшие их стрельцы схватились за бердыши, но из темноты прогремели выстрелы, и оба телохранителя осели на землю.

Словно из-под земли перед Ляпуновым выросла фигура в капюшоне с обнаженным клинком в руке.

Зазвенела сталь, воевода с силой рубил наотмашь, не давай противнику возможности перейти в контратаку, однако, тот успешно парировал удары.

Неожиданно, Ляпунов прыгнул вперед, перехватил руку врага с зажатым в ней мечом, и нанес сокрушительный удар рукоятью сабли в лицо.

Противник в последний момент успел отвести голову, так что удар пришелся вскользь, капюшон, скрывавший лицо отлетел, и Ляпунов в изумлении ахнул.

— Баба!

Зеленые глаза полыхнули яростью.

Удар сапога пришелся точно в промежность, Ляпунов скривился от боли и, пропустив тяжелый удар в висок, рухнул, как сноп.

— Поленица! — зло бросила женщина, стоя над поверженным воеводой.

Ирина огляделась по сторонам. Все произошло настолько стремительно, что она только начала осознавать, что осталась совершенно одна ночью, на улице, ее охрана перебита, а перед ней — вооруженный грабитель. Грабительница…

— Не подходи! — предупредила она, отступая. — Я закричу. Тут повсюду стража!

Грабительница презрительно усмехнулась. — Если закричишь, мне придется тебя убить, — просто сказала она.

— Кто вы? Что вам нужно? — Ирину начала бить крупная дрожь. — Я отдам вам драгоценности и одежду, берите и уходите.

Она начала снимать с себя ожерелье.

Но грабительница покачала головой. — Нет, — сказала она. — Не трудись, я пришла не за твоими погремушками.

— Тогда за чем? — холодея, спросила Ирина.

— За тобой, царевна, — улыбнулась грабительница.

Из темноты вынырнули еще две фигуры.

Ирина слабо вскрикнула, когда холодное острое железо прижалось к ее горлу.

— Тихо царевна, не шуми, — ухмыляющаяся одноглазая рожа приблизилась к ней вплотную.

Прежде, чем она успела опомниться, одноглазый с силой затолкал ей в рот кляп.

Кто-то сзади набросил ей на голову мешок, локти стянули ремнем. Сильные руки подхватили её и перебросили через плечо.

— Уходим! — скомандовал женский голос.

Захлопнув дверцу кареты, Ярослав оказался в полной темноте. Он щелкнул кнопкой фонарика и синий луч светодиода выхватил бледное лицо Беззубцева; блестящие глаза пристально смотрели на него.

— Ты! Опять! — проговорил он и закашлялся.

— Всё в порядке, — Ярослав осторожно похлопал его по плечу. — Я — друг.

— С такими дружками врагов не надо, — Беззубцев поморщился и выплюнул кровянистый сгусток. — Кто ты такой вообще?! Откуда взялся на мою голову? Ногу из-за тебя повредил, стрельцам попался, на дыбу угодил! Сказывал, к Димитрию собираешься, а сам с царскими воеводами дружбу водишь! Иуда!

— Тихо, тихо! — Ярослав с тревогой прислушивался.

Карета замедлила ход — видимо, они подъезжали к воротам Кремля. Выпустит ли их стража? Что, если будет какой-нибудь досмотр?

Было слышно, как Евстафьев переговаривается к с кем-то, потом заскрипели петли ворот, и карета снова двинулась в путь.

— Куда ты везешь меня? — зло прохрипел Беззубцев.

Ярослав вздохнул.

— В Путивль, к Димитрию.

Беззубцев разразился булькающим смехом.

— В карете царской с отрядом стрельцов? За дурака держишь?

— Да нет же, я серьёзно! Сейчас отъедем от города, остановимся где-нибудь в лесу, убедишься, что я тебя не обманываю. Тут только мы с тобой, и конюх — никаких стрельцов.

— А хоть бы и так, — Беззубцев приподнялся на локтях и вгляделся Ярославу в глаза. — Думаешь, я поверю, что вот так просто ты пришел в Тайный приказ, вытащил меня оттуда и увез? Да тебя же Годунов послал, чтобы шпионить! Понял, что пыткой меня не взять, решил хитростью одолеть? Не тут-то было!

Он со стоном снова повалился на подушки.

Да уж. Придется найти какие-то чрезвычайно убедительные доказательства, чтобы Беззубцев ему поверил. Пока что картина, действительно, складывалась не в его пользу.

Ярослав выглянул через переднее окошко. Евстафьев лихо управлялся с вожжами, словно всю жизнь правил лошадьми. Карета, запряженная тройкой вороных скакунов, разбрызгивая грязь, мчалась по широкой улице, вдоль деревянных домов и построек; редкие прохожие провожали их настороженными взглядами. Впереди виднелась река, за ней — зеленой стеной стоял лес.

— Михалыч, как проедем мост, ищи где бы припарковаться! — крикнул Ярослав.

Евстафьев кивнул, не оборачиваясь, и, привстав, щелкнул вожжами.

— Крест верни, — подал голос Беззубцев. — Коли при тебе еще.

Ярослав, помедлив, снял с шеи кожаную ленту с крестом и протянул ее Беззубцеву.

— Вот. Слушай, я все могу объяснить…

— Пошел ты! — перебил его Беззубцев. — Зря я тебя тогда не прирезал…

Карета с грохотом промчалась по мосту и теперь пошла мягче, в воздухе потянуло лесной свежестью.

Проехав еще около километра, они остановились на опушке. Евстафьев суетился вокруг лошадей, поглаживая их и что-то приговаривая.

Ярослав распахнул дверцу. Эта ночь выдалась ясной, и луна, стоявшая в небе, освещала карету и поляну.

— Выйти сможешь? — спросил он Беззубцева.

Тот, глянув на него исподлобья, кряхтя, поднялся, оттолкнул протянутую руку и спустился на землю.

— Ну? — спросил Ярослав. — Видишь — тут только мы! Я тебя не обманываю — мне нужно к Димитрию, в Путивль.

— Карета царская, — пробормотал Беззубцев, оглядывая кузов. — И там, на дыбе, я как будто слышал про царевну…

— Она помогла тебя вытащить, — сказал Ярослав. — У нас с ней… Давнее знакомство.

Беззубцев недоверчиво уставился на него. — У тебя? С царевной? Да кто ты, к лешему, такой?!

— Лекарь, — сказал Ярослав. — Давай, осмотрю твои раны. Воды бы нам… Дай и костёр не помешает.

— Тут ручей неподалеку быть должен, — вмешался Евстафьев. — Река, вон, рядом, найти несложно, только вот как с упряжкой быть? Оставлять здесь — небезопасно, в лесу с ней не развернуться.

— Да, — Ярослав задумался. — От кареты, наверное, придется избавляться. Слишком заметная, а нас наверняка скоро хватятся и вышлют погоню, если Ирине не удастся это как-то замять. Вот что, Михалыч, распрягай лошадей — дальше поедем верхом. А мы пока попробуем подлечиться.

Он повернулся к Беззубцеву. — Меня Ярославом зовут. А ты, вроде, Юрий?

— Так крестили, — буркнул Беззубцев. Он опустился на траву, настороженно глядя на него.

— Давай посмотрим тебя, Юра, — сказал Ярослав, доставая сумку.

Прежде всего он обработал еще кровоточащие раны перекисью — Беззубцев вздрогнул, когда пропитанная раствором марля вспенилась, впитав кровь.

На обоих предплечьях пузырились ожоги второй, а то и третьей степени.

Их Ярослав также обработал перекисью, затем, мысленно поблагодарив Когана, достал из сумки несколько противоожоговых салфеток, вскрыл, и наложил компрессы, аккуратно забинтовав обожженные руки.

Беззубцев наблюдал за ним с неподдельным интересом. — Дивные у тебя, лекарь, снадобья, — заметил он. — Отродясь таких не видывал, а уж вашего брата на войнах повидал немало.