Через час после начала медитации девушка взмолилась пожалеть волчицу и отпустить ее вместе с волчатами, потому что ее вой и писк волчат мешают ей сосредоточиться.

Принцесса сказала, что человек, помешавший ей во время медитации, заслуживает строгого наказания.

Но девушка сказала, что она готова понести наказание, но просит отпустить волчицу и ее помет, чтобы один воин из стражи не выполнил своего намерения и не убил волчицу ради ее роскошной шкуры.

Принцесса сказала:

– Хорошо, ты заплатишь за это.

И махнула страже, чтобы те отпустили волков.

После короткого перерыва дочь раджи и отшельник снова погрузились в медитацию. Только девушка не могла успокоиться, вновь и вновь не обращая внимания на негодование стражи и неподвижные фигуры отшельника и дочери раджи, она убегала в ближайшие заросли, пытаясь услышать или увидеть хоть что-нибудь, что говорило о судьбе волчицы и ее потомства.

Так прошло несколько часов. Дочь раджи вместе со всей свитой поели. Собрали некоторое количество лесных плодов и сидели перед костром, ожидая времени для вечерней молитвы, медитации и трапезы.

Вернувшись в очередной раз к костру, девушка села на приготовленные для костра бревна и задумалась, вглядываясь в пляшущие на толстых сучьях языки пламени. Теперь писк волчат в ее ушах почему-то сливался с воплем младенцев. И после вечерней медитации перед трапезой она вся в слезах подошла к отшельнику и рассказала историю, о которой вы уже слышали.

Она дала обет в присутствии отшельника и дочери раджи перед развалинами древнего храма, что поможет получить образование и встать на ноги детям погубленной ею женщины.

И с последними словами этого обета ее облик преобразился, и голова покрылась прелесными темными волосами.

– Только чистота помыслов оправдывает чистоту желаний и их исполнение, – сказал отшельник, прощаясь с девушкой в тот миг, когда свита дочери раджи покидала деревню навсегда.

К Гуру, сидящему под деревом на берегу Ганга, пришли мудрецы с просьбой помочь разрешить им давний спор.

– Каждый из нас, – сказали они, – учит своих учеников следовать истине. Каждый старается научить искать истину, делая опыты, расспрашивая людей, садясь в медитацию или обращаясь к Богу. Но как понять, какой путь поисков истины самый верный, и как отличить истину от лжи, от иллюзии или просто от галлюцинации, когда ты впадаешь в транс или в молитвенный экстаз или когда Господь снисходит до тебя во время сна.

Гуру долго думал, потом поднялся и пригласил мудрецов следовать за собой.

Через три дня пути караван с мудрецами и Гуру пришел на перекресток торговых путей, где встречались караваны, паломники и путешественники из христиан, мусульман, последователей Будды и огнепоклонников. И в одном из караван-сараев Гуру собрал людей, отправляющихся на поклонение святым местам к Иерусалиму и к Мекке, и предложил им ответить на вопрос, что есть истина.

Долго спорили приверженцы разных религий и наконец порешили, что каждый из них обратится с молитвой к своему Богу и наутро после длинной всенощной молитвы честно расскажет всем остальным о том, что он услышал и понял.

Наутро первым стал рассказывать о своем видении христианский паломник. Он сказал, что истинны только заповеди Господни, что люди погрязли во лжи и пороке, и только искренне раскаявшиеся имеют шанс войти в Царство Божье, и только там есть свет и истина.

Вторым говорил один из шейхов. Он объяснил, что истину принес Аллах на кончике меча, которым он вдохновил пророка Мухаммеда на бесчисленные подвиги. Что только те, кто уверует в Аллаха, имеют шансы на спасение, тогда как все прочие подлежат наказанию и не заслуживают ни доверия, ни милости Божьей. И только одна та истина, которая провозглашается с минаретов мечетей, заслуживает быть услышанной и понятой правоверными.

Пожилой еврейский реббе сказал, что истина записана в Торе. Что нет посредников между Б-гом и избранным народом. И те и только те спасутся, кто соблюдает законы Моисея.

Гуру спросил:

– О великие мудрецы, а кто же, скажите мне, может судить, как и насколько правильно соблюдаются эти законы последователями каждой из религий? Кто может судить об истинности данного свыше знания?

И тогда раввин рассказал ему притчу.

Однажды двенадцать праведников поспорили о том, что такое рай, и стали сравнивать, что говорится по этому поводу в Талмуде, в Коране и в древних сказаниях Рима, Греции и Египта. И нашли они шесть праведников мира, известных своим выдающимся умом и заслугами и близких к переходу в лучший мир, и спросили у них, как они представляют рай, в который им скоро предстоит попасть, потому что заслуги их общеизвестны.

И первый из них сказал:

– Я чувствую какой-то неземной свет и прелестные лесные поляны, покрытые цветами и сочной травой, среди которых гуляют вновь молодые и полные сил женщины и мужчины.

Другой вздохнул и сказал:

– Я чувствую запах этих цветов и трав, запах деревьев и меда, запах спелых плодов и чистый свежий запах молодых здоровых тел. Я должен закрыть глаза, и только тогда я чувствую себя растворенным в этом благоухании, в этом поистине сказочном празднике запахов и ощущений.

Третий праведник слушал их, слегка покачиваясь и прикрыв глаза, и, не открывая их, он сказал:

– Разве вы не понимаете, что рай – это шорох листвы на фоне немолчного, мощного и такого успокаивающего шума прибоя. Это звон горного ручья и вздохи деревьев под порывами ветра. Это шепот травы, склоняющейся над ручьем, и тихий щебет лесных птиц, который иногда прерывается трелями соловьев.

Четвертый праведник сказал:

– Рай – это трава такая мягкая, что даже мои измученные раненые ноги воспринимают ее прикосновение как ласку. Это дорожки такие чистые и так искусно покрытые каменщиками, что на них можно лежать, как на постели. Это деревья и кусты, на которых вместо колючек и жестких сучьев растут нежные и мягкие, как мох или как пушистое одеяло, побеги. Не надо ни видеть, ни слышать, ни чувствовать запаха цветов, надо только прикоснуться к ним ногой, рукой, щекой. Надо прижаться к ним всем телом, и прикосновение это будет слаще, чем прикосновение к любимой женщине.

Пятый сказал:

– Никто из вас не понимает, что все, о чем вы рассказываете, не так важно, как ощущение покоя. Да, да, покоя и безмятежности, и совершенства, которым должен быть наполнен рай, как наполнена уютом и покоем колыбелька спящего ребенка в доме любящих его родителей.

Последний праведник сидел, закутавшись в толстое верблюжье одеяло. Он был очень стар, и его слегка трясло, несмотря на относительно теплую погоду.

– Рай, сказал он, – это прежде всего ощущение тепла, живительного всепроникающего тепла, наполняющего каждую клеточку твоего тела. Тепла, в котором нет изнуряющего дыхания ветра пустыни и обжигающих лучей солнца и в котором невозможны остужающие порывы зимних бурь и озноб от недоброжелателей и завистников.