Крушение «Боинга-737» авиакомпании «Гелиос» стало крупнейшей катастрофой в истории греческой авиации. 121 человек погиб при загадочных обстоятельствах.

Рейс 522 вылетел из аэропорта Ларнаки 14 августа 2005 года в 9 часов утра.

В 10:45 он должен был приземлиться в Афинах. За штурвалом сидел немецкий летчик, 58-летний Ганс-Юрген Мертен. Второй пилот, 51-летний Пампос Хараламбос, не уступал коллеге по летному опыту и профессионализму. Они недавно прошли медкомиссию и были признаны годными к несению службы.

После взлета произошло что-то странное. Давление в кабине и салоне стало падать. Позже оказалось, что пилоты не включили систему герметизации самолета, хотя ее во время предстартовой подготовки проверяют трижды. На высоте 3600 метров сработала сирена, предупреждающая об опасности. Мертен и Хараламбос ее проигнорировали. Самолет продолжал взлетать.

На высоте 5500 метров включилась аварийная система безопасности. Перед лицами пассажиров повисли кислородные маски. Встревоженные авиадиспетчеры спрашивали, что случилось, но получали бессмысленные ответы. Маски, выпавшие в кабине пилотов, были проигнорированы. Голос Мертена звучал четко и громко: «Где тут выключатели охлаждения?» Это были его последние слова.

В самолете, стремительно взлетавшем, царил лютый холод. Запас кислорода в масках рассчитан на 10–12 минут. За это время летчик должен успеть снизиться до безопасной высоты. Но Мертен и Хараламбос уже потеряли сознание.

Автопилот вывел лайнер на высоту 10 километров. Температура в салоне упала до минус 50 °C. Кислород подошел к концу.

Диспетчеры постоянно вызывали рейс 522, но не получили ответа. В небо подняли самолеты ВВС Греции. Пилоты доложили, что в лайнере нет признаков жизни. Кресло командира экипажа пусто, второй пилот лежит неподвижно на приборной панели.

Тем не менее на борту остался живой человек. Стюард Андреас Продромоу достал индивидуальный кислородный аппарат, позволявший продержаться дольше расчетных 10 минут. Невзирая на арктический холод, он сумел открыть кабину и сесть на место пилота. Андреас имел лицензию летчика гражданской авиации, но не учился управлять «Боингом-737». Пилоты истребителей могли только наблюдать за попытками Андреаса взять на себя управление. Стюард не знал, как переключить рацию и связаться с диспетчером в Афинах, а диспетчер в Ларнаке уже вышел за пределы слышимости.

Через несколько минут из левого мотора вырвалось пламя — Продромоу переключил что-то не то на панели управления. В 12:04 самолет, потеряв высоту, разбился неподалеку от поселка Грамматико.

Следствие обвинило в произошедшем погибших летчиков. Почему они не обратили внимания на сигналы об опасности, включая сирену и выпавшие кислородные маски, осталось тайной. Ни у Мертена, ни у Хараламбоса не было причин для самоубийства. Одновременно сойти с ума они вряд ли могли. В останках пилотов не нашли наркотиков или алкоголя. Оставалось лишь гадать, что помрачило их сознание. Ответ на этот вопрос мы вряд ли когда-либо получим.

К несчастью, как морские, так и воздушные суда порой не доходят до пункта назначения и навсегда исчезают неведомо куда — как правило, вместе со всеми, кто находился на борту. Были, хотя и немногочисленные, случаи, когда исчезали суда и самолеты, но находился кто-то из переживших катастрофу и способных пролить свет на ее обстоятельства. Однако можно считать уникальным происшествие, после которого попавшее в беду воздушное судно возвращается, но уже без людей. Именно такой редчайший случай произошел с американским патрульным дирижаблем L-8.

Построенный в 1941 году дирижабль L-8 входил в состав 32-й эскадрильи ВМФ США. Основной его задачей было патрулирование прибрежных акваторий с целью обнаружения японских подводных лодок, ведь на Тихом океане уже год шла ожесточенная война. Поэтому L-8 был оснащен самыми современными приборами наблюдения и связи, а также имел пару глубинных бомб и пулемет.

16 августа 1942 года экипаж L-8, состоявший из лейтенанта Эрнеста Коди и мичмана Чарльза Адамса, получил обычное задание. Им следовало барражировать над океаном, описывая на небольшой высоте гигантскую восьмерку. В назначенное время они должны были вернуться на базу Моффетт-Филд, расположенную на острове Трежер-Айленд в заливе Сан-Франциско. Нередко на задание вместе с пилотами вылетал и механик Райли Хилл, но на этот раз ему было приказано оставаться на базе.

Дирижабль поднялся в небо около шести утра. Примерно через два часа пилоты заметили на воде неподалеку от Фарралоновых островов маслянистое пятно. Они радировали об этом на базу, уменьшили высоту полета и некоторое время кружили довольно низко над водой, используя осветительные бомбы. Их маневры наблюдали с находящихся поблизости рыболовного и грузового судов. На связь с базой пилоты больше не выходили. Так продолжалось до девяти часов, когда дирижабль, неожиданно набрав высоту, вместо того чтобы продолжать патрулирование, направился в сторону Сан-Франциско. С экипажем дирижабля тщетно пытались связаться диспетчеры. Загадочное молчание L-8 настораживало всех на базе. Экипажам находившихся в этом районе самолетов и судов было предписано следить за небом и немедленно сообщать в Моффетт-Филд, если L-8 будет замечен.

Первыми дирижабль увидели пилоты направлявшегося в Сан-Франциско пассажирского самолета компании «Пан Ам». Произошло это примерно в 10:30, а в течение следующего получаса дирижабль видели экипажи еще двух самолетов. При этом ничего подозрительного в поведении L-8 никто не заметил. Однако в 11:00 дирижабль стал резко набирать высоту и скрылся из виду в густых облаках. Через полчаса L-8 объявился снова.

Люди, увидевшие его совсем низко над прибрежным шоссе, обратили внимание на то, что форма дирижабля несколько видоизменилась. Его сфотографировал некий моряк. Позже этот снимок можно было видеть на страницах многих СМИ. Когда L-8 начал спускаться, многим наблюдавшим за ним показалось, что в его гондоле никого нет. Пропеллеры моторов L-8 не вращались — его двигатели не работали, дирижабль резко терял высоту. Несколько человек, ухватившись за свисающие с дирижабля канаты, пытались его приземлить, но безуспешно — даже движущаяся с минимальной скоростью махина оказалась им не по силам.

L-8 сначала приземлился на поле для гольфа. В момент удара о землю у него с подвески сорвалась одна из глубинных бомб. К счастью, взрыва не произошло, поскольку автомат блокировки взрывателя снимал ее только после погружения бомбы на заданную глубину. После потери груза облегченный дирижабль вновь устремился в воздух. Но, пролетев еще совсем немного, рухнул на одну из улиц пригорода Сан-Франциско. Его оболочка застряла в уличных проводах, а гондола, подмяв два автомобиля и повредив фасад здания, замерла почти вертикально.

Гондола L-8 имела две дверцы, одна из которых, как выяснилось, была заперта изнутри. Вторая дверца была закрыта, но не заперта. Ее-то, не ожидая прибытия военных властей, и вскрыли оказавшиеся поблизости полицейские и прохожие. К общему удивлению, гондола оказалась пустой — пилотов в ней не было. Прибывшие военные тщательно обследовали гондолу и всю конструкцию дирижабля. Заглянули даже внутрь газовых баллонов, вскрыв их и выпустив остатки гелия. Ничего, что могло бы объяснить отсутствие экипажа, не обнаружили. В баках дирижабля оставалось еще достаточно горючего. Свинцовый чемоданчик, содержащий секретные шифры, подлежащие немедленному уничтожению в случае опасности их захвата, оставался на месте. Также на своих местах находились пулемет и личное оружие пилотов, их парашюты, спасательный плотик и прочие принадлежности, включая вполне исправную рацию. Отсутствовали лишь спасательные жилеты, которые, уходя в полет, пилоты обязаны надеть.

Дальнейшее расследование показало, что оба двигателя дирижабля исправны. Даже если они и давали сбои во время полета, пилоты могли и должны были сообщить об этом на базу. Проведенное обследование дирижабля, как и опрос множества очевидцев последних минут полета L-8, не внес ни малейшей ясности в главный вопрос: куда исчезли оба пилота? Правда, комиссию смутили показания некой Иды Руби. Она, проезжая верхом по пляжу, наблюдала, как со стороны моря приближается дрейфующий на небольшой высоте дирижабль. Ида утверждала, что успела разглядеть через широкие иллюминаторы гондолы троих находящихся в ней человек. Комиссия по расследованию пришла к заключению, что свидетельница ошибалась — ведь приближение к земле дирижабля видели множество людей, в том числе полицейские, и все они показали, что в этот момент в гондоле никого не было.