Владимир Николаевич Бойков Автопортрет. Стихотворения. 1958–2011 © В. Н. Бойков. Стихотворения. 2012 г. Странствования 1958–1966 В. Бойков с трубкой. 1968. Рисунок Ю. Кононенко (1938–1995) Ноктюрны Вчера на исходе ночи от мук избавленье мне дали, И воду жизни во тьме, недоступной для зренья, мне дали. (Хафиз) «Электрическим потоком…» Электрическим потоком из осенней темноты схвачены дождя косые струи, да стволы босые, да прибитые цветы. Это я за кромкой света здесь, в саду, а за окном, за невянущей геранью, не готовая к свиданью, ты в халатике цветном. Это губы мои бредят каплей с мокрого куста, но сомкнулись занавески, и настигли ливня плески слух, и высохли уста. «Из потемок осыпаясь…» Из потемок осыпаясь, вьются снега звездочки. Со столбов заулыбались фонаревы мордочки И всегда, когда так хмуры городские феврали, просыпаются лемуры — золотые фонари. «Тучи к ночи почернели…» Тучи к ночи почернели, в них теперь луне толкаться. Строгих тополей шинели, блузки белые акаций озаряются порой на картине моментальной чужедальнею грозой. Под окном, рванув из спальной, восхитил включенный свет купой роз во тьме восточной. В эту ночь я знаю точно: я – действительно поэт. «Звезды высыпали густо…» Звезды высыпали густо невысоко от снегов и затенькали от хруста неожиданных шагов. Шумная компания дышит постепеннее: белое дыхание, внутреннее пение. Джамбул. 1958 –1959 Новосибирск. 1960 Кратко и кротко Суть формы Пришлось заключить в обрамленье стекло, чтоб свет залучить и сберечь тепло. «Нас очищает —…» Нас очищает — стыд ли? горячка ли? лес ли? небо ли? Если б не пачкались — чистыми б не были. «Глазами ушиблась…»
Глазами ушиблась: – Простите, ошиблась! Духами пахнула и отпорхнула. А я исполнен дум: – Пора менять костюм… «Карапузы произвели…» Карапузы произвели из мыла пузыри. Пузыри летят, карапузы глядят. Пузыри лопаются — ресницы хлопаются. «Необыкновение —…» Необыкновение — ветра дуновение, необыкновение — неба обновление! Всюду чудо, и его внесла преобыкновенная весна! «День раздал все гостинцы походя…» День раздал все гостинцы походя: мякоть радости – тем, этим – кость… А закат – точно пышные похороны, и звезда – не закрашенный гвоздь. «Сказал мудрец…» Сказал мудрец: – Мы на земле – лишь гости, в гостях должны мы, становясь добрей, исполнить сердце плодотворной злости, так в мякоти плодов твердеют кости. «Круговорот жестокий…» Круговорот жестокий день изо дня: востекает надежда с востока, а на западе – западня. Пейзаж Ничего себе пломбир: как на блюдечке – Памир! «Белье, просушенное стужей…» Белье, просушенное стужей, я бурым утюгом утюжу, дымок над гладким его следом, и пахнет женщиной и летом. «Пустой манеж потемками окован…» Пустой манеж потемками окован, на краешке с собой наедине так искренне и удивленно клоун смеется своим мыслям в тишине. Новосибирск. 1960–1964 Джамбул. 1963 Танькины рассказки «Автобус – люлька человек на тридцать…» Автобус – люлька человек на тридцать. За стеклами мелькает ночь, а Танька тайны делать мастерица, а Танька сон не в силах превозмочь. Пусть щеку о плечо мое примяла — ей неудобства хоть бы хны, ей от соседства требуется мало — держать за руку, тихо видя сны. Гордиться я доверием не склонен, хоть руку сам не всякому даю, но с этих пор, как простодушный клоун, я тайну несказанную таю. |
