Я хотел что–нибудь сказать, но не смог. Какая–то тяжесть нависла над нами, и мы стояли и слушали, как тихо плачет Валиана.

Не знаю, насколько долго мы там простояли, но потом Валиана оглянулась на Швею, и та кивнула ей, всего лишь раз.

— Швея, как… — Я поперхнулся словами.

— Тс-с, — шепнула она, не отводя взгляда от девочек.

Спустя миг Алина взяла правую руку Валианы и приложила ее к своей щеке.

Почему–то я знал, что она поступит именно так… Я знал, потому что…

— Нет, — сказала мне Швея. — Пока нет. Ты пока еще не готов понять.

Затем она сделала небольшой жест рукой, словно продевала иглу с ниткой сквозь ткань, и вопрос отпал сам собой.

— Все правильно? — спросила Валиана. — Это клятва? Я все верно сказала?

Швея посмотрела на меня.

— Ну, Фалькио, как ты думаешь, верно она сказала?

— Это моя клятва, — ответил я. — Я принес ту же самую клятву королю. И ты все сказала верно.

— Значит, свершилось? — тихо спросил Кест. — Плащи и клятвы — это все, что нам осталось?

Он переглянулся со Швеей — старуха подошла к нему и взяла за руку.

— Ты ведь уже знаешь ответ, сынок, — сказала она, стуча пальцем ему по лбу.

Кест кивнул.

— И ты знаешь, кто должен прийти, правда? — на этот раз ласково спросила она.

— Знаю.

— Ты учился и упражнялся, и теперь ты считаешь себя лучшим в мире, не так ли?

— Да, я лучший.

— Но ты же знаешь, что этого недостаточно?

Мне показалось, что в глазах у него блеснули слезы, и он сказал:

— Я знаю.

Она погладила его по руке.

— Говорю тебе, ты очень старался и многому научился. Но здесь у тебя слишком много. — Она снова постучала пальцем по его лбу. — И тут тоже слишком много. — Она погладила его по руке. — А вот тут недостаточно. — Она ткнула ему пальцем в грудь. — Твое время приходит, а ты не готов.

— Сколько еще? — спросил Кест.

— А насколько длинна нить у меня в руке? — спросила она.

— Я не знаю.

Швея ответила:

— Сегодня ночью. Это наступит сегодня ночью.

— Я не понимаю, — сказал я. — Я вообще уже ничего не понимаю.

— А тебе и не нужно, — раздраженно ответила она. — Проклятые магистраты. Вы всегда хотите знать, что нужно делать, где спрятаться, кого убить. Больше такого не будет. Времени не осталось ни для суда, ни для скачек, ни для драк. Только для жизни — пока она еще есть.

Горбясь, она подошла к двери и приоткрыла ее. Цыкнула на Чудище, чтобы та ждала снаружи, — лошадь фей показала ей зубы и всхрапнула.

Швея не придала значения предупреждению и обеими руками взяла морду израненного животного.

— А ты пойдешь со мной, Лошадка. У меня и для тебя найдется работа. Ты им пока не сможешь помочь, хоть и очень этого хочешь. Мы с тобой сестры, ты и я: старые, с разбитыми сердцами, напуганные и сердитые. Они у нас всё отобрали. — Она повернулась к нам всем спиной. — Всё забрали. Всё хорошее, что было в этом мире.

Затем она распахнула дверь.

— А теперь идите и дайте им свой ответ.

Кого бы я ни ждал увидеть на дороге, но уж никак не Патриану, герцогиню Херворскую, с единственным телохранителем. Она сидела на пне, расположившись настолько грациозно, насколько это возможно, и читала книгу. Ее телохранитель, хоть и вооруженный до зубов, не представлял для нас особой угрозы. Поэтому, само собой, я предположил, что мы окружены.

— Мы здесь одни, — сказала герцогиня, когда мы подошли. — Пока что можете не бояться арбалетного болта в спину.

— Какое облегчение, — хмыкнул Брасти и достал стрелу из колчана. — Погодите немного, друзья, я сейчас убью эту старую корову и вернусь.

Герцогиня вежливо улыбнулась.

— Ах, если бы все было настолько просто.

Я указал на двух лошадей, привязанных у дерева неподалеку.

— Путешествуете налегке.

— Увы! В повозке мы бы не смогли вас так быстро догнать. Путешествовать налегке приятно, когда есть хороший спутник.

— Насколько я понимаю, вы хотели добраться быстрее, чем сюда приедет герцог Джиллард?

— Да. Благодарю тебя за то, что вывез девчонку из Рижу. Похоже, что герцог все–таки намерен ее убить, а я не могу позволить ему добраться до вас пятерых. Он умудрился собрать войско и провести его Восточным перевалом и через Арку — вскоре они уже будут здесь. Не собираюсь оставаться здесь и ждать, пока они прибудут.

Она оглядела нас.

— Надо же, вы времени зря не теряли. Приоделись к встрече со мной. Как же мило ты выглядишь, дитя мое, в этом прекрасном плаще — совсем взрослая, — сказала она, глядя на Валиану.

— Мне скучно, — зевнул Брасти. — Давайте я уже просто убью вас, и мы, даже не знаю, поиграем в мяч вашей головой, например?

— Вряд ли тебе будет так уж весело пинать мою голову, шкурник. Поверь мне, я делала это не раз и не два: голова предателя слишком быстро теряет форму.

В который раз я подумал о том, как ее только земля носит.

— Кроме того, — добавила Патриана, — когда у тебя хороший спутник, становишься терпеливым. Я ждала почти двадцать лет, чтобы завершить свой замысел, так что небольшая задержка лишь усилит удовольствие.

— Ладно, теперь даже я заскучал, — сказал я. — Что вам нужно?

— Переговоры.

— Что?

— Не нужно скромничать. Родословная грамота у вас, она мне нужна. Не хочу, чтобы Джиллард заполучил свитки, поэтому готова пойти на переговоры.

— Ладно, — сказал я. — Безопасный проезд для нас пятерых и бочонок золота.

Герцогиня задумалась, но почти сразу сказала:

— Нет, боюсь, не выйдет. Бочонок с золотом, впрочем, могу пообещать, так что соглашайтесь. Правда, боюсь, большинству из вас все равно вскоре придется умереть.

— Полагаю, вы тогда понимаете, почему ваше предложение нам не подходит, — заметил я.

— Я не жестока. Девчонки умрут просто потому, что ни один из моих планов не осуществится, если они останутся в живых. Лучник оскорбил герцога Перо, поэтому заслуживает смерти. Ну и, само собой, Кест — Королевский Клинок, раз уж он об этом упомянул. — Патриана улыбнулась. — Но ты можешь вернуться со мной, Фалькио, ты и твоя прекрасная лошадь. Кстати, где она? Нам с тобой есть что обсудить.

— Брасти, выстрели телохранителю в лицо. Кест, отруби ей голову: посмотрим, долетит ли она до того дерева, — приказал я.

— Поединок! — отрезала Патриана.

— Что?

— Я хочу использовать свое право на разрешение спора поединком. Королевский закон позволяет это.

Брасти уже прицелился и сказал:

— Можете просить чего угодно, даже вареную рыбу, светлость, но мы с вами больше не играем.

И выпустил стрелу. Я тысячу раз видел, как он стреляет, и ни разу он не промахивался, особенно с такого расстояния.

— Всё в порядке, — тихо сказал Кест. — Ты не промахнулся.

Телохранитель все еще стоял, даже не пошевелившись. Я заметил, что теперь он держал в руке клинок, а у его ног на земле лежала стрела, перерубленная пополам.

— Мы все мечтаем, что после смерти встретимся со святыми, — сказала герцогиня Херворская. — Вы с ним уже встретились и теперь умрете.

Телохранитель снял шлем. Короткие рыжие волосы, пронизывающий взгляд, красное лицо цвета пролитой крови. От него исходило красноватое свечение. Увидев его, лошади попятились, испуганно заржали и бросились врассыпную.

— Святые угодники и боги, — прошептал Брасти.

— Предпочитаем, чтобы к нам не взывали всуе, — сказал Кавейл, Рассекающий клинком воду, кроваволицый святой клинков. — Иногда мы от этого приходим в ярость.

— Это невозможно, — пробормотал я. — Святые не…

Я судорожно размышлял, пытаясь понять, что происходит. Может, это очередная уловка и парень в шрамах просто покрасил лицо красной краской? Но как же стрела…

— Это не так сложно, как ты думаешь, — начала герцогиня. — Если очень постараться и быть готовым на любые жертвы, то можно прийти к взаимному соглашению с кем угодно. — Она встала и продолжила: — Вот мои условия. Вы можете сразиться с моим бойцом, проиграть, и тогда я отниму грамоту и ваши жизни, или можете попытаться сбежать — святой Кавейл все равно убьет вас, я так или иначе заполучу бумаги и ваши жизни.