Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Их пляска казалась еще более чувственной, но так же не могла затронуть сердца молодых мужчин, прибывших на праздник. Их сменили более пожилые женщины, и, наконец глубокие старухи, которые двигались неторопливо, устало и очень степенно, как бы напоминая своими движениями о конце праздника жизни. Мелодия замедлилась. Но потом, когда старухи заняли почетные места на камнях позади жертвенной чаши, все внезапно опять изменилось.

Совсем юные девушки двенадцати-тринадцати лет и дети трех-четырех летнего возраста выпорхнули на площадку, неся с собой саженцы плодовых растений и цветов и мешочки с семенами, символизирующие начало жизни или новый поворот бесконечного ее колеса. С песнями и плясками они внесли свои дары к жертвенной чаше и зажгли костры в каждом углу площадки. Центральный костер пока был без огня и в его смолистые поленья юные танцоры поставили охапки живых цветов. Вслед за девочками на арене снова показалась группа более взрослых танцовщиц, каждая из которых несла в руках букет с живыми цветами. Они были одеты в короткие развевающиеся туники и в легкие юбочки, которые подобно осенним листьям колыхались от их движений при порывах вечернего ветерка. Их движения все ускорялись и в один прекрасный момент они дружно бросили цветы под тревожную дробь барабана к подножию одной из каменных фигур, стоящих на жертвенной площади.

В тот же момент вместо букетов они подхватили увитые цветами обручи, и пляска возобновилась с новой силой.

– И ты думаешь, что это способно соблазнить настоящего мужчину? – шепнул юноша сидящей рядом с ним проводнице.

– Подожди, ты еще не видел и половины, сказала она. Сейчас танцуют только начинающие, те кто не имеют права танцевать в основной части процессии.

Юноша замолк. Одни танцоры сменяли других, девочки сменялись молодыми женщинами, снова и снова с разными символами и разными растениями, воспроизводя бесконечный водоворот жизни.

Все ждали чего-то еще, и юноша ждал вместе с ними.

И тогда на площади появилась новая группа танцовщиц, одежды которых составляли легкие полупрозрачные накидки. Юноша оглянулся. Девушка, до сих пор сидящая рядом с ним и комментирующая все происходящее изчезла, и он вдруг обнаружил ее среди бесконечной вьющейся змейки двигающихся неторопливой походкой танцовщиц. Бедра их призывно колыхались, а в самом движении чувствовалась какая-то неизбывная всепобеждающая сила. Их тела были так же покрыты ароматными маслами, а музыка, которая раньше гремела, подобно гонгу, стала вкрадчиво-тихой и волнующе медлительной. Восьмерка и девушки снова и снова охватывали жертвенную чашу и громадное кострище, над которым все еще не бушевало всеочищающее пламя. Вот они в очередной раз бросили к подножью костра цветы и изогнулись в глубоком поклоне, демонстрируя зрителю грациозность своих фигур и ловкость и гибкость тренированных тел.

Солнце закатилось за кроны деревьев и бросило алые отсветы на далекие склоны покрытых льдом и снегом гор. Ударили барабаны и на какое-то время отвлекли внимание зрителей от стройных фигур. Когда они ударили снова, девушки, одетые в легкие полупрозрачные газовые накидки алого цвета, застыли неподвижно, и только легкие колебания призрачной ткани говорили о том, что они живые. Выбежали двенадцать малышек, держащих в руках еще не зажженные факелы. Каждая из них подбежала к одной из девушек и вручила ей свой факел, и после этого девушки снова пришли в движение.

Одна за одной подходили они к чаше с жертвенным огнем, окруженной матерями-настоятельницами, зажигали у этого огня свой факел и двигались дальше, жанглируя им, словно мечем. Несколько раз с пылающими факелами в руках они прошлись в танце вокруг пылающего кострища, снова и снова, подбрасывая и ловя факел, и пламя его вздымалось вверх, подобно их легким одеждам, а движения самих девушек все ускорялись и ускорялись, подобно языкам пламени разгорающегося костра. Снова загремели барабаны, и под их грохот каждая из девушек поднесла свой факел к заранее подготовленной растопке.

Вспыхнуло пламя. Сначала оно плясало внизу около земли, не поднимаясь вверх и дыша то ли в такт ветру, то ли в такт дыханию толпы. Теперь девушки танцевали между толпой и набирающим силу пламенем костра. Их полупрозрачные одежды то сливались с языками пламени, то вздамались над ним, а движение продолжало убыстряться. Их тела разговаривали, они разговаривали с уходящим солнцем, с еще не видной луной и с шумящим потрескивающим пламенем огромного кострища. Они не говорили ни с кем конкретно в толпе, но их призывный жест, их телодвижения были настолько красноречивы, что казалось ни один мужчина не может остаться равнодушным при виде этих говорящих, поющих, рассказывающих тел.

Пляска продолжалась. Сейчас девушки посвящали ее уходящему солнцу, именно о нем говорили их простирающиеся к облакам руки. Именно о его тепле и животворных лучах твердили изогнувшиеся в поклоне перед ростками священных цветов и семенами тела. О солнце говорила, и песня, звучащая у костра и повторяемая находящимися в толпе местных жителей девушками послушницами из храма. Теперь пламя костра взметнулось намного выше и было гораздо ярче, чем лучи уходящего солнца. Снова загремели барабаны и смолкли флейты, и снова на мгновение застыли девушки, чтобы с новым рисунком мелодии начать новую фигуру танца.

Запели флейты и в сполохах костра все увидели девушек, стоящих на одинаковых расстояниях друг от друга по большой дуге, огибающей кострище. Когда голос флейт взметнулся вверх, тела девушек затрепетали в такт непрерывно струящейся мелодии. Они нагибались и приседали, наклонялись и тянулись вверх. Ноги их не сходили с места, но тела ни одной секунды не находились в покое. Струилась музыка, метались сполохи пламени и накидки девушек, и трепетали, гнулись, играли, повинуясь чарующей мелодии их тела в бесконечном танце молодости, силы и желания. Звуки мелодии то затихали, то взметались выше, пламя костра все увеличивало и увеличивало круг света, в котором танцевали девушки и сидели первые ряды зрителей. И все гуще становилась темнота леса, окружающего этот светящийся круг.

Летели куда-то высоко вверх искорки костра, метался по кругу дым, донося запах ароматических полений, а стоячий танец все продолжался. Казалось тела девушек не знали усталости.

Снова закричали в экстазе флейты, забили барабаны, и под этот всплеск музыки над вершинами деревьев всплыла зеленоватая громадная в своем сиянии луна. С ее появлением вновь стихли флейты, чтобы вступить в игру, догоняя девушек, которые теперь рванулись со своего места и пошли в танце по все расширяющейся спирали. Лица их были обращены к луне, тела трепетали то ли в такт музыке, то ли в такт качающимся вершинам деревьев, на которых играл лунный отсвет, а ноги перебирали в каком-то диком ритме мелодию то ли весеннего гона стада, то ли любовных схваток волков, то ли погоню за самками лесных оборотней, макак и павианов.

Спираль раскручивалась все шире, и теперь каждая из девушек танцевала в окружении группы зрителей. Когда мелодия снова достигла крещендо, девушки закружились на месте и медленно опустились на землю, прикрыв тело накидкой.

За время нового перерыва в музыке часть танцовщиц сменилась, и все без исключения сменили алые накидки, с которыми они провожали солнце на синие и красные ленты, обвязанные вокруг головы и вокруг пояса. Снова загремели барабаны, и под их рокот каждая из девушек начала отбивать что-то наподобие чечетки, почти вплотную к обступившим их зрителям.

Блестели натертые маслом тела. В исступлении танца колыхались бедра и груди, покачивались на уровне глаз сидящих зрителей темные треугольники волос. Барабаны продолжали вести, и их ритм то учащался, то стихал, словно диктуя ритм ожидаемого свидания. Тела призывали и отдавались и замирали в экстазе и снова и снова звали. Глаза девушек глядели куда-то внутрь и в то же самое время обегали и расспрашивали и отзывались на вскрики, хлопанье в ладоши и вздохи завороженных зрителей. Теперь каждую девушку сопровождали собственные аккомпаниаторы и мелодия танца рождалась во взаимодействии девушки и музыкантов, откликаясь на ощущения зрителей, танцуя для одного или нескольких из них, девушка как будто вовлекала его в невидимый диалог, и не было силы, которая могла бы заставить кого-то уйти и не отозваться на призыв этой чарующей мелодии танца.

18
{"b":"686250","o":1}