– Я подумал, что там, наверху, мне не поверят или попытаются замять дело.

– Да что вы говорите? – с хитрецой посмотрел на присяжных защитник, потом снова обратился к Брандту: – После возвращения в Штаты в мае 1968 года сообщили ли вы об этом инциденте армейскому командованию?

– Нет.

– А что же вам помешало это сделать? – не унимался Корва.

– Я... хотел забыть про это, – волновался Брандт.

– Так вы сказали, что это преследовало вас?

– Преследовало и преследует.

– Если брать за основу ваши наблюдения, то позвольте вас спросить: кто же на самом деле совершил убийство в том госпитале?

– Я не уверен. – Брандт вытер дрожащей рукой пот со лба.

– Можете назвать фамилии?

– Нет, кроме Белтрана. Я видел, как он стрелял в раненого, которого сначала стащил с операционного стола.

– А лейтенант Тайсон видел это?

– Да.

– Применил ли он какие-нибудь меры наказания к Белтрану?

– Нет.

– Мистер Брандт, я слушал ваши показания в течение вчерашнего дня, и если и есть хоть какое-тосходство с показаниями, данными на следствии, то оно касается только лейтенанта Тайсона. А то, что вы говорили на следствии о других участниках инцидента, не стыкуется с показаниями на суде. Выходит, что люди в одно и то же время находились в двух местах. Понимая, что с тех пор прошло немало времени, я не жду от вас или кого-нибудь другого точного воспроизведения действий девятнадцати человек и не вынуждаю вспоминать их имена. В своих показаниях вы зафиксировали положение лейтенанта Тайсона у операционного стола, что совпадает с предыдущими показаниями. Ваш командир, насколько я понял, оставался в указанном месте почти все время. Я правильно излагаю?

– Да. Он был в операционной.

– И почти ничего не говорил, – напомнил Брандту Корва.

– Нет. Только отдал несколько приказов, – с твердой уверенностью заявил Брандт.

– Каких же?

– Таких, как «расстреляйте их», – неутомимо продолжал повторять свидетель.

– Он не попытался остановить воображаемое кровопролитие?

– Нет.

– Он выстрелил хоть раз из своего оружия? – наседал на Брандта адвокат.

– Этого я не видел.

– Согласно вашим показаниям на следствии и в суде, лейтенант Тайсон находился большую часть времени вместе со своим радистом в операционной и курил, а вы были при них? Так?

– Да-да, – не уставал подтверждать свидетель.

– Вы боялись за свою жизнь? – спросил Корва, гипнотизируя свидетеля взглядом.

Брандт колебался. Внутренний голос подсказывал ему, что нужно быть осторожным.

– Да.

– Как вам показалось, боялся ли за свою жизнь лейтенант Тайсон? – закидывал свидетеля вопросами Корва.

– Не знаю, – скривился от досады Брандт.

– Вы сказали, что подчиненные лейтенанта Тайсона вышли за рамки приказа расстрелять только раненых врагов?

– Да. Они убили всех.

– А лейтенант Тайсон приказал им убить всех?

– Никогда не слышал, чтобы он отдавал такой приказ, – как бы оправдываясь, сказал Брандт. – Он отдал только первый приказ.

– А вы не удивились такому приказу?

– Нет, потому что он был очень рассержен.

– На кого же он сердился? – специально забирался в дебри Корва.

– На медперсонал. Видимо, поэтому и приказал расстрелять раненых врагов, – попытался сделать вывод прозорливый доктор.

– А больше никого? – ехидно спросил Корва.

– Я не слышал.

– А кто-нибудь угрожал лейтенанту Тайсону? Кто-нибудь наставлял на него оружие? Кто-нибудь ударил его?

– Нет.

– Что случилось с работниками госпиталя, когда их загнали в каптерку?

– Я уже говорил, что кто-то бросил туда ручную гранату. – Нетерпение сквозило в каждом слове Брандта. – Кажется, Белтран.

– А раньше вы говорили, что не помните, – удивился Корва так, чтобы все поняли, как нагло лжет свидетель.

– Разве? – Густые брови Брандта удивленно поползли вверх. – А сейчас я вспомнил. Белтран был пулеметчиком. Он выставил пулемет из окна и стал палить из него.

– Так-так, – крутился вокруг Брандта защитник. – А разве пулеметчики носят ручные гранаты?

– Откуда я знаю.

– Выходил ли лейтенант Тайсон из операционной во время предполагаемого массового убийства?

– Да. Ближе к концу. Мы встретились только на улице.

– А вы находились в операционной. Все время. Почему? – буравил взглядом Корва.

– Я не знал, куда идти, – пролепетал растерявшийся Брандт.

– А почему вы не вышли на улицу? – с издевкой спросил адвокат, словно речь шла о приятной вечерней прогулке.

– Думаю, мне следовало так сделать, – согласился Брандт.

– Лейтенант Тайсон, – тут Корва сделал широкий жест в его сторону, – пытался навязать свою волю медперсоналу?

Брандт помешкал немного, потом ответил:

– Не знаю.

– А он заботился о Петерсоне?

И вновь Брандт промычал:

– Не знаю.

– А вы, мистер Брандт? – со злобным прищуром потребовал ответ Корва.

– Конечно, – постучал себе по груди доктор Брандт, – это же мой долг.

– Сделали ли вы все возможное, что зависит от вас, чтобы помочь Петерсону? – строгим тоном спросил Корва.

– Уже ничего сделать было нельзя, – дернул плечом свидетель.

– Кроме как вызвать санитарный вертолет, так? – поддел Корва.

Пирс снова, как часовой, стоял у своего стола.

– Ваша честь, – твердым голосом проговорил он, – Стивен Брандт не подсудимый.

Корва с непонимающим видом посмотрел на обвинителя, медленно перевел взгляд на присяжных, а затем уже со смирением повернулся к судье Спроулу.

Спроул проговорил тягучим басом:

– Протест принят. Мистер Корва... ваша манера допроса просто оскорбительна для свидетеля.

– Ваша честь, все заданные мною вопросы относительно Артура Петерсона вытекают из неуместных замечаний, сделанных свидетелем во время показаний на следствии, – ловко парировал Корва.

– Может быть, – проскрипел старик Спроул, – однако думаю, что вы изложили свою точку зрения.

– Я тоже так думаю. Ваша честь.

– Возражения приняты. Продолжайте, мистер Корва, – напутственно прозвучали слова судьи.

Слушая, как Корва продолжает допрос Брандта, Тайсон подумал, что того коробит от желчного Корвы, бешеного темпа допроса и вопросов-утверждений. Адвокат по нескольку раз возвращался к одним и тем же вопросам, но всякий раз облекал их в новую форму и получал ответы, разнившиеся с предыдущими. Потом адвокат кратко повторил различные ответы на один и тот же вопрос. Брандт был в шоке и едва сохранял спокойствие. Паника, написанная у него на лице, и суетливое поведение во время допроса говорили о том, что он абсолютно сбит с толку.

После двухчасового диалога адвокат поинтересовался:

– Вы стреляли в кого-нибудь?

– Нет.

– Вы видели, как в кого-нибудь стрелял Ричард Фарли?

– Нет.

– А вы видели, чтобы в кого-нибудь стрелял Лэрри Кейн?

– Нет, – упавшим голосом ответил Брандт.

– Лэрри Кейн был уже мертв, мистер Брандт, – на высокой ноте закончил допрос Корва.

Не успел Пирс открыть рот, как Корва сказал судье, ловко поворачиваясь на каблуках:

– У меня больше нет вопросов, Ваша честь.

У полковника Спроула невольно вырвался вздох облегчения, и он поторопился объявить:

– Суд переносит заседание на тринадцать часов.

~~

Бен Тайсон смотрел из окна третьего этажа общежития на красно-желтые листья развесистого дерева, росшего прямо перед домом. Осень щедро наносила яркие краски на газоны и лужайки с купно растущим кустарником и время от времени баловала теплыми солнечными днями. Тайсон спросил как можно осторожнее:

– Что вы обо всем этом думаете?

Свернувшись на кушетке калачиком, Корва сказал, зевая:

– Я думаю, что у присяжных есть все основания сомневаться в том, что вы приказали расстрелять вражеских солдат.

Тайсону хорошо был виден офицерский клуб. У входа он заметил группку людей в военной форме и признал в них присяжных заседателей. Потом в поле зрения появился Брандт, а затем его взору предстал весь состав обвинения. Он завидовал им и их свободе перемещения. Перед входом на вымощенной булыжником площадке топтались люди, одетые в цивильное, которых он принял за журналистов. У музея припарковали свои фургоны телевизионщики. Двое мужчин стояли чуть поодаль, держа в руках видеокамеры.