— То правда чистая, — закивал одноглазый. — Истинный крест!

— Ну, положим, — Беззубцев нахмурился. — А от меня-то чего ему надобно?

— Так он же у Шуйского в аккурат в то время был, когда стрельцы нагрянули, — пояснил Муха. — Вот вместе с тобой и убёг.

— Убёг, — проворчал Беззубцев. — Как же… Ну и зачем тебе в Путивль, блаженный?

— К Димитрию на службу поступить хочу, — сказал Ярослав. — Говорят, он подлинный царевич.

— Говорят? А сам-то как думаешь?

— Не знаю, — искренне признался Ярослав. — Вот, посмотрю, тогда и пойму.

— А уверен, что посмотришь-то? — опять сощурился Беззубцев. — Блаженный ты, иль нет, а все одно мне покамест милее тебя тут в овражке оставить.

— Попробуй только! — с вызовом произнесла Ирина.

— Решать, конечно, тебе, — осторожно сказал Ярослав. — Только пока вреда тебе от нас не было — в подземелье, правда, стрельцов на тебя навел, признаю. Но то нечаянно получилось. Крест твой я сохранил, и вину перед тобой загладил. И, кстати, как нога?

Беззубцев хмыкнул. — Для блаженного уж больно ты складно рассуждаешь, — заметил он. — Не скажу, что убедил ты меня, но, пожалуй, дам тебе возможность доказать свою верность. Поедете покуда с нами, там видно будет. Но ежели хоть малейший повод ты, или кто другой дадите заподозрить в чем — считай, покойники оба с конюхом твоим. Уразумел?

Ярослав кивнул. — А что с царевной? — спросил он. — Ей в Москву к отцу нужно — отпусти её.

Беззубцев осклабился. — Ты свою шкуру, считай, взаймы пока носишь, а уже торговаться вздумал?

Он глянул на Ирину.

— А тебе, девица, скажу так: либо едешь с нами и делаешь, что велят, либо хоть сей же час гуляй на все четыре стороны.

— То есть как? — опешила Ирина.

— А так, — Беззубцев зевнул. — Я ведь не солгал, царевна, когда говорил, что услугу тебе оказали. Беспокойно в Москве со дня на день будет, очень беспокойно. И лучше бы тебе в такое время от нее подальше оказаться. Про отца — забудь. Не жилец он — его не спасешь, и себя погубишь.

Ирина, побледнев, переглянулась с Ярославом. Оба подумали про оставшегося при царе Когана.

Ярослав искренне молился про себя, чтобы слова Беззубцева были блефом, но тот выглядел серьезным.

— В любом случае, — продолжил он, — возиться с тобой мне нынче недосуг, так что либо на Путивль с нами поедешь, либо сама пешком до Москвы топай. Если дойдешь, конечно — места-то глухие, а времена — смутные.

Видя отразившееся на лице Ирины смятение, он довольно усмехнулся.

— То-то. А сейчас — собираться, рассиживаться нам некогда — по твоим следам, царевна, скоро много желающих будет прогуляться. Так что, на коней — и в дорогу.

Ярослав едва не застонал, представив очередные часы тряски верхом.

Однако, прежде чем кто-либо успел что-то вымолвить, женщина у дверей, за все время не проронившая ни звука, стремительно шагнула в центр избы, перегородив дорогу Ирине.

— Так не пойдет, — процедила она сквозь зубы, выхватывая из-за пояса нож с широким лезвием.

Далее события для Ярослава происходили словно в замедленной съемке — вот взметнулась рука с ножом, женщина хватает Ирину за косу, та кричит…

Нож сверкнул в темноте. Женщина отошла от Ирины, сжимая в руке отрезанную черную косу.

Ирина растерянно коснулась обрубленных волос и с бессильной яростью уставилась на называвшую себя поленицей.

— Она что, сумасшедшая?!

— Права поленица, — вздохнул Беззубцев. — В таких нарядах, да с этакой косищей тебя враз признать могут — народ нынче ушлый, а на постоялых дворах — каждую мелочь подмечают. Так что быть тебе, скажем…

— Ириной? — ухмыльнулся Муха.

— Можно, — согласился Беззубцев.

— Побрякушки твои сюда клади, — он бросил на стол сумку. — И переодеться тебе нужно попроще…

Он подошел к ларю, стоявшему у стены и откинул крышку. — Присмотри себе что-нибудь.

— Боярин! Слышь, боярин!

Прокопий Ляпунов застонал, приходя в себя. В глазах мутнело, голова трещала, словно после попойки. Он резко рванулся, порываясь сесть и сразу накатила тошнота.

Крепко же его приложила чертова баба!

Над ним склонился встревоженный стрелец. — Прокопий Петрович! Эва тебя угораздило!

Ляпунов выругался сквозь зубы так, что стрелец в испуге отшатнулся и перекрестился.

Подавляя тошноту, воевода поднялся на ноги.

Еще двое стрельцов хлопотали возле лежащих на земле тел рынд.

Мельком кинув на них взгляд, Ляпунов убедился, что оба были убиты наповал, сразу.

Стрелявший, кто бы он ни был, имел верный глаз и добрые пистолеты, коль смог уложить за считанные секунды двоих, точно рассчитав выстрелы.

Стало быть, ему еще повезло…

Его словно обухом ударило по голове — Ксения!

Он огляделся и вздохнул с облегчением — тела царевны нигде не было видно. Успела убежать? Или откупилась от грабителей? Или… От страшной догадки сердце пронзило ледяной иглой — похитили? Его внимание привлекло алое пятно на земле, которое он сначала принял за кровь. Наклонившись, он подобрал ленту, из тех, что были вплетены в волосы Ксении…

Не разбирая дороги, Ляпунов ринулся к малым воротам.

— Ксения! — прохрипел он, схватив за грудки вытянувшегося перед ним стражника. — Вернулась?!

— Так, воевода, с тобой недавно из дворца вышла, — еле выдавил тот.

Ляпунов отшвырнул стрельца в сторону, со всей мочи ударил кулаком по каменной стене.

Упустил! Чем он вообще думал?! Позволил девке уговорить себя, ровно телок!

В груди еще теплилась безумная надежда, что, может быть, царевне удалось попасть во дворец через главный вход. Он помчался туда, но и там его ждало разочарование.

Стражники опасливо косились на Ляпунова, когда он вынырнул перед ними с саблей наперевес, спрашивая, не проходила ли во дворец царевна.

Он уже седлал коня, когда появился взволнованный Телятевский.

— Прокопий! Что за слухи народ сказывает?! Будто тебя чуть не убили, а царевна опять пропала?

— То не слухи, — выдохнул Ляпунов. Он заставил себя взглянуть Телятевскому в глаза.

— Подвел я тебя, Андрей. Упустил Ксению…

— Что?! — Телятевский ошеломленно уставился на него. — Как так?

Выслушав краткий, сбивчивый рассказ Ляпунова он покачал головой.

— Да, брат… Такого не ожидал от тебя.

— Знаю, виноват, — сквозь зубы выдавил Ляпунов. — Сей же час в погоню отправлюсь, землю грызть буду, найду Ксению!

— От тебя одного толку не будет! — рассудительно заметил Телятевский. — Надобно отряды выслать по всем дорогам, да егерей послать, чтобы лес прочесали. Далеко уйти не могли они… А может, в городе где схоронились. Надобно псов привести — след возьмут!

Ляпунов вынул из-за пазухи подобранную с земли ленту. — Вот, — пробормотал он.

Телятевский глянул на него и покачал головой.

— Ох, Прокопий… Вот что, поедешь с егерями. Там ты нужнее всего будешь, а здесь тебе сейчас оставаться не с руки, покуда царевну не сыщешь — Симеон тебе этого не простит. Я с ним потолкую, попробую уговорить сменить гнев на милость, но сам понимаешь, поста тебе не видать теперь — дай Бог голову на плечах сохранить…

Ляпунов кивнул. Сейчас это для него казалось абсолютно неважным. Главное было — найти Ксению. И ее похитителей.

***

— Нет, она точно сумасшедшая, — пробормотала Ирина, глядя, как её похитительница прячет отрезанную косу в сумку. — А это еще что значит?

Женщина растянулась на земле, приникнув к ней ухом.

— Поленица свое дело знает, — с благоговением в голосе произнес одноглазый. — У ней своя ворожба, особая.

— Что вообще за поленицы такие? — раздраженно огрызнулась Ирина. — Какие-то местные припадочные?!

— Ворожеи, ведуньи, — пробормотал одноглазый, быстро осеняя себя крестом. — Большой силой обладают.

— Воительницы, — хрипло сказал Муха. Он держал в руке кожаную флягу, к которой не замедлил приложиться. — Я раньше думал — басни это, вроде кикимор. Ан нет.