Коул не стал сразу же отвечать на вопрос и не убрал своей руки. Прошло несколько секунд, и он провел большим пальцем по изгибу моей челюсти, посылая электрические разряды по телу и сбивая меня с мысли. Наконец он опустил руку.

— Мама вышла на пенсию пять лет назад. Они с папой наслаждаются своим золотым временем.

— Это здорово. — Я снова сосредоточилась на тарелке и, хотя мой желудок сжимался, не могла отказаться от столь вкусного блюда. Это было бы преступлением. — Я желаю того же своей маме. Я не хочу, чтобы она работала до самой смерти, хотя она и не против.

— Твоя мама всегда была трудоголиком, — сказал Коул.

Когда мы закончили ужинать, наш разговор тоже иссяк и узлы, которые успели расслабиться, снова появились в моем животе, как гремлины, которых покормили после полуночи. И зачем только я вспомнила про Жениха? Я была уверена, что об этом Коул хочет говорить в последнюю очередь, как бы он ни показывал обратное. И теперь я не могла забыть то, что видела в его глазах. Я думала об этом, пока мы убирали со стола, и никак не могла понять, как нам избежать этой темы. В голове проносились тысячи мыслей.

Как нам удалось говорить и ужинать так, словно не прошло десяти лет? Как будто я не сбегала от него? Какой был в этом смысл? Может, он хотел удостовериться, что я эмоционально стабильна после произошедшего или хотела увидеть, что у него все хорошо спустя столько лет?

Я затихла, убирая остатки еды в контейнеры. Как только мы закончили, Коул открыл холодильник, а я так и стояла посреди кухни, мое сердце ускорило свой ритм.

— Тебе подлить? — спросил он.

Да уж. Я хотела вернуться к нашей игре. Хотела вернуть те беззаботные моменты, когда не думала о Женихе и том, что я оставила здесь, когда сбегала. Но вернуть время вспять невозможно, а как притвориться — я не знала.

Когда я подняла голову и посмотрела на Коула, я не увидела его. Вернее, не совсем его. Я видела того Коула, что был десять лет назад, каким я его запомнила в последний раз. Он задерживался, чтобы проводить меня на следующую пару, выходил со мной на перемене, и мы целовались. Боже, никто не целовался так, как Коул. Каждый раз был лучше предыдущего и все таким же идеальным.

Как мы могли вести себя так, словно ничего этого не было?

— Что мы делаем? — выпалила я.

Коул медленно повернулся ко мне, одной рукой он еще придерживал дверь холодильника.

— Ну я надеялся, что мы еще выпьем, поболтаем.

— Я не это имела в виду. — Я сложила руки на груди и приказала своему сердцу успокоиться. — Почему тебя это устраивает? Я не отвечала на твои звонки. Не соглашалась встретиться. Я уехала из города, не сказав тебе ни слова. Почему вообще ты хочешь видеть меня сейчас?

Коул внимательно посмотрел на меня и наконец закрыл холодильник.

— Хороший вопрос.

Я тяжело вздохнула.

— И ты на него не ответил.

Коул подошел ко мне и остановился в футе от меня. Я успела забыть насколько высоким он был, и мне пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Я не уверен, что ты захочешь услышать ответ на свой вопрос.

Тогда до меня дошло то, о чем я не подумала, но в чем, определенно, был смысл. Это объясняло почему он приехал, как только услышал, что я вернулась в город. Объясняло то, что я видела в его взгляде. Желудок сжался в комок.

— Ты… ты жалеешь меня, так ведь? Вот к чему весь этот вечер? Ты мне сочувствуешь.

Страх и неловкость захватили меня. Почему я не поняла этого в первый же его визит? Я сделала шаг назад и врезалась в стол. Когда-то давно между нами была сказка, а теперь лишь годы и тысячи сожалений. Вот и все.

Румянец залил мою шею и поднялся к щекам. В красивых глазах Коула было то же выражение. Именно его я видела раньше. И не могла его вынести. Я подошла к столу, а затем торопливо схватила сумку.

— Спасибо тебе за ужин, — сказала я, не глядя на Коула. — Это было прекрасно…

— Что? — У Коула вырвался смешок. — Я хотел поужинать с тобой не потому, что мне жаль тебя. Ты подумала, что все из-за этого? — он провел рукой по непослушным волосам. — Серьезно?

— Рада, что у нас была возможность поболтать, — продолжила я, сглатывая нежданный комок в горле.

Коул сжал руки в кулаки.

— Не знаю, почему ты думаешь, что я пригласил тебя на ужин из-за…

— А почему бы и нет? Ты знаешь, что произошло. Боже, да ты больше других знаешь об этом, — сказала я, все крепче прижимая сумочку. — Мы не можем сидеть и ужинать, притворяясь, будто эти десять лет не стоят между нами.

Его глаза вспыхнули.

— Я не притворяюсь.

— И мы не можем… — сказала я, сделав резкий вдох — в груди все горело. В глубине души я знала, что слишком драматизирую по отношению к ситуации и к Коулу, но не могла себя остановить. — Мы не можем делать вид, что ничего не случилось.

— Я знаю, что случилось, и уж точно не делаю вид, что этого не было, — сказал он, его губы сжались в тонкую линию. — Черт возьми, Саша. Это все, о чем я мог думать все эти годы. Годы. Но плохие мысли исчезают, когда ты стоишь напротив меня. Это не то что я…

— Не надо, — сказала я, подняв руку, мой голос дрожал. — Мне надо идти. Ладно? Мне просто надо уйти. — Не дожидаясь ответа, я развернулась и направилась к двери. Коул звал меня, но я продолжила идти.

Я знала, что когда приеду домой и буду обдумывать эту ситуацию, то захочу ударить себя, но сейчас здравый смысл меня покинул.

Прохладный ночной воздух встретил меня, когда я вышла на крыльцо, закрывая за собой дверь. Я и полпути не прошла, когда дверь позади распахнулась. Черт, быстро он.

— Саша.

Я едва не перешла на бег. Не важно. Я не могла быть унижена еще больше. Я просто хотела уехать отсюда.

— Саша, пожалуйста, остановись. — Коул отставал всего на несколько шагов. — Черт возьми, не убегай от меня снова.

Не убегай от меня снова.

Боже, эти слова причиняли боль, потому что были правдой. Я делала именно это и не могла остановиться. Схватившись за ручку, я открыла дверь. Свет включился и на мгновение ослепил меня. Я попятилась от открытой машины, уронив сумку. Этот запах. Бог мой, желудок подкатил к горлу. Сырой и металлический запах. Неправильный. И звук жужжания. Мухи. Я успела заметить коричнево-белый мех, прежде чем отвернулась.

Коул остановился рядом со мной.

— Что за…

Я наклонилась, упершись руками в колени и постаралась сдержать тошноту. Не удалось. Грудь и живот горели.

Коул обошел меня и заглянул в открытую дверь.

— Твою мать, — прорычал он и развернулся. Секунду спустя он уже взял меня за руки и поставил ровно. — Думаю, тебе лучше пройти обратно в дом.

Мои глаза нашли его и колени подогнулись.

— Что там?

Челюсти Коула сжались так, словно он хотел раскусить бриллиант.

— Просто позволь мне отвести тебя в…

— Что там? — потребовала я.

— Тебе не надо…

Я вырвалась из хватки Коула, чем удивила его, и увернулась вправо. Он схватил меня сильной рукой за талию, прижимая спиной к своей груди. Но недостаточно быстро. Я увидела. Крик желал вырваться из моего горла, но от шока я не смогла закричать.

Я увидела то, что лежало в машине моей мамы.

Прижимая руки к лицу, я считала про себя до тех пор, пока желание вывернуть желудок наизнанку прямо на деревянный пол Коула не прошло. Но что бы я не делала или на чем бы ни пыталась сосредоточиться, то, что я увидела в машине, засело у меня в голове во всех ужасных подробностях.

Это напомнило мне о том единственном разе, когда я не была в темноте пока была с… Женихом. Это было во время одного из его «настроений», а у него их было множество, словно у двух разных людей. В один момент он был почти… добрым и нежным, как бы извращенно это не звучало. В другой — жестоким и непредсказуемым, даже дыхание выводило его из себя. Как раз в тот раз, когда меня вытащили из комнаты для похода в туалет, мое лицо и живот горели от его кулаков. Жених тащил меня в комнату без повязки. Когда мои колени подогнулись и я упала на пол, я узнала, что свет контролировался снаружи.