– Поразительное зрелище!

– Что? – лениво потягиваясь, поинтересовался Корва.

– Я имею в виду широкое освещение событий. Люди стоят даже за воротами. Мне видны отсюда главные ворота. Газетные заголовки. Да. Серьезные вещи происходят с народом за ними.

– Не скромничайте, – вновь зевнул Корва.

Бен отвернулся от окна и спросил, сложив руки на груди:

– А как насчет второго заявления, будто я подстрекал своих солдат к совершению преступления и ничего не сделал, чтобы остановить кровопролитие?

– Это тоже вызывает сомнение. Я думаю, что присяжные понимают: взвод поднял мятеж и силой лишил вас полномочий. – Корва сел на край кушетки. – Но я не мог не воспользоваться помощью Брандта в этом вопросе. И если бы я был на месте присяжных, то у меня бы возникла куча вопросов, которые мы и услышим после ленча.

– Хорошо. Значит, мы вплотную подходим к укрывательству.

– Да. Подбираемся. Как бы я хотел придумать способ наиболее ловко преподнести все это.

– Мы могли бы сказать, что это преследовало меня, как и Брандта, и что меня не покидала мысль о том, что нужно сообщить об этом. Но то по одной, то по другой причине я откладывал свое решение.

Корва нехотя поднялся.

– Мы могли бы так сказать. Эй, откройте холодильник.

Тайсон дернул за ручку и вынул коричневый полиэтиленовый пакет и две банки пива.

– Что у нас на сегодня?

– Китайская кухня. – Корва выложил на обеденный стол содержимое пакета и причмокнул.

– Фу! Холодное все, Винс.

– Ну и что? – На дне пакета Корва нашел пластмассовые вилки. – У вас остались пакетики с чаем?

Тайсон думал о своем.

– Вы считаете, что присяжные вердиктом признают меня виновным только в укрывательстве?

Корва кивнул, аккуратно выкладывая еду на бумажную тарелку.

– Боюсь, что да. Угощайтесь.

Тайсон потягивал пиво.

– Последний раз я ел китайскую стряпню в тот вечер, когда приступил к чтению книги Пикара.

– Действительно?

– Это было так давно, – обреченно вздохнул Тайсон.

– Все почти что кончилось, Бен, – подбодрил его Корва. Он разрезал на кусочки яйцо фуянг.

– После Вьетнама я несколько лет не мог есть рис.

– И я тоже.

Пока Корва насыщался, Тайсон стоял у окна.

– Здорово вы Брандта обработали, – восхищенно заметил Тайсон.

– Спасибо на добром слове. Вот как надо расправляться со словоохотливыми свидетелями. Их просто надо обрывать на полуслове. Судебный секретарь хотел еще вчера его удавить.

Тайсон улыбнулся.

– Я и подумать не мог, что он начнет терять уверенность в себе.

Корва сделал глоток пива.

– Я бы не стал делать, подобное с Фарли, но Спроул предоставил мне свободу действия. Вот я и занялся нашим милым доктором.

– Думаю, вы посеяли в умах присяжных недоверие и еще много чего.

– Я тоже так думаю. Посмотрим, что будет, когда они сами раскусят его.

– Вы не хотели слишком углубляться в дело Лэрри Кейна.

– Нет. Он бы все отрицал. – Корва поднес ко рту вилку с рисом. – Ну так вы съедите что-нибудь?

– Да холодное все!

– Ладно. Итак, ваши мысли? Я имею в виду наших свидетелей.

Тайсон сел напротив Корвы.

– Они же не могут просто ввалиться и наболтать всякий вздор о штурме неизвестного здания, так?

– Я так не думаю, – пробормотал адвокат с набитым ртом.

– Такая сказка проходила на ура восемнадцать лет назад, когда мы врали Браудеру и командиру батальона. Но вряд ли это получится сейчас.

– Нет, наверное, не получится, – согласился Корва, – и нам не следует даже и пробовать. – Он опасливо посмотрел в глаза Тайсону. – У нас проблема с этим, вы знаете.

– Да знаю, знаю, – проворчал недовольно Тайсон. Раскуривая сигарету, он спросил: – Расскажут ли правду,придя на суд, Садовски, Скорелло, Уолкер, Калан и Белтран? Подтвердят ли они, что я не приказывал никого убивать, что я застрелил Кейна, пытаясь остановить кровопролитие, что взвод поднял мятеж и что, в конце концов, жизнь моя была в опасности? Да, и самое главное – что не я собирался скрывать содеянное?

Корва вытер рот бумажной салфеткой и проглотил остатки еды, запивая пивом.

– Вот над этим я как раз сейчас и думаю. Я поговорил с адвокатами каждого из этих пятерых, но они оказались не очень сговорчивыми. Теперь, когда процесс в разгаре, они уверены, что «один за всех и все за одного».

– Да что вы говорите? – искренне удивился Тайсон.

– Я говорил вам, Бен, что еще до того, как все это закончится, все так или иначе предадут вас.

Тайсон в угрюмом молчании пил пиво. Чуть позже он спросил:

– Значит, вы говорите, что они не будут свидетельствовать в мою пользу?

– Мы все еще ведем переговоры об этом. Видите ли, есть вопросы о лжесвидетельстве, о гарантированной неприкосновенности и пятой поправке к конституции. Но самое главное, Бен, что эти люди не хотят представать перед судом для того, чтобы Пирс их спрашивал, не стрелял ли он в младенцев и беременных женщин. Или они убили только врачей и медсестер? Кстати, кто убил детей?

– Скорелло. Он бросил фосфорную гранату.

Корва потупился и опустил голову, а Тайсон нервно барабанил пальцами по столу. Вдруг Корва резко вскинул голову:

– Что же тогда делал Брандт?

– То, что сказал. Ничего. Он окаменел – так боялся, что они убьют его тоже.

Корва подцепил на вилку еще немного поджаренного риса.

– Медики – подозрительный народ, да? Они никогда полностью не сходятся с остальными. Медики, разведчики, капелланы, помощники капелланов, артиллерийские наблюдатели... все они временщики, присоединяются к нам время от времени... и смотрят на нас с усмешкой, да? Считают нас сумасшедшими.

Тайсон допил пиво.

– Чутье не подвело взвод насчет Брандта, как выясняется. Им следовало бы отделаться от него.

Корва заметил нравоучительно:

– Вместо этого они истребили всех в госпитале. Они знали, что не могут расстрелять нескольких человек, как это делали в других деревнях, а потом смыться.

– Нет, не могли. Госпиталь был частью цивилизованного мира, поэтому они разрушили его, – подвел итог Тайсон.

Некоторое время они молчали, резкий телефонный звонок отвлек их, и Корва взял трубку. Он внимательно слушал, потом сказал:

– Хорошо. Держите меня в курсе. – Повесив трубку, он повернулся к Тайсону: – Это из моего офиса. Там еще ведут переговоры с адвокатами наших сопротивляющихся свидетелей.

– Ну?

– Не знаю. У них очень веские причины, чтобы не выставлять своих клиентов на суд для показаний под присягой и перекрестного допроса. Если бы вы оказались на их месте, а я бы был вашим адвокатом, то я не разрешил бы вам свидетельствовать.

– А как же насчет товарищей по оружию и клятвы на крови при свете мерцающей свечи и все такое прочее?

– Я бы сказал, что мой клиент ничего такого не помнит. Я бы сказал, что, живя в последней четверти двадцатого века в стране, которой управляют адвокаты, вы можете забыть об этой чепухе. Я бы еще сказал и то, что клятвы моего клиента, если он действительно их давал, имели отношение к долгому кровавому бою, а не к убийству. – Корва добавил: – Мы еще ведем переговоры с ними.

Тайсон ушел в себя, обдумывая неприятную ситуацию.

Корва сделал глубокий вдох.

– Иногда, Бен, я думаю, что чем меньше говоришь, тем лучше. Иногда защита, а не обвинение выветривает разумные сомнения из умов присяжных, которые взвешивают на весах правосудия все «за» и «против», пока не начнется перекрестный допрос свидетеля защиты. Понятно?

– Думаю, что да. Но нам нечего им предложить.

– Обвинение тоже находилось примерно в таком же положении. Я бы хотел как можно быстрее подкинуть присяжным одну идейку.

– Вы хотите, чтобы я встал для дачи показаний?

– Я дам вам знать. И если у вас появятся резонные основания относительно того, что на массовое убийство нужно смотреть сквозь пальцы, сообщите мне о них.

Резкий телефонный звонок вновь прервал их разговор, и Корва снял трубку. Он слушал, в задумчивости стирая пыль с аппарата.