О, боже… Сейчас я ему тоже скажу, кого я не люблю!

— Слушай, Витя, — я выдержала паузу, проверяя его реакцию на вариацию имени, но никакой реакции не последовало. — Ты тоже не в моем вкусе, но я из вежливости не стану перечислять все твои недостатки.

Виктор выпрямился:

— Я бы тоже не озвучивал все твои прелести, если бы ты оставалась для меня посторонней. Но на этот вечер мы с тобой более чем близки, — Я снова завидовала без эмоциональности его голоса. — Мне важно, чтобы друзья поверили, что у нас с тобой все серьезно.

Я прикрылась пакетом, точно щитом, вдруг почувствовав себя перед гостем практически голой. Так, надо намекнуть товарищу, что в реальности у нас ничего серьезного быть не может. Пусть не надеется!

— А почему ты… — С каким же трудом мне давалось это ты в его адрес! — Не спрашиваешь, помирилась ли я с Вадимом?

По губам Виктора скользнула нахальная улыбка. Да, дружок, ты гаденыш еще тот! Кот всяко лучше тебя!

— Жду, когда ты сама про него расскажешь. Но мысля логически, при положительном исходе вашей ссоры, меня бы сейчас здесь не было. Ну или во всяком случае, у меня был бы подбит второй глаз.

Я попыталась улыбнуться на его манер. Не получилось. Вышла гримаса.

— А вот сейчас логика тебя подвела. Мы помирились вчера. Но я тебя пожалела и сказала Вадиму, что приеду к ним на дачу завтра. С утра. Так что я тоже не собираюсь напиваться.

Очки скрывали выражение глаз, но я прекрасно почувствовала в Веселкине напряжение.

— Ты все ему рассказала? — голос бил молотом по наковальне.

— Я не выдаю чужих секретов. У нас деловой ужин. И я оказываю тебе услуги переводчика.

— Умно, — он сжал на секунду губы. — Спасибо. Я давно не был ни с кем настолько откровенен. Спасибо, что это осталось и останется между нами. Так когда заказывать такси?

— Так что там с крючками на платье?

Веселкин даже позволил себе замотать головой, имитируя смех.

— Нет там никаких крючков! Я не лапаю чужих женщин и так же не выставляю их прелести на показ. Все очень скромно и со вкусом. Ну, я надеюсь, что он у меня не совсем отсутствует. Новобранец оделся бы в это за одну минуту.

Вот же память у шельмеца!

— Заказывай машину через три…

Я закрыла дверь в комнату и открыла пакет. Фу… Никаких блесток, никаких прозрачных вставок и прочих элементов соблазнения. Неглубокий вырез, закрытые плечи, свободная талия, макси, насыщенный синий цвет с едва заметным зеленоватым отливом. Платье мне определенно нравилось. Как и накидка к нему и сумочка… Однако с ней возникли небольшие проблемы.

— Пудреница не влезает? — поинтересовался Веселкин на грани серьезности и гомерического хохота.

— Ключи, — ответила я без всякой улыбки, и Виктор тут же протянул руку:

— Давай сюда. Положу в карман.

— Всю связку?

Он взял ключи и спрятал во внутренний карман пиджака. Глаз он прятать не стал.

— Все продумано, чтобы невеста не сбежала.

Он улыбнулся, но как-то у меня перестали вязаться его улыбки с его словами. Нет бы спасибо сказал, что ему помогают, так он еще, по-бабски, шпильки вставляет. И просит не хамить в ответ! Как его бабы терпят?! Неужели деньги так нужны… А вот что нужно сейчас мне, непонятно. Нервы себе потрепать! Мало мне их Вадим попортил за неделю!

— Ну? — Такой оценивающий взгляд начинал не на шутку раздражать. Я пожалела Веселкина, как человека. А он кот, кот, кот! — Я соответствую роли?

Я не смогла произнести слово "невесты". На этот раз Веселкин не смутился, не отступил от меня, даже взгляда не отвел!

— Мне кажется, жених не соответствует. Но я буду стараться, честно… Прошу!

И он открыл дверь, а потом, по-хозяйски повернув замок, захлопнул. Такси ждало внизу. Обычное. Без всякого выпендрежа. Я надеялась, что Виктор сядет вперед, но он обошел машину и сел рядом на заднее сиденье.

— Обсудим легенду? — начала я первой, чувствуя заливающий щеки румянец. Даже тогда на кухне, даже во время прогулки мы не находились настолько близко друг от друга. Хотя именно сейчас были не одни. Но водителя я не замечала, хотя дядька явно наблюдал за нами в зеркало заднего вида.

Веселкин дернулся, и я судорожно сжала пальцы в замок, испугавшись, что Виктор намеревается взять мою руку в свою, но он просто расправил под ремнем безопасности пиджак. Ужас! Чувствую себя маленькой девочкой на первом свидании. Да что же это такое! Просто ужас!

Никакого ответа не последовало. Виктор откинулся на подголовник и словно задумался. Если бы глаза не были открыты, я б подумала, что вообще уснул.

— Ира, я постараюсь сделать все возможное, чтобы нас особо не пытали. В любом случае, можно сказать им правду, — теперь Виктор скосил глаза и приподнял уголки губ в лукавой улыбке. — Скажем, что нас мама познакомила. Вы же, можно сказать, с ней коллеги… Допустим, ты ее бывшая ученица и теперь приходишь в гости за советами. Что так смотришь, неправдоподобно?

А я никак на него не смотрела. Вернее, смотрела, только мимо его носа в окно на мелькающие дома и машины. Я жалела, что согласилась пойти с ним. Я не актриса, чтобы играть непонятно кого. Сказать правду? Я даже не сумела удержать губы от обреченной улыбки.

— Почему же? Это прямо про меня Я теперь дружу с моей бывшей учительницей истории. Только это не правда про нас. Нас познакомила не Зинаида Николаевна.

— А кто же? — искренне удивился Виктор.

— Домовенок Герман.

Теперь Виктор хохотнул в голос.

— Да, точно, ты права… Только в домового-сводника мало, кто поверит, а вот в мою мать…

Я сильнее стиснула пальцы, заметив, как Виктор разглаживает на коленке брюки. Кольца не было. Интересно, он снова снял его или забыл надеть после нашего ужина?

— Виктор Анатольевич вдруг начал слушаться маму. В это поверят?

При звуке своего имени-отчества Веселкин заметно дернулся. Потом резко поднял руку и накрыла горячей ладонью мои стиснутые пальцы. Наши глаза встретились. У него тоже дрожали ресницы.

— Виктор Анатольевич посылает госпожу Кострову на три буквы, когда та пытается лезть в его бизнес. А вот Витя с детства прекрасно слушается мать в вопросах личного характера. Так меня воспитали, увы. И сколько я не лезу из кожи вон, все выходит, как она хочет.

Он сильнее сжал мне пальцы, но я не вырвала руку.

— To, что произошло между мной и матерью моего ребенка, всецело ее вина. Нельзя навязывать сыну женщину по своему вкусу. Ту женщину, которая ей удобна. Понимаешь?

Я много чего теперь понимала, потому вырвала руку и уставилась в окно с моей стороны. Еще один маменькин сыночек! Передо мной не было всего пазла, но я не хотела искать недостающие кусочки. Хватает того, что он бросил свою женщину беременной. И плевать, что сейчас у нее все путем. Это не отменяет его вины. Его, а не матери. Слюнтяй!

— Ира, в чем дело?

Виктор протянул меня к себе за локоть, но я вырвала руку и обернулась.

— Пожалуйста, не трогай меня без необходимости.

— Хочешь, я пересяду вперед? — чуть ли не заскрежетал он зубами.

— Во время движения?

— Я могу остановиться, — послышался тут же голос водителя.

За нами если не подглядывают, то нас точно подслушивают.

— Не надо, — ответила я, поняв, что Веселкин будет молчать.

Обиделся? Да пошел он, честное слово! Я отодвинулась к двери. Виктор отвернулся к своему окну. Умный же бизнесмен. Отчего ж такой дурак по жизни? Тридцати пяти ему нет. Это Аришка подпала под магию очков. Тридцать один, тридцать два от силы. Если вообще есть тридцатник. Фирма-то не его, а папочкина, сам сказал. А чего только фамилия у него деда? Но ответы мне не нужны. Хватит мне веселых семейных хроник.

— Эй, феминистка, тебе руку подать или сама вылезешь? — бросил Веселкин все так же зло, когда мы наконец добрались до центра.

— Подай, — мой голос тоже был злым.

— А теперь начинай улыбаться, моя девочка, — сказал он уже на тротуаре, впечатав наши животы друг в друга. — Сейчас я подниму тебе настроение. Это недалеко. За углом. Небольшой круг. Но ты же не на шпильке…