- Лесенка, ты жива? Блин, я дебил, я…

С другой стороны бежит Антон. Сразу, сходу толкает Сергея. Тот не успевает выпрямиться и плюхается на меня. Вышибает из легких весь воздух.

Сдавленно хриплю.

О-ох, Антон, ты мозг. Снести голову мячом не вышло, давайте расплющим ее массой в семьдесят с лишним кг, вай нот.

Антон поднимает его за шкирку, разворачивает. Бьет, промахивается. На заднем плане кричит Вика: Антон, стой, тебе у подъезда мало досталось?!

Они никого не слышат, Антон нападает, Сергей блокирует.

Их разнимает физрук. Быстро, ненапряжно, силища в нем - точно как у папы моего. Вытянув руки, упирается каждому в грудь.

- Так, успокоились! - рявкает. А вот голосок подвел, да. - Разошлись! Ты! - рявкает Вике. - Ее! - р-р-рав в мою сторону, - в медпункт.

Ну все, он себя приговорил. Теперь физрук официально Барбоскин. Гав-гав.

Вика ставит меня на ноги. Уходим вдвоем, парней препод не отпускает, пригрозив незачетом.

Они все равно прутся за нами, но я говорю не ходить. Прижимаешь пальцы к вискам и голосом умирающей шепчешь, что от них обоих болит голова.

Голову, правда, кружит, но не так, чтобы - в основном, всего-то предсмертные муки погибающей в каждой женщине актрисы.

Просто разнимать их в коридоре наших с Викой сил не хватит. А в спортзале на страже Барбоскин, в его будке не забалуешь.

В медпункте меня осматривает врач, спрашивает про тошноту и тэ дэ, разбирается, нет ли сотрясения, черкает рекомендации. Ничего особенного, но шишки, все ж таки, не избежать. И бо-бо до конца дня, наверное.

На физру мы не возвращаемся. Плюсом у нас еще и огромное окно до половины первого, парней на это время припрягли на физре со спортинвентарем что-то делать, таскать куда-то, мы так и не поняли.

Идем по коридору.

- Что делаем? Слушай, у меня идея! - Вика берет меня под руку. - Давай тихонько возьмем у Антона ключи и покатаемся.

- У тебя прав нет, - идея мне не нравится.

- Почти что есть, - она отмахивается. - Еще несколько недель и все. Меня даже хвалят. Вот увидишь, я здорово умею водить. Давай?

- Антон нас потом убьет.

- Да он даже не узнает.

- А если что-то случится?

- Ничего не случится.

Через широкие двери выходим на крыльцо.

Моросит дождик. Асфальт мокрый, деревья мокрые, машины мокрые. Пейзаж ярче в разы, но все равно унылый. Даже в курилке возле забора почти никого, так, околачивается полторашка студентов.

Даже на душе осень от этого всего.

- Укради тогда лучше у Сережи, - предлагаю. - На его джипе покатаемся.

- Ага, - пугается Вика. - А если он заметит?

- Да не заметит, мы недолго.

- А если что-то случится?

- Ничего не случится.

Все еще стоим на крыльце. Думаем. Лицо Вики озаряет новая идея:

- Сделка! Поедем вместе. Я беру пежо. А ты вольво.

Ну, не айс. Прав у меня, вообще-то тоже нет. И не надо было как-то. Хотя, водить я умею, папа учил. Не сказать, что хорошо, но если не быстро, то вполне могу.

Окрыленная Вика, не дожидаясь ответа, уже проскальзывает обратно в холл.

- Погоди, - удерживаю ее за капюшон спортивной кофты. - Если они зачем-нибудь вернутся в раздевалку и увидят тебя, то…- морщу лоб.

- Скажу, что Антона искала. А ты до сих пор в медпункте, - вау, подруга сегодня соображает как Бог.

Или это я туплю после мяча?

Жду ее на крыльце. Ощупываю затылок под распущенными волосами. Нехорошо, даже вроде бы по всей голове отдает, давит будто бы.

Ай, ладно, где наша не пропадала. В фильмах вон и с огнестрелом рассекают. То, конечно, фильмы. Но я не про голливудские боевики-ерунду. Бывают ведь хорошие реалистичные триллеры, где раненые вынуждены продолжать свою миссию. Они учат мужеству, типа ну не надо, мячиком по головке и уже в постельку под одеяло, стонать.

- Бу! - в дверях появляется Викин блондинистый котелок.

Череп простреливает, как из ружья.

- Вика, ты меня чуть не контузила.

- Я с гостинцами, мне простительно, - она сияет. - Вот ваш золотой ключик, - подруга вкладывает в мою ладонь брелок.

- Не спалился, Буратино?

- Неть.

- Точно поедем?

- Не говори, что передумала. Раньше не могла заднюю дать? - Вика капризно кривит нос. - Ты знаешь, чем воняет в мужской раздевалке?

- Потниками, - обреченно спускаюсь по ступенькам.

- Значит так, - она подпрыгивает рядом. - Едем дворами, чтобы не нарваться. До того кафе, помнишь, где мы после вступительных постоянно сидели? Вот. Там пообедаем. И тихонечко обратно. Блин, ну как же мне не терпится свою малышку. Папа даже вечером во дворе не разрешает на ней ездить.

- Слюни пускаешь?

- Жду со свечой у окна. От меня пахнет духами? - она наклоняется к моему лицу. - Вдруг Сережа потом запах учует. Или напроситься с ним ехать домой и все?

- Не знаю, - открываю машину Антона.

Не хочу общаться на эту тему. До сих пор ей не рассказала про озеро. Там всего чуть-чуть, и это позади уже, но была у меня в детстве старенькая книжка с названием “Чуть-чуть считается”. И мне так стыдна-а-а-а.

Выезжаем с парковки друг за другом. Продолжаем болтовню по громкой связи.

- Чем тебя Антон вчера в постели порадовал? В честь предложения?

- Хоум съемкой восемнадцать плюс. Планируем коллекцию домашнего секса.

- На камеру не стеснялась?

- Нет, вообще забыла.

- Смотрела уже как вышло?

- Даже несколько раз. Себе скинула.

Еще перед физрой кратенько ее просветила на счет кольца и ужина вчерашнего. И впервые не смогла с ней поделиться, как влипла. Так скоро и с Антоном я никуда не собиралась, это все таки жизнь связать, а не шарф. Но и там на озере с Сережей ошиблась - дошло, когда смотрели диск со свадьбы родителей Антона. Просто в тот день нагромоздилась куча вранья маминого производства и помутнение, а от пижона не ждала ничего хорошего, но он, наоборот, кислородом оказался. Как приехать в деревню и опьянеть от воздуха. Но ты живешь в городе и тебе надо обратно туда. А там лучшие подруги не крутят у тебя за спиной с тем, от кого тебя торкает. И любящие девушки не предают вот так, с другим, через час после ссоры. И Вике не рассказать, и никому, в себе такое держать тоже как-то. И он как, самое главное, не знаю. Судя по тому, что зарядил мне мячом - не очень. Жаловалась ведь ему, что с Антоном все, и человек мне поверил, открылся, а я через день заявляюсь с кольцом на пальце. Такая же балаболка, как Антон. Как ты ни крути, но мы пара, пара.

Стыдно. Это вот не шутка уже. Наглядный пример - твои действия имеют последствия. Хотя, он хорошо держится, по нему вовсе не скажешь, что Купидон выпустил стрелу с ядом. И он без меня умрет. Это или маска сейчас, или маска была тогда, когда он признавался, что полгода ни с кем, потому, что я.

Или у него пока тоже помутнение. И стоит ждать обратки. Если он так грубо дергал за косички девочку, которая ему нравится. Как он дергает тех, кто ему в душу насрал? Кхм, пардон.

- Олеся! - орет мне из динамика Вика. - Олеся, сворачивай, палево!

Машинально вписываюсь в какую-то подворотню. Дорога с горки. Правее по курсу два гаража, за ними мусорные баки. Не успеваю затормозить, врезаюсь фарой в угол гаража. Позади Вика, уклоняясь, выворачивает джип, и таранит мусорный бак.

Сознание как фильм на медленном воспроизведении, тянется, ничего не понятно.

Только в детстве по своей вине единственный раз попала в аварию, и все. На велике. Там так же медленно все было, не сам момент перед столкновением, а уже после, до тебя не доходит, что случилось.

Вика долбится мне в стекло.

Вываливаюсь из авто. Она хватает с пассажирского мой телефон. Ключи. Сжимает мою ладонь и тащит вглубь двора, в зелень деревьев.

- Бежим отсюда, пока никто не видел!

Хорошо, что не переоделись после физры.

Оглядываюсь на разбитые машины.

Пообедали.

- Ты почему по той дороге поехала? - свалив подальше, Вика останавливается, переводит дыхание. - Я же тебе говорила дворами. Там впереди пост был.