— Так, — пробурчала я. — ладно. Это еще не самое страшное. Вот я оказалась у него дома, а дальше?

— А дальше… — Кира ухмыльнулась. — у тебя будет минут десять, чтобы обшарить каждый подозрительный угол, и проверить телефон. Если найдешь что-то связанное с Лулу, то это будет наша новая зацепка. Такие мужчины, как он щепетильный к гигиене, и скорее всего он задержится в душе, а это еще минут пять тебе в помощь. В идеале бы нам было хорошо, если он предложит тебе остаться на ночь. Соглашайся, и когда он уснет, то тогда действуй по полной. В случае, если он будет тебе угрожать, или попытается сделать что-то против твоей воли, то можешь обороняться, но в меру. Я прикрою.

— Это все понятно, а как в идеале я должна выглядеть? Строго или как обычно? Какой стиль я должна буду завтра продемонстрировать? — спросила я пытаясь запомнить все подробности.

— Это я доверяю тебе. — Кира подняла высокий стакан с кофе, и чокнулась с полу-пустым моим. — шансы не велики, но тем более сладкой будет добыча.

Шансы не велики, но хочу ли я этого? Что разделяет мое желание от самой настоящей мании быть втянутой в приключения? Заблудилась в свете ярких огней с каждым разом теряя себя все сильнее в блеске этих вывесок, притонов, фривольных заведений погружаясь в них с головой каждый раз, когда желаю потеряться среди таких же теней, как и я. Мне бы потеряться в серости масс, слиться с толпой, и стать самым ярким свечением для того, кого все считают плохим. Дима…я хотела бы гореть для тебя, и сгорать до пепла, что развеется при дуновении сильного ветра…сгорать в руках животного желания, до безумия упиваясь властью его грубых рук, что сжимают бедра сминая все простыни, и понимать, что, пробивая свет сквозь темноту его души ты забираешь у него все…чувствовать прикосновение губ по шее, что так нежно спускаются к лопаткам заставляя тело млеть от сковавшего наслаждения. И тогда ведь даже смерть не страшна, когда встречаешь ее в глазах желаемого всем телом мужчины, что сжимает руки на твоей хрупкой, лебяжьей шейке.

Просыпаясь в холодном поту, я чувствовала, какой одинокой может оказаться постель. Что стоит мне позвать его? Позвать скулящим голосом, что изнемогая от вожделения желает чувствовать грубость самых нецензурных слов, что меркнут на фоне настоящей утопии, когда извиваешься в руках того, чье сердце черствеет с каждым днем сильнее?

*Ди

Говорят, что декаденс это томная дама в меховой горжетке и с папиросой в длинном мундштуке, морфинисты, и тексты популярной в 90-е группы «Агата Кристи», но для меня это настоящий, переломный момент личности, когда тебе шестнадцать, и ты толком не можешь понять, что хочешь почувствовать и испытать — кайф от вкусного секса, или же чувство настоящей любви, когда тебя сжимает в объятьях тот, кто готов целовать каждый палец на твоей изящной ноге.

И собираясь на ночное рандеву к мужчине, что мог бы заменить мне при желании отца, я без зазрения совести хочу окунуться в эту бездну страсти, в это жерло вулкана, где страсть и порок давно затмили собой любое светлое чувство невинности и приличия. Когда ты называешь его «папа», то стараешься воспитать в себе ту маленькую девочку, что воспевает идеал настоящего мужчины в лице этого «папы», но, когда ты облизываешь сладко свои нижние губы, и так маняще прикусываешь их срывая на скулящий шепот «папочка», тогда ты осознаешь, что такое настоящее безумство эмоций. Скрываясь под масками взаимного презрения, мы научились любить друг друга сквозь закусанные губы, сквозь терпкую ненависть, что при личной встрече сносит крышу.

Мама назвала меня Дианой, и по-настоящему я ощутила силу своего имени, когда научилась ревновать и бороться за независимость пуская в ход не только кошачьи клыки, но и острые когти. Зачастую, поступки мои нелогичные (как всегда считала мама), и вообще я склонна к эксцентричным решениям, но она никогда не думала, что я могу оказаться завоевательницей трофеев…ее трофеев. Я хорошо помню ее глаза, когда она застала меня в постели ее мужчины, что млел от ласк молоденькой девчонки. Может быть, я должна была бы хотя бы извиниться, но с другой стороны…я хотела заполучить его так давно, что отказываться от мечты, когда она была на уровне вытянутой руки просто не могла. Нас тогда разделял один поцелуй, что закончился настоящим возгоранием, казалось бы, мокрой спички. Пламя, пожар, что она сотворила — не угасаем.

В детстве я всегда была доброй, можно сказать, что в ущерб себе, но всегда любила соревнования с людьми, что были старше и выше меня. Только вот я с самого детства научилась побеждать. Мама считала меня простушкой из-за отсутствия девчачий сентиментальности и глупой влюбчивости в каждого встречного поперечного. Высокомерная не по годам, и, сука, расчётливая до каждого шага. Мама никогда этого не понимала, но это же лучше для нее. Разочарованная, обиженная, униженная она бросила семью, и порвала с нами все контакты. Но я никогда не жалела о содеянном.

Дима отправляет мне сообщение с местом встречи, и я приезжаю в эти придорожные мотели забываясь в его сладких поцелуях. От дешевой выпивки до никому не нужной дешевой контрацепции нас разделяют несколько минут, но от этого чувствуешь себя еще более порочным, но почему-то значимым. Минуты катастрофически долго тянутся, когда едешь в пойманном такси, где грязный водила, не стесняясь рассматривает тебя через зеркало заднего вида, и ты слышишь ухмылки, цоканье языком и пристальный взгляд под юбкой, куда его шаловливые ладони проникли еще в самую первую минуту, когда ты только открыла дверь машины. Ключ под ковриком, и несколько секунд предвкушаешь долгожданную встречу. Десять минут назад меня несло сюда «усталое такси», и вот фары потускнев, умчались в дом, где таксиста кто-то ждет дома, а это значит, что теперь никто будет прижимать лицо к стеклу, и грустить под свет фонаря, громыхания старого авто. Встреча…Она ведь такая желанная…тобой. Резкое проникновение ключа в замочную скважину, три поворота и дуновение резкого сквозняка обдает розовые щеки.

Нужно признать, но каждый померк в черной петле разочарований, и это лишь маленький нюанс от которого по сути никуда нельзя деться, даже если очень захотеть. Со временем понимаешь, что весь этот пущенный дым в глаза уже не заставляет плакать, а вот люди-сволочи давят на мозги, нервы, но главное не затрагивают сердце, ведь нельзя тронут то, чего нет. Впрочем, я давно уже поняла, что единственная твоя опора эта позвоночник, но тот прилив нежности, что копится в тебе многими часами тоже требует выхода и тогда ты выкуриваешь тонкую, вишневую сигаретку не забыв подписать ее «папочка».

Ночной шарм, мысли, которые стараешься заглушить стаканчиком терпкого вина, парочкой сигареток, или же громким стоном оргазма, и этот старый мотель «Ночное рандеву», где и начинается вся моя жизнь. Не, серьезно, начиная от зачатия и кончая потерей невинности, что плавно перетекает в ночь безумного, грубого секса от которого ты просто без ума, но после диких стонов ты возвращаешься в минуты декаданса, выкуриваешь паршивую сигарету из рук «папочки» и снова вспоминаешь тягостные мысли, что пожирали тебя изнутри. Если поднять голову вверх, то вполне реально увидеть звезды несбывшихся желаний, какие были у моей матери. Мило.

Я прошла внутрь номера, и заметила его стоящего у открытого окна курящего сигарету. Каждая его затяжка похожа на секундный оргазм от чего кровь стынет в моих жилах чувствуя настоящую эйфорию. Толкнув дверь, я аккуратно захлопываю ее, и бесшумно, словно мышка крадусь к нему. Мои нежные прикосновения по спине, и он вздрагивает, но услышав нотки моего карамельного парфюма — расслабляется. В его руке стакан наполненный до половины вишневым вином, и стоило ему поднести напиток к губам, как я тут же, изящно вынула из его руки хрусталь. Он посмотрел время на своих наручных часах и выдохнул горький дым словно грозный дракон. Из старого радио хрипло разнеслась не менее старая песня группы Аракс «Летящей походкой».