Он был не один, кто трудился еще и в реальности.

Отец Арно три дня не покладал рук. Мортирмир покачал головой над горой требухи, которая некогда была пищеварительным трактом, и отпустил душу раненого на покаяние; Мэг сидела марионеткой с обрезанными нитками, уже не в силах оплакивать возлюбленного и мальчишек, которые умирали, заглядывая ей в глаза и цепляясь за несбыточную надежду; когда же Красный Рыцарь осознал, что полностью истощил потенциальную силу и больше ничего не может сделать, он поднял взгляд и увидел отца Арно склонившимся над Помойным Уиллом — парнишкой всего лишь с рассеченной ногой. Рана была получена во дворе овина, загноилась и теперь могла стоить мальчику жизни.

Священник что-то пробормотал и содрогнулся. Он воздел руки и помолился. И еще раз, и снова.

А паренек умер.

Отец Арно поднялся с колен и протяжно выдохнул. Затем перекрестил лоб паренька и молвил:

— Да пребудет с тобою Христос в твоем странствии. Пусть тебе впредь сопутствует не боль, а радость. — Он подошел к другой груде мяса на пропитанной кровью соломе — когда-то эта груда была человеком по прозвищу Камышун. Однако на сей раз он и пытаться не стал лечить его раны. — Я просто сменю повязку, — объявил он бодро.

Глядя на священника, Габриэль хотел что-нибудь сказать, но ничего не шло в голову. Поэтому он остался стоять столбом, положив руку ему на плечо. А потом пошел искать Мэг.

Та сидела на стуле, на который рухнула, свершив последнее чудо герметической медицины. Рядом была ее дочь Сью; Кайтлин де Тоубрей держала Мэг за руку. А сзади стоял Плохиш Том.

Мэг подняла глаза.

— Я не сорвусь, — сказала она.

Габриэль Мурьен взял ее за другую руку.

— Не стану прикидываться, будто не думал об этом.

Мэг отвернулась.

— Когда-нибудь это должно было случиться. Неужели по-настоящему сильный практик теряет разум? Ужасно. Боже нас упаси.

Он сколько-то простоял подле нее на коленях. Внезапно и без предупреждения Кайтлин — уже совсем на сносях — издала надрывный стон и ударилась в слезы, а мигом позже к ней присоединились Мэг и Сью.

Габриэль Мурьен сохранил способность расплакаться — не очень громко, и слез было мало.

Плохиш Том схватил его за плечо задолго до конца плача по Ланторну.

— Тебе нужно выпить, — сказал он, вывел Мегас Дукаса из овина и увлек через грязь и кровь в зеленые поля.

Шатер герцога стоял на чистой лужайке.

Том подвел Красного Рыцаря к стулу и усадил. Тоби омыл ему руки. Габриэль следил, как стекает застарелая кровь. Быть может, излишне пристально.

— Том, кровь у меня и под ногтями, — заметил он.

— Ну да. Ты же людей убивал.

Тоби налил вина. Подтягивались другие. Красный Рыцарь увидел госпожу Элисон, которая, само собой, отличилась в бою с истриканцами, и Гельфреда, возглавившего ту последнюю операцию. Мысли немного путались.

— Зачем ты пошел к Мэг? — спросил он.

Том вытянул ноги.

— Да как же, утешить вдову, — ответил он. — Сделал ей предложение, — продолжил он и как бы с обидой добавил: — Она отказала.

— Изюминке не говори, — посоветовал Красный Рыцарь и поднял кубок.

— Старые боги — ты и правда злая скотина! — отозвался Том, пристукнув своим о стол. — Слишком слабое пойло. Я возьму медовухи.

Он удалился, а Изюминка подоспела.

— Что с ним такое? — спросила она, нырнув под полог шатра.

Она таращилась на графа Зака, который выделывал на поле конные трюки, как человек годами намного моложе.

— Ты и сама знаешь, — ответил Габриэль.

Через час все изрядно перепились. Плохиш Том стоял за столом, держа огромный рог с медовухой, и над лагерем громыхал его смех.

— А потом этот придурок говорит: хорош драться! — Он посмотрел на своего пленника, сэра Кристоса, рука у которого висела на перевязи, а половина лица превратилась в сплошной синяк. — Вашими стараниями, кстати, я истекал кровью, как резаная свинья. Это был мощный удар, мессир.

Сэр Кристос поклонился.

Сэр Майкл видел, как он, подобно любому пленному, тяготится присутствием на праздновании чужой победы. Врожденная обходительность удержала его от бахвальства.

— Сэр рыцарь! Здесь многие были бы рады иметь достаточно сил, чтобы пырнуть Плохиша Тома копьем.

Сэр Гэвин рассмеялся, а Том подхватил:

— Это точно! — Том обернулся к священнику, который выглядел скорее на все шестьдесят вместо своих сорока. — И слышу я, что нам теперь положено величать его сэром Габриэлем, так? А не верховным божеством всех и каждого? Уже никаким не герцогом, да?

Сэр Габриэль нахмурился, а затем нехотя рассмеялся — над собой.

— Мне нравилось быть герцогом, — сказал он.

Отец Арно выпил.

— Вы лучше в ипостаси Габриэля.

Сэр Алкей пришел в замешательство.

— Вы по-прежнему герцог, — возразил он.

Сэр Габриэль смотрел на Тома.

— Некоторые считают, сэр Алкей, что нет на свете звания выше рыцарского, — сказал он. — И есть люди, которым кажется, что мне пора воспользоваться собственным именем. — Он глянул на отца Арно.

— Самое время, — кивнул Том. — Сэр Габриэль. Это радует слух.

— И кое о чем мне напоминает, — подхватил сэр Габриэль. — Тоби, меч!

Тоби подошел быстро — с видом мальчишки, который не смеет надеяться. Но его ждало разочарование.

Красный Рыцарь обнажил меч и наставил его на Длинную Лапищу.

— Ко мне и на колени!

— Нельзя же! — воспротивился Длинная Лапища, но другие подтащили его, а он не так уж сопротивлялся. — Сами знаете, что я творил, — напомнил он с достоинством, уже стоя на коленях.

— Ты был не хуже любого из нас, — сказал Красный Рыцарь. — Властью моей рыцарской десницы я посвящаю тебя в рыцари.

— Ну вот, еще один славный лучник пропал, — буркнул Калли, но стиснул товарища в объятиях так, что стало больно спине. — Ах ты, скотина!

После этого пьянка пошла всерьез. У капитана Дариуша обнаружился великолепный голос, и он возвысил его в древнем гимне — завораживающей песне, которую всем пришлось выучить. Граф Зак уже знал ее. Он переводил слова госпоже Элисон, и та притихла.

Они снова выпили и завели спор о стратегии кампании.

Кайтлин пришла повидать мужа. Она обвела взглядом мужчин, которые склонились перед нею.

— Ты можешь говорить хоть о чем-нибудь помимо войны? — спросила она, раскрасневшись.

Граф Зак поклонился ей, а муж прикусил язык.

— Миледи, мы всего лишь поминаем мертвых — посыпаем землей и поливаем вином.

Она покачала головой.

Деркенсан, самый пьяный, оскалился на нее.

— Женюсь, решено! — объявил он.

Кайтлин вежливо улыбнулась татуированному великану.

— Жениться — не воевать, — сказала она.

После ее ухода Плохиш Том облизнул губы и ухмыльнулся.

— Ты хочешь уничтожить войну как потеху, — заявил он. — Стратегия всякая, тактика... Что нам останется?

— По мне, так крови нынче было достаточно, — ответил Габриэль.

Том состроил недовольную мину.

— Ты вырезаешь из войны самую суть! Мы их переигрываем. Они сдаются. И переходят на нашу сторону? Христос распятый! В следующий раз разберемся иначе — бросим кости.

— Разве нет у тебя стада? Тебе некого погонять? — спросил сэр Габриэль.

Его голос окреп и звучал лучше, чем когда-либо за последние месяцы. Несмотря на темные круги вокруг глаз. И внушительную дозу вина. А может быть, как раз благодаря ей.

— Есть. И я его погоню. Потому что погонщик, — усмехнулся тот. — Я малость отдохнул, было очень приятно. Никакого скота и навоза. Никаких тебе овец — боже, я ненавижу овец! — Он отшвырнул свой рог. — Теперь тебе, конечно, не захочется в Харндон? Ранальд настроен собирать по дороге скот. Ты произвел его в рыцари. Теперь у него на примете другая скотинка.

Ранальд зарделся, а сэр Габриэль рассмеялся.

— Она не скотинка — куда симпатичнее!

Сэр Габриэль встал.

Весь лагерь позади него пребывал в движении. По сути — три лагеря. Лазарет разросся и занял все фермерские постройки, а палатки побежденных расположились по соседству с шатрами победителей.