— Давайте танцевать, — кивнула она. — Ведь мы для этого и созданы?

Он взял ее за руку, и они удалились.

Морейцы обожествляли своих королевских особ, почти буквально считая их сонмом святых во главе с самим Господом Богом, и поначалу неохотно принимали руку принцессы, но страх разрушить огромный круг из десяти тысяч, а то и больше, пар, которые заняли всю окружность площади, победил благоговение, и после короткой перебранки граф Черноволосый завладел левой рукой принцессы и не отпускал ее, какие бы фигуры танца ни объявлялись.

Они кружились гораздо дольше альбанцев, а потом затянули гимн — полк монахов и полк монахинь выдвинулись из собора, и площадь окуталась запахом фимиама, когда сотня цензоров воскурила его и холодный воздух наполнился священным дымом. Первый гимн вознесся из пятнадцати тысяч глоток, и показалось, что даже древние статуи подали голос, стремясь восславить своего творца.

А затем танец возобновился. Шквал ветра залепил глаза снежной пудрой, и Красный Рыцарь рассмеялся, ибо это было прекрасно. Монахи и монахини запевали поочередно, обмениваясь песенными залпами. Два конных барабанщика отбивали ритм, а над монашьим многоголосьем вознесся женский голос, словно олицетворивший экстаз.

Рука принцессы напряглась. А потом, когда женщины построились во внутренний круг, та уплыла в снег. Другие женщины большей частью были невзрачны, и принцесса засияла звездой на темном небосводе.

Он задался вопросом, она ли приказала его убить. Двумя днями раньше Гельфред перехватил послание из Лоники. Но шпионские сети так запутаны, что приказ мог исходить из дворца. Безусловно, у него было полно доказательств того, что принцесса регулярно связывалась с Андроником через имперского гонца.

У него хватало времени поразмыслить над этим, пока большой наружный круг, состоявший из мужчин, перемещался вокруг более тесного, женского.

Песнопения продолжались, и он, когда знал слова, подпевал. В нем играл гнев, невзирая на рану в боку и сочащуюся кровь.

«Если я в этот раз выживу...

Если я в этот раз выживу, я сражусь с Андроником, чья армия втрое больше моей. А потом придется бросить все силы на помощь отцу Майкла и королеве, одновременно защищая север от Шипа и разбираясь, если понадобится, с Гармодием. Если он злоумышляет против нас.

Клянусь Богом — если Бог есть, — я совершил столько ошибок, что теряю нить своего плана. Если у меня вообще был план. Это больше похоже на скачку на необъезженном скакуне, чем на планирование кампании.

Да, я глупец. Зато какая скачка!»

В его мысли вторгся человек, стоявший справа. Его голос был странно знаком и чист, как колокольный звон.

— Вы верите в судьбу, Габриэль? — спросил он.

Герцог резко повернул голову. Он без особого труда узнал мастера Смита и усмехнулся.

— Мы ведь уже это обсуждали, — заметил он.

— И не в последний раз, — пообещал мастер Смит. — Мне нравится, как люди понимают время.

— Я и не ждал такой щедрой помощи, — сказал герцог. — Продовольствие... продвижение.

— Не говоря о легком отклонении от курса одной арбалетной стрелы. Для вас из этого следует, что дела обстоят хуже, чем вам казалось. — Мастер Смит очаровательно склонил голову набок и подарил женщине из внутреннего круга игривую улыбку.

Герцог поморщился.

— А я-то считал себя молодцом, — сказал он с некоторым сарказмом.

— Вы и есть молодец, но наш противник весьма искусен, несмотря на свою гордыню и спесь. Вы готовы стать королем Альбы?

— Нет, — ответил герцог. — Я собирался обосноваться здесь. Навсегда. А от тех краев держаться подальше. — Он протанцевал несколько шагов и повернул обратно к дракону, прислушиваясь к музыке. — Как вам наверняка известно.

— Но вы же все бросите ради спасения королевы и отца Майкла?

Лицо у герцога стало каменным.

— Да.

— Даже если придется скрестить мечи с родным отцом?

Герцог переместился еще на несколько шагов.

— Вам не надоело спрашивать, когда ответы уже известны?

Мастер Смит танцевал с чуть избыточной грациозностью.

— Свободная воля обычно побеждает предвидение, — сказал он.

Герцог ослепительно улыбнулся, когда монахини и монахи объединились в хор.

— Пожалуй, это лучшие новости, какие я слыхивал. Надеюсь, вы говорите правду.

— Я тоже, — ответил дракон. — Андроник должен уйти, пока Шип не объединился с Аэскепилесом.

— Согласен, — сказал герцог.

Танец ускорился.

— Вы знаете, что этот танец исполняют в зимний и летний солнцеворот все добрые люди, где бы они ни жили, и ирки, и прочие существа? И во что бы они ни веровали, какому бы богу ни поклонялись — барьеры падают в эту ночь, и может произойти что угодно?

— То же самое говорила моя мать, — буркнул герцог.

— Известно ли вам о бесконечности сфер? Среди которых наша — всего лишь одна из многих? — спросил мастер Смит.

— Я стараюсь об этом не думать.

— Я вас покину через пару минут. Пока не ушел: турнир королевы. Вы знаете о нем?

— Да, — сказал Красный Рыцарь и кивнул на случай, если существо с божественными силами не умело видеть в темноте при факельном освещении.

Принцесса слева от него сияла золотистым солнечным светом — само великолепие.

— Это узел. В нем сходится столько линий, что мне не видно ничего ни за ним, ни в непосредственной близости от него. У Шипа и его господина есть свои планы, и мне их не различить. — Мастер Смит прервал танец. — Вот они, — произнес он с нехарактерным удовлетворением. — Время и место. Сокрытые. Мой вам подарок на солнцеворот.

— А если бы вы знали, что этот турнир закончится моей гибелью, — сказали бы мне? — спросил герцог.

Дракон миг помедлил.

— Возможно, — ответил он. — А потом пожалел бы. Даже та малость, которую я вам сказал, выходит за рамки игры. — Мастер Смит пожал плечами. — Правду сказать, я прозевал вашего убийцу и не видел его, пока он не ударил. Он, между прочим, очень близко, а мне запрещено вмешиваться. Похоже, вам это очевидно.

— Таков мой удел от рождения, — сказал Красный Рыцарь с неподдельной горечью.

— Знаю, — откликнулся Змей из Эрча. Он скрестил руки. — Давненько не принимал я прямого участия в людских делах, — произнес он с тоской. — Не разовьется ли пристрастие?

— Кыш отсюда, — сказал Красный Рыцарь, но тихо, очень тихо.

Мужчины надвигались на женщин, и новый снежный душ окатил их — туча снежинок, среди которых Габриэлю показалось, что он совершенно один, хотя справа и слева его держали за руки. Снег заглушил и звук.

Он потянулся к принцессе и нащупал теплую ладонь. Но, к его глубочайшему потрясению — а удивить его было трудно, — выяснилось, что он взял за руку королеву.

Она замешкалась.

— Вы! — сказала она.

Они повернулись, когда вокруг грянула музыка, а снег повалил гуще. Ее рука была воздушно легка. Она танцевала с ангельской грацией, невзирая на уже заметную беременность. Он улыбнулся, и она ответила тем же.

— Вы пришли повидать моего супруга? — спросила она.

— Нет, — ответил он и переступил дальше, освободил ее и оглянулся напоследок; она опять отозвалась безмятежной улыбкой.

Красный Рыцарь повернул голову, вскинув руку для следующей партнерши, и ею оказалась Амиция. Он пропустил такт, и она раздраженно закусила губу, затерявшись в музыке — монахиня, любившая танцевать.

Их глаза встретились. Ее — округлились, и она задохнулась.

Кольцо на ее пальце Сверкнуло.

— Вы ранены, — сказала она. — Так это вы меня целый день истощали? — Она улыбнулась, как восходящее летнее солнце, и его затопило теплом.

Не зная, что сказать, и держа ее за руку, он повернулся. На ней были зауряднейшая коричневая накидка и синий кертл, а на плече красовалась восьмиконечная звезда ее ордена.

— О! — пришла она в восторг. — Мой платок!

Он открыл рот, а она упорхнула в снег.

Третьей партнершей стала его мать.

Она приняла его руку и сделала грациозный, скользящий шажок со словами: