За несколько пар от нее ахнула леди Мария, а ее сын поморщился.

Склонившись к сыну, она очень мягко спросила:

— Что ты наделал?

Он проявил выдержку.

— То, что сказала мне ты.

Музыка была быстрой. Едва она зазвучала, с деревянного пола поспешно убралась почти треть парочек и любопытствующих: альбанцев, которым было нужно взглянуть на танец, и морейцев, которые его убоялись.

Среди них не было Плохиша Тома с Изюминкой.

Она подняла на него взгляд — не настолько снизу вверх, как другие женщины.

— Умеешь?

— Нет, — ответил он бодро. — А ты?

За немногими исключениями аристократия Мореи и Альбы имела общие вкусы. Обычно эта публика танцевала, выступая чинно, парами или парами пар, тогда как простолюдины отплясывали компаниями, образуя круги.

Этот танец не подпадал ни под одну категорию. Пары кружились совместно друг с другом — новшество не ужасное, но смелое. Было очевидно, что леди Кайтлин и сэр Майкл знают танец и отработали его с морейской парой.

Сначала обе пары исполнили все фигуры поодиночке, действуя в лучших брачных традициях и по вкусу любящих танцевать женщин.

Когда Георгий подхватил Елену и закружил ее, Зоуи кивнула, и на губах ее заиграла слабая улыбка.

— Ах, — очень тихо выдохнула она.

Танцоры повернулись друг к другу спиной и слаженно хлопнули, а музыка их понесла — поворот, хлопок, теперь вместе, кругом...

Все зааплодировали: и слуги, и даже выпивохи, — настолько танцующие были хороши. Кайтлин прослезилась и улыбнулась мужу. Елена восторженно запрокинула голову.

Изюминка обратилась к Тому:

— Усек?

Он коротко кивнул, как человек, переходящий к действию.

— Усек.

Джон Ле Бэйлли взглянул на Мэг.

— Может, нам лучше пересидеть? — дерзнул он спросить.

— Вздор, — отозвалась она. — Такие, как вы, со времен падения Трои только и ищут повод не танцевать.

Харальд Деркенсан поволок Анну на середину временного деревянного настила.

— Я не могу танцевать там же, где императрица! — воспротивилась Анна. Но, сказав это, крутанулась на цыпочках.

За спиной Моргана Мортирмира прочистила горло молодая черноглазая женщина с выщипанными бровями и строгим, изящным лицом. Он же, держа в руке кубок, хотел было пригласить Анну, но не решился и оказался прав. Она была совершенно счастлива в обществе Харальда.

Он обернулся и посмотрел на молодую женщину.

Она повела бровью.

Он снова повернулся к танцорам, и она слегка пнула его в лодыжку.

— Эй, Чума!

Голова его дернулась с такой скоростью, что обогнала взгляд.

Мортирмир приложил все усилия, чтобы взять себя в руки.

— Вы... э-э... позволите? — спросил он с поклоном.

Женщина вздохнула.

— Пресвятая Дева! — сказала она без тени набожности и притворилась, будто идет за ним на помост, хотя в действительности сама его повела. — Если принцесса способна танцевать с варваром, то такова, полагаю, мода.

— Я... не умею танцевать, — выдавил Мортирмир, когда грянула музыка.

— Притоптывай в такт и держись элегантно, — посоветовала она, вставая на цыпочки. — А танцевать буду я.

— Ты же монахиня!

Женщина нахмурилась.

— Ты и впрямь невежественный варвар, — заявила она.

Патриарх обратил внимание отца Арно на юного альбанского мага-ста-жера. Госпитальер кивнул. Молодая женщина танцевала красиво, а юноша был буквально полон света. Он освещал середину танцевальной площадки, а она кружила вокруг него, как вокруг лампы. Затянуться это не могло, и в конце концов ему пришлось сняться с места, но эффект был достигнут, и оба рассмеялись, когда юноша споткнулся.

Патриарх наблюдал за принцессой, когда та пролетала мимо: сначала в женском кругу внутри мужского, а потом вне мужского кольца после сложной перемены рук; затем мужчины отскочили в почти кромешную тьму, а женщины продолжили танец; потом отступили женщины, и танцевать принялись мужчины, освещенные юным Мортирмиром ярче, чем факелами. Представители разных полов выстроились в цепочки, которые переплелись, подались влево, подались вправо, мелькнули ногами женскими и мужскими. Затем женщины подпрыгнули, а кавалеры их поймали.

Красный Рыцарь описал полный круг, высоко держа над головой императорскую дочь.

Патриарх вдруг откинулся в кресле, нахмурился и поднял кубок, требуя еще вина.

Танцы длились четыре часа. Плясали, пока большинство не стало трезвым, как в начале, а утомилось так, словно выдержало сражение. Танцевали цепочками, кругами, парами, четверками, восьмерками и всеми фигурами, известными в Альбе, Галле и Морее. Граф Зак и его офицеры продемонстрировали истриканские танцы, и Красному Рыцарю со своими пришлось попробовать. Плохиш Том, пытаясь выбрасывать ноги, растянулся во весь рост и посмеялся над своим фиглярством, а Изюминка била в ладоши и подражала истриканцам, пока не выяснилось, что танец-то мужской. Но граф Зак обнял ее за плечи, они вместе выпили и перешли к следующему танцу, а потом она схватила за руки Милуса и Йоханнеса и поволокла их через огромный круг зрителей: не обремененных дежурством слуг, студенток университета и других неприкаянных женщин.

Ведомая безошибочным профессиональным инстинктом, она препроводила обоих рыцарей к шумной компании друзей и знакомых Анны, которые под разными предлогами пробрались внутрь.

— Джентльмены, эти женщины — шлюхи. Леди, эти джентльмены стесняются. — Она ухмыльнулась, показывая, что не имеет в виду ничего дурного, но дама, что была построже, все равно оскорбилась.

— Ты кого называешь шлюхой, сука? — возмутилась она.

— Сама была такой, — улыбнулась Изюминка. — Мне ли не знать.

— Да ну? — вмешалась другая. — А сейчас ты кто?

— Рыцарь, — ответила Изюминка.

Граф Зак корчил ей страшные рожи; она пошла прочь.

Сэр Йоханнес заглянул в карие глаза своей нежданной новой подруги.

— Она правда рыцарь? — спросила девушка.

— Правда, — кивнул сэр Йоханнес. А через пару секунд он уже танцевал.

Не прекращали танца и Красный Рыцарь с Зоуи. Остановились они однажды, когда слуги нахлынули, подобно карающему войску, и доставили лед — настоящий лед с гор. Красный Рыцарь встретил их, держась на приличном расстоянии, и осведомился, кто этот лед прислал; затем взял немного и проследил за тем, как принцесса его ест.

И вновь, когда слуги явились с игристым красным вином, он выслал ее вперед, чтобы ей достался первый стакан.

Его внимательность удостоилась всеобщих пересудов.

Уилфул Убийца сел и осушил пятнадцатую кружку сидра. Зыркнул на Калли.

— Слабо забирает, — буркнул он.

Калли закатил глаза.

— Да нет, — возразил он. — Просто... необычный. Слаще, что ли? — спросил он в пространство.

— Попомни мои слова, — сказал Уилфул. — Утром он заведет нас в какое-нибудь жуткое место. Весь этот праздник — ширма, мы подчиняемся фальшивому герцогу.

Калли состроил гримасу:

— С утра не наберется и десяти человек, годных для службы.

— Попомни мои слова, — повторил Уилфул и проникновенно рыгнул.

Красный Рыцарь проводил загадочную леди Зоуи до самой двери. Если он и заметил, что по пятам за ними крались через дворец шесть дюжих, в шрамах, нордиканцев, то виду не подал. А если обратил внимание на то, что по мраморным коридорам за ними проследовали уже сэр Алкей, его мать леди Мария и длинная вереница фрейлин, переодетых слугами, затаивших дыхание, то и на это ничего не сказал.

У дверей в императорские апартаменты он склонился над ее рукой, губами так и не коснувшись.

Она улыбнулась.

— Я ожидала от прославленного воина большей смелости.

— Я смел, только когда мне платят, — ответил Красный Рыцарь, стискивая ей кисть. — Да и окружение не способствует, — тихо добавил он.

Она всмотрелась в сумрак длинного коридора и неожиданно вздрогнула.

— Ах, — выдохнула и скрылась в покоях.

Он успел заметить сомкнутые ряды горничных, которые приготовились забрать ее одежды; уловил аромат духов, а потом дверь захлопнулась перед его носом.