- Это, наверное, странно, что я не хочу в тот притон.

- У нас так никогда ничего не получится.

- Не делай из меня крайнюю опять.

Возим тряпками и молчим. Опаздываем в универ. Пахнет сыростью и канализацией, несчастная наша квартира. Электричества нет, линолеум разбухший, вздувается пузырями, слава гремит на весь подъезд, и ладно бы заодно оставались, вдвоем против всего мира, сказочно звучит, и сладко так, а не спеть ли мне песню, о любви, но нет, не в этот раз, ротик прикрой, мы с ним договориться не можем нормально.

Выхожу с Цезарем на пять минуток по собачьим делам, пока Сергей наспех заканчивает уборку. Переодеваюсь в черные легинсы и свитер, забираю рюкзак.

В машине он звонит электрику, уславливается на после обеда, на два часа дня. Дальше звонит рабочим, которых нанял Илья и что-то там выясняет, не вслушиваюсь особо. Не эксперт, но надо сначала коридоры, ванную и кухню в порядок привести, чтобы пол сильно не пострадал. А потом уже строить большой счастливый дом. Деревья садить, сыновей растить. Четыре сыночка и лапочку дочку. Все такое.

- Да, Ириша, - говорит он в ответ на принятый звонок. Поворачиваю голову. Смотрит на дорогу и улыбается. - Пара началась? Нет, не ставь энку, еду уже. Вчера почему не был? Я…

Немыслимо.

Вырываю трубку и нажимаю на сброс.

- Лесенка, ты обнаглела, - Сергей не глядя, тянет руку за телефоном. - Кто разрешил командовать?

- За рулем никаких разговорчиков, - кладу телефон на панель. - Не хочу из-за тебя еще и в аварию попасть.

- Да ладно. Хочешь, чтобы все по правилам было? Опоздала. Петр Степанович назвал бы тебя девиантом. Совершенно не вписываешься в нормы.

- На себя посмотри.

- Ау, я и не прикидываюсь хорошеньким.

Роюсь в вещах.

Я тоже не прикидываюсь. Моей репутации кранты и треснул мир напополам, значит, терять нечего. Приплыли, и чудесно на том берегу.

В раздевалке переодеваюсь в форму. Иду на стадион, через дорогу от универа.

Большое футбольное поле в пожелтевших проплешинах, усеянное прозрачными каплями росы в кольце асфальта и трибуны бело-сине-красной горкой вверх, в небо. За ними сосновый бор и хоккейная коробка, зимой, похоже, устраивают лыжные кроссы и гоняют шайбу по льду на разных там секциях. Видела фотки на сайте, когда с Викой институт выбирали. Красиво. Зеленые деревья в шапках снега и вокруг белое все, по периметру коробки железные беседки с гирляндами огней, а на льду мощные парни в дутых куртках. Вику тогда хоккей как раз и зацепил.

У нас зачет, бег на время вокруг поля. Почти все уже сдали, последние метры и скончаются друзья, прямо на белой финишной полосе, у ног Барбоскина, гав свистком.

Сережа там, рядом вертится Ирочка в голубом спортивном костюме. Обтягивающие брюки и свободная куртка, волосы распущены и вечерний макияж. Кхм, замнем. Неподалеку разминается Черный Питбуль, вот точно, спортсменка, зачем-то намотала на руки грязные бинты, как у боксеров. Подхожу.

- Раз ты сказал, что едешь, решила дождаться, - щебечет староста. - Вместе пробежимся. Привет, - она кривит лицо, заметив меня. - И ты здесь?

- Тоже в этой группе учусь, - киваю. - А ты лучше отойди подальше, - дергаю молнию на Сережиной толстовке. Тычу пальцем в искусанную, исцарапанную шею. - Аллергия. Жутко заразная.

Ира пялится, он усмехается и застегивает кофту.

- Зай, не преувеличивай, - смотрит на меня, но я только что в раздевалке вымазала на себя полтюбика тонального крема, и все, как надо.

- А ты никак не отстанешь? - Ира качает головой. Подмигивает ему. - Немного не твое дело, как брат ночи проводит, нет? Может, он со мной был, - нагло заявляет она.

- В мечтах разве, - хихикаю. Хотя вот совсем не смешно. Включил козла. Не может разобраться с этой дурой. А я тоже желанием не горю. Но лезу все равно.

- Вы на зачет пришли или болтать? - обрывает нас физрук. - Старт там.

Выстраиваемся на белой линии. По свистку и в путь.

Черный Питбуль сразу вырывается вперед. Четенько двигается, май профешэн намба ван, любоваться такими можно как огнём, водой, и чем там еще. Белые подошвы кроссовок мелькают на сером асфальте, хоть рекламу снимай, со слоганом “Ты можешь все и даже больше”. Мы с Сережей бежим за ней, в хвосте голос Ирочки:

- Стойте, а я!

- Решила, что после секса все позволено? - спрашивает он.

Самодовольный тон, корежит аж.

- Собственница? - продолжает.

Привет, кто ты, верни того, который в темноте, а это насмешливое самоуверенное бревно, предел чьих-то мечтаний, которому все до фонаря, в топку.

- Ты мне фантазии свои рассказываешь? Про секс? - понижаю голос. - Если лезешь в чужую жизнь, жди обраточки. Это не ревность.

- То есть не было ничего? Даже признать слабо.

- А тебе? Ты первый начал. Сообщения слал не я, это мой друг Эдгар.

- Мало того, что уже сказал?

- Еще раз скажи.

- Сначала ты.

- Я девушка.

Нас догоняет Ира, и он молчит.

- Серёнь, ты к зачету по русскому готовился? - говорит она, запыхавшись.

- Нет, Ириш. Мне уехать надо будет после обеда, - на ходу жмет плечами. - Не попаду.

- А что случилось? - пристает Ира.

- Обязательно нос совать? - влезаю.

- Я не с тобой разговариваю, - отмахивается через Сережу.

- А я планирую его время, - тоже машу рукой. - Он в химчистку поедет, за платьем моим. Сереж, не забудь потом за пироженками еще.

- Растолстеешь, сестрён. В платье не влезешь, - он ускоряется. Вперед к Питбулю, оставив нас одних. Расцениваю как ” клал я “.

- Смотри, - киваю на его спину. - До этого нормально бежали. От тебя свалил.

- Может, от тебя? - хмыкает Ира. - С такой назойливой сестрой только бежать и остается. Самой не стремно?

- Нет.

- Оно и видно.

Воздух холодный, наполняет легкие и разговаривать трудно, от редкой физнагрузки небольшая одышка, и я закрываю рот. Ира молча сопит рядом.

Возглавляю дурной легион. Ириш, ты по правому флангу, Злату по левому пустим.

А я в это время всех расстреляю.

На втором круге на трибуне замечаю Вику. Тщательная укладка, короткая юбка, замшевые сапоги-ботфорты и большой стакан кофе “Старбакс”. Ей можно было не приходить, не вставать в такую рань, но она расставила приоритеты. Наводит смартфон, когда мы бежим мимо. Раз-два-три, десять фоток. Чтобы лицо покраснело и волосы прилипли. То, что надо.

Так нечестно. Удар ниже пояса. У меня тоже полно фоток, где у нее зеленая глина на лице, патчи под глазами и дурацкая повязка на волосах, или растянутые майки, дырявые тапочки в кадр, но я оружием из этого разряда не пользуюсь, границу вижу.

На лавке рядом с ней лежит синий рюкзак. Она в нем роется.

Щурю глаза.

Вика достает мою большую коричневую косметичку.

И на самом рюкзаке болтается белый пушистый заяц, которого она мне дарила. Мои вещи.

Отворачиваюсь. Срывать себе зачет из-за нее не буду точно. Тороплюсь к финишу. Сережа с Питбулем уже закончили, пинают мяч с оставшейся группой. Зарядили бы хоть Вике. Случайно. Кровь, зубы в разные стороны. Потом шамкать, как бабулька. Потом протезы. Будет сверкать золотым ртом.

Шутеечка. Зла не желаю, но если она останет. По-другому не сговоримся.

Вот-вот звонок - напоминает физрук.

Еху-у-у, я бегаю быстрее Ирочки. Глотает пыль.

Торможу на белой полосе возле препода и дышу, упираясь руками в колени.

Фух, неужели.

Со школы не люблю физру. Мне ставили пятерки, но только потому, что классная руководительница просила. Не хотели портить картинку отличницы, с другими предметами проблем не имелось, ажурно все. Но учитель был сальный какой-то. Называл всех девчонок “малыш”, как-то Вика стерла ногу на канате, в шортах, еще классе в четвертом. Он посадил ее себе на колени, и гладил по ляжке, успокаивая. И выговаривал мне: малыш старался, повредил ножку, а ты стоишь и корчишь мне рожи. Неуважение к учителю. В этой четверти отличной оценки не жди.

Да лучше уж четверка.