— Ваша семейная черта — сомневаться во мне. — Кира улыбнулась. — давай на чистоту, никто еще не смог меня расколоть. Всю свою сознательную жизнь я подчиняла себе мужчин, и чем все это кончилось? Я имею в арсенале кучу любовников, но они все слюнтяи. Если честно, то я хочу, чтобы меня сломали, но только более властная женщина, а не какой-то хер с самомнением до горы.

— Не волнуйся, конфетка, мы с тобой об этом еще поговорим. — Елагина ухмыльнулась.

— Не сомневаюсь, но только не здесь… — Кира выдохнула колечко дыма.

— И не сейчас…

*Веста

Как часто в жизни все меняется, и мы не замечаем череду иной раз несвязных событий, но если вглядываться в бездну, то и бездна начнется вглядываться в тебя своими черными, влекущими глазами. Мама всегда говорит, что резкие повороты, спонтанные решения никогда не приведут к счастью, и что к нему следует ступать последовательно, осознанно, а не запланированное счастье недолговременное. Она любит рассказывать, что любовь моего отца всегда была яркой, была опорой, прощала все, признавало все нестыковки в жизни, но только все это целое чувство было только красивым, но не вечным. Всему виной мама говорит его ветреная натура, которую он и показал спустя пятнадцать лет брака. Впрочем, мама всегда говорила, что, как мужчина он не компетентный, как и сотрудник фирмы на которую работал. На работе не славился ни своей внешностью (хотя тут я с мамой не согласна, ибо я копия отца, а внешность моя безупречна и красива), ни своими поступка, и даже статус среднего рабочего никогда не был ему на руку, но только вот другая женщина, что решилась родить ему ребенка была уверена в обратном, а детей от непонятного кого рожать не станешь. Свою тягу к ярким приключениям сейчас я приравниваю к желанию отца быть счастливым.

В целом, мама и папа нашли общий язык сразу, но только сейчас мама ненавидит его всей своей душой, и брезгливо называет «бывший». Возможно, именно сейчас я рассматриваю всю ситуацию с высоты своего кратковременного полета, и могу сказать, что чувство родства между душами, которое сейчас практически не встретишь, и это так отвратительно печально. Взять хотя бы меня…Макс с которым у нас был только отличный секс, и Дима с которым нам, как оказалось никогда не быть вместе. Разве хоть кто-то из них был мне близок душой? Нет. И вот сейчас я вернулась домой, бросив рюкзак на пол, и скатившись спиной по входной двери вниз, я достала из джинсовой куртки вибрирующий телефон. Мама…она звонила раз двенадцать до этого, но только я была не в состоянии ответить. Труба зовет. Я должна. Наушники в ухо и принять вызов.

— Привет, мам. — вздохнув ответила я слыша ее недовольное сопение. — я знаю, что оборзела, но у меня не было возможности ответить раньше. Прости, пожалуйста, я была не права. Как твои дела?

— Веста, что происходит? Ты мне не звонишь, даже паршивую смс не можешь отправить? Что происходит? Куда ты вляпалась? — встревоженно начала лепетать мама срываясь то на визг, то на крик. — Веста, почему ты молчишь?

— Знаешь, никуда я не вляпалась. — вздох. — знаешь, что я поняла за последние пару дней? Моя жизнь фуфло. Мне двадцать три года, а за это время единственное, что я добилась в жизни — разочарование. Звездой так и не стала, из бара уволили, задание для следователя провалила, и самое обидно, что ничего в жизни не поменяется. Понимаешь, я какое-то ничтожество. Вокруг мир приключений, где у простой обывательницы какого-нибудь бара есть возможность познакомиться с воротилой криминала, а я…а я буду плясать голой на столе и единственные кто клюнут на меня — старые деды, которые еще помнят, как нужно…впрочем, неважно. — я достала мятную жвачку из кармана куртки и закинула две подушечки в рот. Холодок заставил рот жечься мятой.

— Девочка моя, что с тобой творится? — разочарованно вздохнула мама. — ты должна благодарить Бога за жизнь, за то что живешь, и что не инвалид, а ты расстраиваешься из-за такой ерунды. Вест, может быть вернёшься домой? Мы что-нибудь с тобой придумаем, устроим тебя ко мне на работу, и глядишь ты познакомишься с хорошеньким парнем, выйдешь замуж, родишь ребеночка и станешь приятной, примерной женой и матерью. Быть может, твоя семейная жизнь сложиться гораздо лучше, чем моя. Вест, слышишь?

— Бл*ть, какая семейная жизнь, мам? — не сдерживая слез прошептала я. — не хочу замуж, тем более, не хочу дурацких детей. Мама, я жизни такой, как у тебя не хочу. — шмыгая носом отвечала я. — я другой жизни хочу, может быть, у моря будучи подружкой бандита, что будет использовать меня в своих корыстных целях, а я буду купаться в роскоши, в заляпанных кровью деньгах и его любви. Ты хочешь, чтобы я была как ты? Никому не нужной? Одинокой в сорок лет из-за собственных капризов? Нет. Такой жизни я не хочу.

— Это все твой дурацкий Максим со своей тупой натурой, да? Он вбил тебе глупость в голову, а ты, девочка моя, восприимчивая же. Наивна, глупенькая, ну зачем тебе все это? Ты понимаешь, что жить в постоянной опасности нельзя, и в конце концов, в тебе проснется женщина и…

— Мам, закончим разговор на этом. Ты меня не слышишь, а я не хочу слушать поток твоего бреда. — я завершила вызов выключив телефон.

Я никогда не стремилась стать властной, и довольствоваться ролью той же рабыни было бы для меня наивысшим удовольствием. Многие хотят быть госпожой, но только шептать благодарность своему хозяину намного слаще, чем отдавать ничтожные приказы. Воображая себя стоящей на коленях с завязанными рукам, я представляла, как от непреодолимо влекущего, властного взгляда может стыть кровь в юных жилах. Сексуальный марафон жесткого секса заставит хрупкое тело дрожать в приятной неге, и твоя…твоя благодарность, как наивысшая цена всего земного согрешения станет стимулом быть грубее, жестче, безжалостнее заставляя хрипеть в приступе очередного удушья, бессознательности. Мне казалось, что быть живой, хрупкой фарфоровой куклой в руках достойного партнера, которую всячески роняют о твердый пол, но вместо осколков получают целостное нутро живой игрушки — стремление, которое достойно только избравшим терновую дорогу женщинам, что не бояться ступить на него босиком. Я настроена решительно…я найду свою судьбу…я заставлю сердце молиться Богу…я пожертвую свободой, но ради чего…

***

Меня встретили в «Ма Бэккер» презрительно, надменно и те, кого я считала своими напарницами не стеснялись бросать колкие взгляды мне в спину, но только они не учли, что кошка на шавок первая не бросается. Ступая за Гелей такт в такт, я думала только о том, что должна заполучить эту работу любой ценой. Стать прислугой — задача нетрудная, и я думаю, что для этого большого ума не нужно. В мыслях всплывало одно золотое правило следящего детектива, увы, не помню из какого фильма, но гласило оно следующее: соглашайся с подозреваемым в случае с близкой слежкой. По правде говоря, я не собиралась помогать Кире, Виктории…я хотела просто окунуться с головой в этот омут, чтобы потерять все контакты и стать одним целым с новым миром под названием «Криминал». Ангелина попросила подождать.

Я бросила все: семью, новых друзей и старые привычки. Собрала в небольшой чемоданчик все свои вещи, документы, и решила просто начать новую жизнь, но не меняя имени. Оно, как мне кажется, счастливое. Нервно выводя округлости дверной ручки, представляла, что ожидает меня за дверью, и как воспримет мое появление Лина. Захочет ли она видеть вновь ту, кто принесла столько шуму ее бару. Вдруг дверь резко открылась, и прямо на пороге меня встретила Лина. Хорошо сложена, и безупречно воспитана. Сдержанность ее конек. Я вспомнила, что ей двадцать восемь лет, и только сейчас поняла, как она холодно-сексуальна. Тот самый тип женщин, которых раздевать не нужно, чтобы почувствовать вкус сладкого удовольствия. Ее небольшие бедра спрятаны за облегающей по фигуре черной, строгой юбкой длиной чуть выше колена с пикантным разрезом по правое бедро, а полупрозрачная рубашка из самых мягких тканей свободно облегает тело. Тонкий ремешок свободно болтается на талии, и я запомнила ее щелкающие пальца с длинными, изумрудными ноготками, что выводят меня из глубокого транса. Почему-то, я прекрасно представляла ее в образе той самой блондинки, что насвистывает всем знакомые мотивы в фильме «Убить Билла». И хотя к блондинкам они не имела никакого отношения, ибо носила каштановое каре, но холодная красота завораживала своей умиротворенностью.