Герцог собрал вокруг себя все войско, и вскоре снег был утоптан копытами. Затем лошадей сбили в плотный табун на окраине ельника, который защитил их от ветра. Стоял такой холод, что перехватывало дыхание, а под кронами древних деревьев завыли шакалы. Лошади нервно перетаптывались.

— Пойдем-ка дальше, — сказал граф Зак. — Слишком холодно для стоянки.

— Погоди, — отозвался герцог.

Мелкими рывками температура повысилась.

Воздух прогрелся достаточно, чтобы дышалось легче, и вскоре солдаты уже стягивали рукавицы и снимали с лошадей вещмешки.

«Я и не знал, что чары на это способны», — признался герцог.

Гармодий рассмеялся.

«Веришь мне, значит?» — спросил он.

Герцог отвесил поклон, оставаясь в своей личной ротонде — прекрасной и чистой.

«Не целиком и полностью, Гармодий, но достаточно, чтобы насладиться этой минутой и с известным смирением принять твое поучение. Я хочу попробовать еще».

«Еще?»

«На шакалах».

«Ну и чудной же ты человек».

Он усыпил их, чтобы не дали деру. Затем и вокруг них повысил температуру.

«Я чувствую некоторое родство с ними», — заявил герцог.

Утром отряд герцога прибыл на берег Вьюна, где обнаружил остатки лагеря: срубленные деревья, завал из гальки и лапника, окруженное частоколом убежище. На треть пути через Вьюн протянулась каменная опора моста, а куча обломков моста ледяного наглядно свидетельствовала, что здесь была переправа.

Герцог поскреб двухдневную щетину. Он посмотрел на Зака и повел плечами.

— Мэг построила им мост. Я это чувствую. Она заморозила реку, и армия перешла.

— У нас кончились припасы, — сказал Зак.

— Значит, нужно догнать их сегодня, — заявил герцог и махнул рабочей рукой.

Вьюн застыл; энергия разошлась со скоростью плывущей выдры, и на черной воде появился лед.

— Выдвигаемся! — крикнул герцог, пришпорил своего черного скакуна и погнал его к берегу.

Шестьдесят человек, сто двадцать пять лошадей. Переход совершился за считаные минуты, и герцог снял чары.

— Мать-перемать, ну и нагнал ты страху, — оскалился граф Зак. — Рад, что ты на нашей стороне.

Герцог был бледен.

— Вряд ли я сейчас нагоню страх, Зак. Не то самочувствие. Едем.

Они настигли армию на закате, когда уже продрогли вконец и припрятанный кусок сухой колбасы шел за тот же вес в золоте. Лошади страдали от жажды; две уже пали и были оставлены шакалам и волкам — теперь и старшие братья шакалов следовали за отрядом.

Зато армия расположилась в древнем легионерском форте за четырьмя прочными земляными стенами, которые отчистила от снега за последний час. Палатки заливал оранжевый свет от горящего торфа, который вырубили из почвы топорами. В таких старых фортах часто встречались груды камней — готового материала для укрытий и очагов.

Полвойска заготавливало дрова, и склоны звенели от стука топоров.

Герцог спешился на центральном проезде и угодил в объятия Плохиша Тома.

Ему не понадобилось и минуты, чтобы оценить ситуацию.

Он подмигнул Рэндому, сидевшему по другую сторону огромного костра, который освещал командный пункт. Ему сразу здорово полегчало — хватило того, что его окружали друзья. Общение с Гармодием изрядно утомило герцога.

Потому что старый магистр порядком его напугал. «Он может завладеть мною в любой момент, а я и не узнаю».

Однако в тепле и среди друзей такая перспектива не показалась уж очень скверной. Он ознакомился с действиями Тома и одобрил их.

— Если прорвемся, то завтра к заходу солнца будем в Осаве, — сказал Рэндом.

Герцог огляделся по сторонам:

— Что ж, тогда поспим, сколько удастся.

— Ты вступил в бой? — спросил Том.

Головы повернулись — люди уставились на своего капитана или Мегас Дукаса.

— Не совсем, — ответил герцог.

Граф Зак рассмеялся:

— Он поехал один, в самую гущу, и вызвал Деметрия на поединок. О, вы бы его видели!

Плохиш Том сверкнул глазами на капитана:

— Но боя не было?

Теперь рассмеялся сэр Майкл.

— Разве? Он высадил из седла дядю Деметрия и взял его в плен на глазах у всего воинства!

Плохиш Том усмехнулся.

— Ты чокнутый. Но ты сливаешь все порядочные схватки, а это вождю не к лицу.

— Том, я хотел взять пленного высокого ранга, — сказал герцог. — Только и всего.

Граф Зак расхохотался.

— Вздор, начальник! Хочешь драться — выезжай и дерись!

Том скрестил руки.

— Галлейцы все равно дадут нам бой.

Герцог поднял руку.

— Нет, если мне удастся этому помешать. Я подарю им золотой мост — пусть идут к своим лодкам.

— Что?! — взревел Том.

— Хорошая тактика, — заметил Зак.

Лицо Тома исказилось от досады.

— Он лишает войну всякой прелести! — посетовал он.

— На турнире я рад угодить джентльмену, — сказал герцог. — Но это война. И если галлейцам хочется воевать, то мы хотим, чтобы они отправились домой, а мы сберегли для императора меха.

Сэр Георгий порылся в бороде. Все они были грязные, никто не стал переодеваться на таком лютом холоде.

— Не в обиду будь сказано, но говорят, что наемники уклоняются от боев, — заметил он.

Герцог пожал плечами.

— Изюминка! Мы сможем показать этим морейским господам что-нибудь скромненькое?

— Что угодно, — улыбнулась она. — Чего тебе хочется?

Герцог обнажил меч, и Изюминка вынула свой.

— Ты смотришь, Георгий?

Он плавно вскинул острое лезвие двуручного меча, а клинок Изюминки двинулся вниз, чтобы отбить его, но оно поднырнуло и чуть коснулось кончиком ее груди.

— Уклонился ли мой клинок от ее? — спросил герцог.

— Победа лучше, — сказал сэр Георгий.

— Большинство воинов — дилетанты. Не удивительно, что им угрожают те, для кого война стала профессией. Нам не нужна отвага как таковая. Все, что нам требуется, — победа. Других соображений нет, и нам одинаково платят и за потерю половины войска, и за его сохранность. Спасибо, Изюминка. — Герцог кивнул окружившим костер мужчинам и женщинам. — Идите спать. Как бы я ни старался, днем желание Тома может сбыться.

К полудню разведчики Гельфреда установили местонахождение галлейцев. Зак взял оба эскадрона вардариотов, оставив лишь горстку для охраны запасных лошадей, и они выступили на север. Снегопад скрыл их, а войско, все на конях, рысцой направилось по берегу незамерзшего озера. Дорога была широка и вымощена здоровыми булыжниками, так что и снег не стал помехой быстрой езде.

Они видели дым, который поднимался в десятке мест.

К середине дня два воина Зака доложили, что галлейцы движутся к своим лодкам. Пришедших из-за Стены с ними нет, а южные хуранцы, которые живут в селениях близ северного морейского аванпоста, подгоняют галлейцев на каждом шагу.

Герцог несколько часов терпел растущую злобу Тома. Затем расхохотался:

— Отлично, Том! Бери людей и расквась галлейцам их шнобели! — Он подался вперед. — Постарайся взять пару пленных, если не сильно затруднит.

Том просиял, как светильник, заправленный свежим маслом. Он забрал четверть отряда сэра Йоханнеса, четверть людей Изюминки и еще десяток лучших рыцарей, включая сэра Гэвина, госпожу Элисон, сэра Майкла, сэра Алкея. И всех погонщиков.

Они помчались на север под прикрытием легкой кавалерии графа Зака.

Армия продолжила путь, переходя с рысцы на шаг и обратно. Было холодно, а скорость означала больший риск — многие воины промочили ноги, а иные взмокли от нагрузки да побывали в ручьях, которые пересекали без обычных мер предосторожности.

Йоханнес ехал рядом со своим капитаном.

— Чего мы добиваемся? — спросил он.

— Славы? — повел бровью герцог. — Денег?

— Опять ты лопаешься от самодовольства, — буркнул Йоханнес.

— Тебе не приходит в голову, что лет через пятьсот о нас сложат песни?

— Тишина! Исполняется «Песнь о Красном Рыцаре и бое, которого не было»! — со смехом отозвался сэр Йоханнес. — По-моему, это твой лучший подвиг — захват обоза Деметрия. Гениально! Но зачем давать волю Тому?