Мы воображали, как пройдем незнакомыми, путанными дорогами, ночуя в сене и согревая друг друга. И, наконец, выйдем к морю. Я построю там маленький ресторанчик, по типу таверны, а Макс будет обеспечивать его разными морскими деликатесами. Он был храбрее меня, и выйти одному в море было ему под силу.

Через несколько лет Макс и впрямь отправился в странствие. А я остался… Я никогда не решался на действие. Когда нам было лет по семь, Макс накрыл зимней шапкой одного из котят, которые родились у нашей Маруськи, и хохотал, показывая пальцем: «Живая шляпа!» Я едва не заплакал от жалости, но так и не посмел пойти наперекор и освободить малыша. К счастью, подоспела моя мама и спасла его.

А сейчас подоспел сам Макс и успел спасти меня прежде, чем задуманное мной стало срастаться с жизнью.

– Кирилл, это ты, что ли?

Я подскочил и ударился плечом об огнетушитель, висевший на стене. Это была одна из наших официанток, которую звали Лолитой. Хотя, насколько я понимаю, из «нимфеток» не вырастают такие женщины – кровь с молоком. Посетители с Кавказа сходили от нее с ума. Когда ухаживания заходили уж слишком далеко, Лолита врывалась в мой кабинет: «Кирюша, миленький, там опять!» Я поправлял галстук, выходил в зал и негромко спрашивал у темпераментного Гиви: «Вы что-то хотели от моей жены?» Лолита утверждала, будто в эти минуты у меня делалось такое лицо, что даже ей хотелось пасть ниц и молить о прощении.

– Ты что тут делаешь? – она оглянулась и перешла на шепот. – Прячешься?

Мне стало смешно.

– Устриц ворую. Ты любишь устриц?

Лола медленно пожала полными плечами. Наверное, такими движениями она и заводила безутешных поклонников.

– Я их не пробовала.

– Как это – не пробовала?

– Вот так. Мне это не по карману.

– Лари не разорился бы, если бы ты съела парочку.

В ее голосе зазвучало презрение:

– Да уж, конечно. Только я этим не занимаюсь.

– Чем – этим? – уточнил я.

– Воровством. Разве это не так называется?

– Воровство в особо мелких размерах?

Немного поколебавшись, Лолита сердито сказала:

– И ничего тут смешного! Не думай, что я такое уж ископаемое. Просто у меня брат в тюрьме. Родители меня чуть ли не на коленях просят, чтобы я копейки лишней не брала.

Он предложил:

– Хочешь, я угощу тебя этими злосчастными устрицами? Я заплачу по счету, не бойся. Мне они, кстати, не очень и нравятся, но попробовать-то надо.

– Угости, – без смущения согласилась она. – Действительно глупо: вкалываешь целый день в ресторане и даже не знаешь вкуса устриц. Кому рассказать – не поверят!

– Сколько ты получаешь? – спросил я. – Не помню. Хотя должен.

Неожиданно Лолита занервничала. Даже полумрак не смог скрыть вспыхнувших на круглом лице пятен.

– Я не прошу добавки и не пытаюсь тебя разжалобить. Мне хватает. Просто я откладываю деньги.

– На учебу? – предположил я.

– На квартиру.

– Тебе нужна квартира?

– Мой брат вернется через полтора года.

– Понятно, – я почувствовал себя так, будто бессовестно уклонялся от помощи тяжелобольному. – Успеешь накопить?

– Не знаю. Что можно загадывать в нашей стране? Только от одного очухаешься, другое наваливается…

Я остановил ее:

– Поговорим за ужином. Сколько до закрытия?

Она поднесла к лицу кустодиевскую руку и с трудом разглядела в темноте.

– Сорок минут.

– Извини, – мне на самом деле стало стыдно. – Я мог и сам посмотреть. Замечал ведь, что ты плохо видишь. Но как-то забыл…

– Да нормально я вижу! – огрызнулась Лолита. – И считаю быстро. И ни разу не перепутала заказы.

– К чему это ты?

– Хочешь меня уволить? Теперь ведь ты тут всем распоряжаешься.

– Не верю своим ушам… Ты всерьез?

Ее тон стал покаянным:

– Зря я сболтнула на счет воровства… Не увольняй меня, пожалуйста! Я никогда не лезу в чужие дела. И с чаевыми все делаю, как положено.

Я попытался урезонить ее:

– Да успокойся ты, никого я не собираюсь увольнять. Клянусь! К тому же Лари не умер, а всего лишь в отпуске. Сама знаешь, он мне голову оторвет, если я начну своевольничать без его ведома.

И чтобы занять ее мысли чем-то другим, сообщил:

– К нему сын с внучкой приехали, ему теперь не до нас.

– Ты был у него?

Она все еще старалась мне угодить, и это было так заметно, что я едва не рассмеялся.

– У Лари красивый дом? Ой нет, это меня тоже не интересует!

Пришлось обнять ее и, как маленькую, погладить по голове. Но я оказался плохим психологом. Стоило мне прикоснуться к Лолите, как она занервничала еще больше.

– Ну точно! – воскликнула она и горестно застонала. – Мои дни сочтены, да?

– Только если ты подавишься устрицей. Будь осторожна. И пошли отсюда, пока нас не заподозрили.

– В чем?

– Ну, ты даешь! – я действительно слегка обиделся. – Я, по-твоему, кто?

Лолита, наконец, пришла в себя и виновато заморгала. Ресницы у нее были такими, что можно было положить сверху палец.

– Ой, Кирилл, извини, – взмолилась она. – Я, правда, боюсь потерять эту работу.

– Ты ее не потеряешь.

– Спасибо. Можно я тебя поцелую?

– Нет, не надо, – предупредил я и отступил, потому что она уже потянулась ко мне. – Сегодня меня и так достаточно дразнили. Больше я не выдержу. Я ужасно слабый человек!

К ней вернулась способность насмешничать:

– В этом заведении не практикуются сексуальные домогательства?

– Вот именно, – подтвердил я. – Уж такие мы с Лари порядочные… Но от ужина ты не отвертишься. Я только сделаю кое-что, и мы налопаемся до отвала.

Она с подозрением заметила:

– Все-таки что-то с тобой не то… Никогда не слышала, чтобы ты так выражался. У тебя всегда такая выдержанная речь.

– Голод ведет к упадку. Скоро я начну рычать и брызгать слюной. Я ведь Тигр по гороскопу.

– Разве тигры брызжут слюной?

– Значит, буду только рычать.

– Хотела бы я послушать.

Я зловеще посулил:

– Если ты продержишь меня еще пару минут, то наверняка услышишь.

У Лолиты даже глаза округлились:

– Так я держу тебя?

– Да нет, – отступил я.– Это я сам себя держу…

Отправив Лолиту в зал, я наведался на кухню, и шеф-повар, которого все звали Шураня, тут же вцепился в меня мертвой хваткой.

– Начальник, – он всегда меня так называл, – а я тебя жду. Пошли-пошли!

Этой манерой повторять слова, он напомнил мне Макса, и в груди опять закопошилось нечто мерзкое, недостойное, и в то же время настолько мое, что я точно знал: мне от этого не избавиться.

Шепотом отдав распоряжение, Шураня затащил меня в специальный кабинет при кухне, где Лари испокон веков лично пробовал все блюда.

– Садись! – торжественно пригласил Шураня и, как начинающий официант, услужливо разгладил скатерть. – Сейчас принесут

Для повара Шураня был не особенно толстым, но от сдерживаемого ликования щеки его раздувались и лоснились.

– Чего ждем? – на всякий случай спросил я, хотя было ясно: он скорее заколет себя вилкой, чем позволит выпытать секрет.

– Терпение, начальник! Ну, можешь ты посидеть минутку без дела?

– Лари убил бы меня…

– Лари нет!

Шураня так просиял, будто первым сообщил мне эту грандиозную новость. Наконец, мы дождались: влетела Клава с подносом, на котором что-то дымилось.

– Ну, выкладывай! – потребовал я от Шурани. – Что это такое?

Он хитро заулыбался:

– А ты попробуй сначала!

– Ты сам-то пробовал?

– Вот еще! – фыркнула Клава. – Он на тебе испытать хочет. Одним директором больше, одним меньше… Незаменимых людей нет!

– Убийцы! – сказал я и подумал: «А сам-то ты кто?»

Начав есть, я уже не мог остановиться. Дегустатор из меня оказался никакой, я был слишком голоден.

– Гляди, как уплетает, – с изумлением протянула Клава. – В жизни не видела, чтоб он так ел. Это о чем-то говорит…

Шураня взмолился:

– Начальник, ты хоть чувствуешь, что глотаешь?