«Хм, уже всё?.. Надо бы проверить», — подумал Фокс, которого в этот момент кольнула лёгкая тревога, и немедленно позвонил на комм пилота того истребителя.

Однако вместо соединения и ответа главарь мятежников получил надпись на плоском дисплейчике браслета: «Номер не существует».

«Это они, — подумал Фокс и неожиданно успокоился. Угроза вновь обрела чёткое материальное выражение и перешла в разряд привычных, а следовательно, устранимых. Гипотетически… — Они живы. Они сумели спастись от ракетного обстрела и лазерной атаки. А это могло удаться им лишь в том случае, если тупо, не разбирая дороги, с включённым экзоскелетом бежать прочь от места первого взрыва. Но первый взрыв был точно там же, где и маяк… значит, они вырезали его и закинули подальше, подарив тем самым себе фору… Черт, надо было два маяка ей всадить! Хотя если резать с минимумом предосторожностей, можно в принципе и оба вынуть за три минуты… а какая у Миронова аптечка, я уже понял на примере экологов… Ну всё, шутки кончились. Игра на уничтожение выходит на новый уровень!»

И Фокс, скрыв карту, зашёл в меню контактов, чтобы связаться с командиром эскадрильи, который вместе с напарником как раз возвращался на орбиту Сталкерры, и отдать приказ сбить захваченный истребитель.

Но внезапно на экране мелькнуло уведомление о полученном сообщении. Фокс нажал пальцем на иконку и пробежал глазами текст.

Ничего необычного. Просто старший группы, стремившейся к прежнему месту посадки той самой машины, доложил о том, что истребителя на месте нет, а пилот на связь не выходит. Обычная формальность, потому что Фокс об этом уже догадался.

Командир мятежников усмехнулся, стёр сообщение и связался-таки со своим главным лётчиком.

Но то, что он после этого увидел на вновь открытой карте, вмиг согнало усмешку с его лица и заставило сжать зубы от досады и злости.

* * *

Сталкерра (3,5 километра к северо-востоку от Сталочной, высота 250 метров), 14:36.

Зелма выпустила очередную ракету и рванула штурвал на себя, уводя машину прочь от сгустков плазмы, которыми с поверхности планеты несмело стреляли выжившие боевики из той десятки, что отправилась охранять самый восточный от места Зелминой посадки истребитель.

Взрыв, произошедший у кормы стоявшей на снегу машины, заодно и нанёс той новые повреждения, которые должны были оттянуть момент их полного исправления ещё на час или два. В идеале — до момента прибытия к тому истребителю одной из групп, на которые разделился отряд федералов со взрослыми в большинстве своём сталками.

С другими тремя вражескими машинами в последние минуты произошло то же самое. Подоспевшие кое-где для охраны мятежники оказались полностью или частично уничтожены, и солдаты со сталками (также кое-где прибывшие, а где-то — ещё нет) получили возможность для захвата техники.

Миронов, следивший за обзорными экранами из-за спины разведчицы, удовлетворённо кивнул и бросил в канал связи короткое распоряжение.

— Всё, теперь наши направляются ко всем машинам, — сказал он затем через внешний динамик. — Думаю, до самой дальней доберутся часа за два… Так, это ещё что?!

Зелма посмотрела на голоэкран с показаниями радара и всё поняла. На карте появились ещё две точки, обозначавшие истребители, и цифра высоты, которая высвечивалась рядом с каждой из них, стремительно бежала вниз от прежнего высокого значения.

— Это те двое, которых я не смогла тогда подбить, — глухо прозвучал из-под кислородной маски голос разведчицы. — Наверное, на базу смотались, чтобы боезапас пополнить… и вот теперь возвращаются… за нами.

— Давай, Зелма, покажи им, что ты можешь.

И она показала.

Устремила свою машину резко вверх, так что перегрузка вдавила в кресло, а Миронова — в заднюю стенку кабины. Один за другим стали набираться километры над поверхностью Сталкерры.

Когда планета стала выглядеть как шар, а враги находились в тридцати — двадцати — пятнадцати километрах сверху, Зелма ушла в сторону, выпустив две ракеты. Так, для пристрелки.

Противники легко их сбили, но самим тоже пришлось вильнуть: после выстрелов Зелма включила и бортовой лазер, чиркнув им по энергощитам врагов, как только ракеты были перехвачены и взорваны.

Мятежники стали палить из ракетомётов в ответ. Казалось, начался обычный бой истребителей — два против одного.

Но Зелма снова немного поломала противникам шаблон. Выпустила перед собой с десяток ракет, направила машину вслед за ними на одного из врагов. Простой расчёт: если даже ни одна не попадёт, то можно самой пойти на таран и увеличить себе вероятность успешной атаки. А чтобы другой не проявлял излишней активности, — постреливать в него лазером, заставляя спасаться от атак и в то же время сбивая в полёте выпущенные им ракеты.

Однако столько труда не понадобилось. Уже восьмая из десяти ракет настигла-таки вражеский истребитель, ударив по энергощиту. Девятая, очевидно, исчерпала заряд щита, а десятая попала точно в цель и превратила машину в облако огня и разлетающиеся оплавленные обломки.

Другой мятежник попытался было применить ту же тактику, но Зелма ушла в сторону от его нескольких ракет и сбила их своими, а затем выпустила ещё три. Одну за другой. С такого расстояния, что автоматический пусковой механизм еле успел бы среагировать.

А когда и вторая машина оказалась уничтожена, Зелма вдруг почувствовала сильную вину, отвращение и стыд, которых не испытывала ни разу с тех пор, как окончила Военный университет.

«В чём были виноваты те двое, которых я только что взорвала? И те пятеро на орбите… и ещё двое на спутнике… — подумала она. — Что, если они уже разочаровались в тех идеях, которые привели их к Фоксу, но поневоле продолжали выполнять его преступные приказы?..»

Должно быть, Миронов что-то заметил по опустившимся плечам Зелмы, потому что разведчица вдруг ощутила на шее лёгкое, можно даже сказать, дружеское прикосновение руки в бронеперчатке.

— Не надо сомнений, — послышался над ухом шёпот подполковника. — Ты всё сделала правильно. Они сами выбрали свой путь, и если бы мы не защищались, они убили бы нас. А так мы просто спасали свои жизни. Поверь, это была необходимая жертва. Мы выжили и скоро обязательно спасём Галактику. Обещаю, что постараемся не убивать без крайней — самой крайней — необходимости. Ты слышишь?

Зелма кивнула. Она всё ещё не могла говорить от нахлынувшего на неё отвращения к себе, к тому, что происходит в этой звёздной системе, и войне как явлению.

— Вот и отлично, — по-своему истолковал её молчание Миронов. — А теперь давай спускаться. Нам надо всё подготовить и всем разъяснить, прежде чем выдвигаться к цели.

Истребитель, истративший почти весь свой боезапас, начал снижение к поверхности планеты. Нос машины смотрел чуть вниз, и казалось, будто она выражает траур по сбитым противникам.

Деревня Сталочная, 17:12.

Чёрные обгоревшие остовы домов. Белый снег с серо-чёрным налётом гари вблизи пепелища. Лежащие там и сям трупы — нескольких бойцов и пары десятков местных. Тёмно-фиолетовое небо сверху. И чёрный круг луны на фоне ослепительно яркой каймы солнечного диска, смотрящий на всё это, выглядывая из-за деревьев с западной стороны, — страшный символ заката.

Жители в молчаливом потрясении ходили по остаткам селения, которое ещё вчера стояло нетронутым и даже ночью ещё могло кого-то приютить — а теперь будто бы ушло в историю.

У каждого сталка в глазах стояло что-то своё при виде этой картины.

Зор смотрел на угли, оставшиеся от его дома, будто бы с недоумением: столько лет было — и вдруг исчезло?! Как же это так?.. Как же мы могли такое допустить?..

Нурс расхаживал по серому от пепельного налёта снегу и думал: «Хорошо, что Иша этого не видит… А ведь я предполагал, что так случится. Хотя бы Плюща и других спас… Жаль, что на всех меня не хватило бы. Ни при каком раскладе…»