— Отсчет, как на старте: девять, восемь, семь…

Виктор сильнее распахнул дверь:

— Ирина, пошли! Простудишься!

Он не дотронулся до меня, но его слова, жесткие и твердые, хлестнули, точно шелковая плетка. Но я не дернулась.

— Мне через час на работу, — сказала я обоим и только тогда бросилась в подъезд.

Не гордо вошла, а именно кинулась, точно испуганная хулиганами девчонка. Это конец, да, но конец для обоих — у них имя начинается на букву "В", но пусть идут оба совсем на другую…

Я рванула за ручку — закрыто. Конечно, дверь же захлопывается. В бешенстве прижалась к стене, головой чуть ниже звонка. Веселкин поднимался медленно, точно давал мне осознать свою беспомощность без него. Демонстративно звякнул связкой и вставил ключ в замок.

— Заходи! — не преминул добавить.

Глеб, как привязанный, сидел на своем стуле на кухне и даже не вскочил, когда я вошла. Отлично! Мне сейчас нужен не чужой ребенок, а телефон, чтобы понять, есть ли у меня время на душ. И…

"Ир, мать Вадима звонила нашей. Они говорили слишком долго. О чем, не знаю, но у мамы прекрасное настроение", — написала мне сестра в том самом сообщение, которое я проигнорировала перед приходом Вадима. Хорошее настроение матери могло подарить только одно сообщение — что свадьбы не будет! Впрочем, Марина Александровна явно звонила ей уже после отъезда Вадима, форсируя события. Если я сейчас возьму сумку, то все их взаимные радости закончатся.

— Привет, не разбудил? — Веселкин явно говорил по телефону, и я не стала оборачиваться, соображая, что написать сестре и стоит ли вообще отвечать. — Отмени все встречи на понедельник. Меня в офисе не будет.

Я резко обернулась. Виктор в упор смотрел на меня.

— Но я звоню не за этим. Вы сейчас все на даче или уже вернулись в город? Отлично. Мы с Ирой приедем часикам к четырем. Познакомим Глеба с твоей Василисой. Поговори с сестрой, что привезти, — и он сунул к моему уху свой айфон.

Руки не убрал. Понял, его телефон я бы не пожалела.

— Привет, — произнесла я не своим голосом и получила такой же ответ от незнакомой мне женщины. — Мы суши привезем. Так что пусть мама ничего не готовит. И фрукты какие-нибудь купим. Ну ладно, — добавила я, когда тишина так и осталась мертвой. — Мне на уроки надо. До вечера.

Арина даже не попрощалась. Или Виктор так быстро сбросил звонок. Рядом ребенок. Лучше уйти с кухни, схватить из шкафа одежду и повернуть в ванной комнате засов. Включила воду и разревелась. Штирлиц на грани провала более чем предсказуем. Как же я не подумала, что он будет ходить конем! Мои друзья в сети видели наше фото, мои ученики видели нас живьем, мои сослуживицы подглядывали за нами в приоткрытую дверь, а теперь вся семья поставлена перед фактом наших отношений — это уже полная блокада. И прорыв, пусть и произошел, в трех шагах от нашей дачи, обойдется мне ох как дорого!

Я вышла из ванной полностью одетой, накрашенной, причесанной и почти что не злой. Злость не для уроков, ее я приберегу на вечер в полном объеме. Для него! И… Я схватила телефон, чтобы сунуть в сумку. Арина прислала новую эсэмэску без всякого смайлика: "Ты мне больше не сестра". Вот так, минус один союзник.

Я вернулась в ванную и сдернула с крючка халат. Ему место в мусорном ведре. Как и его дарительнице! Я обернулась к Веселкину, недоуменно наблюдавшему за моими манипуляциями с халатом.

— Не забудь вынести мусор!

— Йэс, мэм! — он даже козырнул.

Врет, он в армии не служил!

Я сжала губы, сорвала с крючка вторую связку ключей и швырнула ему в руки. Поймал!

— На случай, если Глебу в туалет понадобится.

И я хлопнула дверью. Но выдохнула только на улице. Чужие дети не должны страдать от личных заморочек учителя, не должны!

До дачи мы ехали молча. Слушали "Али-Бабу и сорок разбойников", двое из которых по нелепой случайности перепутали кувшины из-под оливкового масла с красным авто. Впрочем, я была не прочь оказаться сейчас в Персии, подальше от Невского пятачка, невдалеке от которого находился наш дачный поселок. Нашла бы там себе жгучего перса в белом тюрбане, который в меня меджнун, или как там называют "безумно влюбленного", но вместо этого мне приходилось грызть невидимый апельсин, то есть не открывать рта, чтобы ненароком не разозлить моего господина.

Телефон молчал. Мама явно боялась выводить меня на разговор в присутствии "женишка", но разговор состоится. И всяко раньше, чем я разберусь с этим самым женишком. Он освободил себе понедельник простым звонком своей секретарше и потребовал от меня отменить все уроки. Отлично! Это еще один пункт его бизнес- плана: лишить меня средств к существованию, чтобы пташка не рыпалась. Но я никому не позвонила.

— Ира, не сиди с такой постной рожей, — Виктор не повернул ко мне головы. Где он меня видел? В боковое зеркало только сам пассажир видит свое отражение. — Я не собираюсь за двоих отдуваться два дня подряд. Завтра я сам разберусь с Костровой. С ней все пройдет тихо и мирно, обещаю.

А у нас что? Все подорвутся на минном поле? На дачах все давно разминировали. Даже памятник отважным девушкам поставили, мимо которого мы уже ехали. Оставались считанные минуты до встречи с родственничками во главе с разъяренной сестрой. Хотя при боссе Арина будет тише воды, ниже травы. Впрочем, мама тоже рта не раскроет: разве это вот нечто не соответствует ее идеалу мужчины?

— Там, где кончается асфальт… Хоть фильм снимай про езду на тарантасе по колдобинам…

Мне тоже было жалко машину, но кто просил его ехать к нам на дачу? Он сам!

— Ау нас не только асфальта нет. Так, предупреждаю заранее…

Виктор улыбнулся, сбрасывая скорость почти до нуля, чтобы не вытрясти из пассажиров душу. Глеб, к счастью, уснул на середине сказки и даже битье головой о подголовник автокресла не разбудило несчастного.

— И баньки нет?

Мне было не до шуток.

— Баня есть, но топить ее для тебя никто не собирается. В семь часов мы уедем. В девять ребенку спать. И еще… Держи язык за зубами, понял? Можешь смело записывать меня в свои любовницы, мои предки не старорежимные. А вот заходить с ними дальше — не смей.

Я скрутила с пальца кольцо и бросила в бардачок. Виктор тотчас нажал на тормоз, и "Вольво" замерла под пыльными кустами. Отстегнулся и с перекошенным лицом перегнулся ко мне, чтобы открыть бардачок. Кольцо сверкнуло в его руках, но моя правая рука была уже сжата в кулак.

— Послушай, девочка, — он затряс кольцом перед моим носом. — Это кольцо стоит не тысячи рублей, оно стоит тысячи моих седых волос. Ты выйдешь за меня ради своего будущего бизнеса, поняла? Я дам тебе твою личную школу, вложу в нее последние деньги. А взамен прошу совсем немного — полнедели быть моему ребенку мамой, любить его и открывать для него взрослый мир. Захочешь своего ребенка, пожалуйста. Нет — значит, не будет у меня дочки. Только вот не надо так на меня смотреть!

Он повысил голос. А как я на него смотрела? Никак! Как на идиота.

— Смотри правде в глаза. Хотел бы Вадим на тебе жениться, шесть лет бы не ждал, когда ты купишь ему тапочки. Мужик, если ему нужна баба, хватает ее и тащит в ЗАГС, а не наоборот, моя милая. Наоборот, это погулять и найти другую. Думаешь, за тобой очередь выстроится? Ну если только сосунков таких, как твой… Как его там зовут?

Я дернулась, но Виктор только сильнее сжал мне плечо.

— Не обижайся, дурочка. Я ведь не обидеть тебя хочу. Смотри правде в глаза. Да помани я любую пальцем, побежит сразу да еще вприпрыжку. Но нахер они мне не нужны. Наигрался! Теперь мне нужна ты. Взрослая разумная женщина, которой можно с закрытыми глазами доверить ребенка. Красивая женщина, с которой можно сходить к друзьям. Ира, да ты о таком, как я, и мечтать не могла. Какой шанс у нас был пересечься? Да никакого! Может, хватит уже молчать? Ну посмотри ты на себя со стороны! Тебе скоро тридцать, ни карьеры, ни денег, ни детей, ни нормального мужика… И, главное, это то, что ты прекрасно это понимаешь. Чего тебя сейчас так колбасит? Ты бросила своего Вадима еще до меня. Так что не надо сейчас трепать мне нервы. В этом мире достаточно людей, которые это делают профессиональнее тебя. Ты лучше меня побереги, я неплохое приобретение. Спроси любую свою подружку… Да они обзавидуются!