— В ближайшее время, конечно же. Подобные ритуалы требуют времени для подготовки.

— И почему вы его не провели? — Голос полицейского сочился мёдом. — Ваш помощник. — Он быстро глянул вниз. — Мистер Джозеф Тайн утверждает, что всё было готово уже на следующий день.

Что? Я вцепилась в край стола, чтобы не упасть. Сердце остановилось на миг и забилось быстрее. Это ведь не правда? Не может быть правдой.

Я попыталась вспомнить, что было на следующий день. Кажется, приехала Роззи. Или это было позже? Но неужели встреча с ней была для него важнее ритуала? И почему он не сказал мне правду? И Джей молчал. А я успела поверить, что мы можем подружиться.

Закрыла глаза, пытаясь успокоиться, и его ответ прозвучал глухо, словно через слой ваты.

— Я думаю, что в этом больше нет необходимости. Мисс Дорст… Селена уже дала согласие стать моей женой.

Ничего, как дала, так и заберу.

— Это правда?

В голосе Лиззи послышалась тревога.

— Уже нет, — ответила я тихо, каждое слово давалось с трудом.

А Александр продолжал говорить:

— Мне нужна жена… женщина, способная родить ребёнка с хорошим магическим даром. К сожалению, на эту роль годится не каждая. И дело далеко не в титуле. А Селена неожиданно подошла. Артефакт не мог ошибиться. — Александр замолчал, но полицейский не торопил его. — Сначала я и, правда, хотел провести ритуал и отпустить её, но потом… потом понял, что это неплохой вариант. Милая, скромная, красивая. Только манерам обучить и этикету. Но это пустяки. И я решил попробовать сделать помолвку настоящей. В конце концов, прадед нашего императора тоже женился на простолюдинке.

Я стояла, силясь вдохнуть и чувствуя, что не могу. Его голос звучал на удивление спокойно и холодно, словно он описывал бизнес-план, а не наши отношения. Для него это и был план, подсказал ехидно внутренний голос. Всегда. С самого начала. А я, наивная, поверила. Решила, что просто не знала его раньше, а он играл, притворялся. И так больно стало вдруг в груди, что я согнулась, положив руку на грудь.

— Лена? Встаньте, ей нужно сесть.

Я позволила Лиззи усадить меня, слыша, что Александр… мистер Орвуд продолжает говорить, но уже не разбирала слов.

Какая-то часть меня отчаянно не желала в это верить. Но другая, прагматичная, с холодным отчаянием понимала — так и было. Он играл со мной. Развлекался. Только… Зачем? За что? Решил, что я ему подхожу и стал очаровать меня? Какая… гадость.

— Что здесь происходит? Джон?

— Ой. А вот и начальство пришло, — заметила весело Лиззи.

Её, кажется, всё это ни капли не напугало. А мне было всё равно, пока я не услышала его голос.

— Селена? Что с ней? Оставьте нас.

Он произнёс это с до боли знакомой холодной решимость, словно был уверен, что все обязаны ему подчиниться. Я зажмурилась, с силой сжимая кулаки, и ногти впились в кожу.

Ненавижу. Как же я его ненавижу.

Медленно встала.

— Селена, не нужно…

Лиззи попыталась меня остановить, но я оттолкнула её, и решительно шагнула вперёд к Александру, стоящему у двери. И остановилась только когда оказалась совсем рядом, подняла голову, глядя в его глаза.

— Я требую провести ритуал, — процедила зло.

— Селена.

Он потянулся ко мне с улыбкой.

— Я всё слышала. — Кивнула назад. — Мне жаль, что у вас проблемы с продолжением рода, мистер Орвуд.

Его рука замерла на полпути, а взгляд стал холодным и цепким, и мне стоило большого труда не опустить голову.

— Я всё объясню…

— Непременно. На суде. Если ритуал не состоится завтра же. Пошли, Лиззи.

И я шагнула к двери, огибая его. Александр даже не шелохнулся. Надеюсь, я достаточно сильно его шокировала, и мы успеем выйти до того, как они вспомнят про запись с разговором.

Осуществить свою угрозу с судом мне не удалось: на следующий день подъезд моего дома атаковали журналисты.

— Это какой-то ужас, — заметила Лиззи, глядя сквозь щель в шторах на улицу. — Они даже на летающие камеры не поскупились.

Но я её восхищения не разделяла, лёжа на диване и задумчиво глядя на телефон. Миссис Орвуд прислала видео-сообщение, извинялась и просила посмотреть. А я никак не могла решить: удалить или, правда, глянуть. Я же ничего не теряла.

— Она всё ещё там?

— Ага. Кажется, даже ярче стала.

Я вздохнула. Почему бы ему просто не оставить меня в покое? Уверена, не будь этой надписи, журналисты бы так быстро не вычислили мой дом. А так сложно ошибиться, когда в одном из районов города в небе висит огромная надписать: «Селена, прости меня. Я люблю тебя». Подписи не было, но догадаться о том, кто заказчик не трудно.

— Не ведись, — сказала Лиззи, закрывая шторы, когда мы только это увидели. — С такими деньгами, как у него, это пустяки.

Да, наверное. Ему ведь просто нужна «женщина, способная родить ребёнка с магическим даром». И я, как оказалось, подхожу. «Только манерам и этику подучить». Я прикрыла глаза. Уже сутки прошли с того момента, как я это услышала, а легче не становилось. А тут ещё Лиззи не унималась.

— Почему ты сразу не пригрозила ему судом? — накинулась она на меня вечером, когда мы добрались до моей съёмной квартиры.

— Как? Я же не могла выйти, а телефон прослушивался, как мне сказал Джей…

Его имя отозвалось болью от понимания: и этот лгал.

— И что? Пошла бы к нему, и потребовала провести ритуал. Пригрозила скандалом.

Я лишь усмехнулась в ответ. Ну не могу я так. Как ей это объяснить? Не могу. А скандал он получил, и теперь везде обсуждали эту новость, перевирая на ходу. Но до работорговли никто, слава Тьме, не додумался.

— Зачем он так, Лиззи? — спросила я тихо.

— Зачем? — Она усмехнулась, снисходительно глядя на меня. — Да потому что в высшем свете нет нормальных девушек. Видела я этих высокородных дамочек. Гонору не меньше, чем денег на счету и рот такой не заткнёшь, а то придётся иметь дела с папочкой. Ты одна, семья далеко, денег нет. Вот он и решил поиграть в любовь. Влюбил бы в себя, и запер дома с детьми. А ты бы и рада была, считая всю жизнь себя недостойной. Ведь так?

Я промолчала. Конечно, так. Наверное. Но неужели это всё было неправдой? Он такой хороший актёр? Или мне просто хотелось верить в сказку?

— Он никогда не любил тебя, Селена, — продолжила Лиззи безжалостно. — Ты же всё слышала. Просто ты ему понравилась. Милая и искренняя, симпатичная. Удобная. Наговорил глупостей, а ты и рада была поверить.

— Но…

Я беспомощно указала глазами на татуировку.

— И что? Любовь и страсть, Селена. Мы же вместе читали. А страсть это желание. Он просто хотел тебя тра…

— Хватит!

Ещё немного и, казалось, сердце не выдержит — разорвётся на мелкие кусочки. Как же больно. Лиззи права и умом я это понимала, но сердце упорно твердила другое. А стоило закрыть глаза, и я видела его лицо, улыбку и голубые глаза, светящиеся нежностью. Тихое:

— Ты выйдешь за меня? Прямо сейчас? Здесь, на острове, есть маленький храм.

И от осознания того, что это была ложь, хотелось выть. Зачем он так со мной? За что? Уж лучше бы просто пригласил в кабинет и честно предложил заключить контракт. Я ему ребёнка, он мне деньги. Звучит противно, но зато честно.

А про татуировку мы выяснили в интернете. Оказалось, что цвет она может менять бесконечное количество раз, реагируя на изменения отношений. Но чаще всего это происходит после свадьбы, так как подобные браки заключались по расчёту и жених с невестой обычно не были даже знакомы.

Первоначальный цвет — чёрный, значил безразличие, неприязнь или ненависть. А бордовый: любовь и страсть, как зарождающуюся, так и окрепшую. В последнем случае татуировка становилась полностью бордовой. Моя была такой уже на треть. Только… он меня никогда не любил. Я сама это слышала вчера. Или она реагировала на мои чувства? Как же мне хотелось, чтобы она опять стала чёрной. Глядела на неё, я с трудом сдерживая рвущийся наружу крик: «Он меня не любит! Слышишь, ты, глупая? Меняй цвет обратно!» Но что толку? Она ведь не живая.