Раз, другой, третий… Огненные сгустки, летящие в никуда и попадающие разве что в деревья.

Тут он заметил краем глаза что-то в противоположной, южной части лагеря, и обернулся.

Взору Красина предстали десятки плазменных струй и вспышек бластеров, напоминающие какой-то причудливый фейерверк.

Но в тот миг старлею было плевать на сравнения.

Глаза Красина расширились от нахлынувшего на него ужаса, и назначенный считанные часы назад командир «взвода запаса» на короткое мгновение замер, забыв обо всём. В голове вспыхнуло ощущение, что он совершил ужасную, непоправимую ошибку.

А в следующие доли секунды, прежде чем в канале связи раздались крики предсмертной боли, страха и ярости, где-то рядом трижды высветились яркие, рыжие, приближающиеся огненные ленты.

Одна из них попала Красину в ноги и заставила осознание существования его тела ниже пояса сгореть, испариться в жгучем, резком, но почти сразу прекратившемся импульсе.

Две другие попали в руки, сжимавшие плазменное ружьё, и окончательно вывели из строя внешний энергетический контур опалённой, а кое-где оплавленной брони.

Приоткрыв рот от неожиданности и изумления, Красин выронил оружие и без звука повалился на снег.

Возможно, на несколько секунд он действительно вырубился, но автоматика комбинезона быстро среагировала и поступила согласно заложенной программе. Так что вскоре старлей осознал себя всё ещё живым и лежащим на спине без возможности пошевелиться.

И без шлема, что заставило бы Красина взвыть или зарычать от досады… если бы он только мог.

Краем уха он слышал стоны и крики своих соратников, которых так же, как и его, ранили или убивали, скорее угадывал, чем видел всполохи плазмы. И ощущал сильный неприятный запах сожжённой плоти из-под своей брони.

Это был полный разгром, доказавший с полной ясностью одно: штабной офицер, пусть даже очень ответственный и проходивший в общем порядке специальные курсы, — неподходящая кандидатура на место командира боевой группы.

Не стоит заниматься в трудный момент тем, в чём пока не достиг совершенства.

«Возможно, дело просто во мне как в конкретном человеке, — думал Красин постепенно затухающим мозгом. — Кто-нибудь (да, к примеру, тот же подполковник Миронов), наверное, и мог бы совместить такие вот работы — допустим, должность начальника разведки сектора Галактики, пост начальника базы и ещё командование истребительной эскадрильей… но не я… координацию битв из штаба и реальное участие в бою…»

Старлей не знал об основном роде деятельности Миронова. Мысль про разведку была лишь предположением, которое, однако, попало прямо в точку.

«Он ошибся, — подумал Красин. — Понадеялся, что мы сможем защититься своими силами, а бой, если вообще нам придётся сражаться, будет протекать в обычном режиме. И что я смогу как-то на всё повлиять… Но у каждого своё поле деятельности. И он забыл, что не все такие, как он… вездесущие…

Да и я тоже ошибся. Не предугадал хитрость с маскировкой… А ведь враги были почти не отличимы от нас. Только своих мы могли различать с помощью особых инфометок на комбинезонах, а чужих — нет, лишь визуально в отсветах плазмы… Вдобавок на их стороне в итоге оказался элемент неожиданности: та, первая, группа была приманкой, отвлекающим фактором… Черт, у меня не было времени всё это продумать!.. Впрочем, уже не важно…

Так что в результате? Мы все оказались пешками в игре Миронова против мятежников… хотя нет, я всё же сыграл роль офицера… которого сначала загнали в ограниченное пространство, а затем «съели» одной из вражеских пешек… Ради чего? Неужели сталки — фигуры более значимые, чем мы, солдаты, раз к деревне стянулись основные силы? Судя по всему, подполковник считает именно так… Правда, он как король лишился своего ферзя — наблюдателя Видевской, да и наверняка смог спасти лишь часть фигур…

Чего он хочет? Выжить — раз, спасти сталков — два, победить мятежников — три… Ставки — существование всех выживших и права на эту планету. Слишком высокие, чтобы трястись над каждой пешкой и бояться жертвовать фигурами… особенно когда психологический барьер уже пройден после потери первых из них.

А когда на кон поставлено всё, малейшая ошибка может изменить весь ход игры. И в этом случае лучше вообще от игры воздержаться… если только, конечно, это возможно».

На губах Красина на секунду мелькнула тень невесёлой усмешки, которую никто больше видеть не мог.

Мысли стали на какое-то время чёткими и ясными. Различив во тьме над собой расчистившийся от туч тёмно-фиолетовый участок, старлей впился в него взглядом, словно уцепился за якорь, который мог ещё немного удержать его в мире живых и закончить конечное обдумывание ситуации на планете.

«Мы сами сделали себя обязанными играть, считая, что сможем навязывать наши правила. И были очень удивлены, когда новые правила стали обязательными для нас самих. Мы не могли предугадать всего, но могли хотя бы попытаться. Но мы этого не сделали, пока не появилась необходимость. А это значило, что уже слишком поздно что-либо просчитывать — и остаётся только начинать игру первыми. А войны, как известно, начинают неудачники.

Хотя… неудачник ли Миронов? Сложно сказать. Мы понадеялись на поддержку извне — и проиграли, потому что, во-первых, поддержка не пришла, а во-вторых, отрубилась межзвёздная связь, позволяющая попросить ещё. Но пока корабли поддержки двигались бы через всё своё поле игры к нашему, здесь всё успело бы сто раз закончиться. Миронов, не предугадавший в полном объёме действий противника, по стечению обстоятельств лишился всего, что могло обеспечить ему полную победу. Значит, в данной конкретной ситуации он неудачник.

Лучше было бы с самого начала обследовать систему и задавить предстоящее нападение задолго до его предполагаемого срока. Или в противном случае, когда появились лишь предвестники опасности, — вывезти всех сталков на корабле, например, на Миракль и адаптировать к федеральной жизни там. А здесь разместить не одну-единственную базу, а хотя бы корпус, превратить планету в наш форпост в этом секторе Галактики…

Но этого не произошло. То ли Миронов протупил и не стал об этом просить, то ли кто-то «наверху» специально прикрыл этот вопрос. Тогда всё становится на свои места…

А мятежникам лучше было бы не трогать сталков и дальше планировать уничтожение Федерации, не обращая внимания на местных. В этом случае нам вообще не следовало сюда прилетать. Мы не вправе вмешиваться туда, где по нашей вине начнётся заваруха… ведь это мы первые отправили истребители в ближайший космос для подавления угрозы… В этом вся Федерация: если что видим, не можем пройти мимо. Хотя должны…

Именно поэтому мы проигрываем сейчас. Думаем, что справиться так просто, когда технический арсенал такой большой… Только мы не учли, что фактически будем сражаться с такими же, как мы, людьми, которым просто позволено немного больше. Мы не можем выиграть по чужим правилам. Остается лишь пытаться вновь и вновь навязывать свои.

Не подведи, подполковник. Теперь только от тебя зависит, как окончится для нас всех эта партия. А моё участие в ней подошло к концу. Свой бой я проиграл окончательно и бесповоротно».

Старший лейтенант Красин смотрел в небо Сталкерры, которая стала его личным Аустерлицем, и видел в этом мраке суть разворачивающейся на планете грандиозной игры, в которой для него уже не было места.

Если цивилизация куда-то приходит, то это навсегда. И остаётся либо подчинять то, что было там раньше, впитывать это в себя для общего усиления в случае угрозы, либо погибать вместе с найденным и больше никогда в том месте не появляться.

И сейчас выбор был между этими двумя путями. И какой из них возобладает, должно было определиться в ближайшие часы.

Глаза старшего лейтенанта Красина стали понемногу закрываться.

Он не знал, что в эти же минуты командир отряда мятежников, уничтожившего группу Красина, стоял чуть в отдалении от поля недавней битвы, по которому ходили боевики, проверяя, кто там труп, а кто нет. Коммуникатор командира был настроен на частоту квантовых колебаний, которая в этой звёздной системе была свойственна только одному устройству. А то устройство могло принадлежать лишь одному человеку.