А они всё шли и шли, но я уже не запоминала лиц и даже не заметила, когда проносили шампанское, просто вдруг поняла, что смотрю на танец, а в руке — бокал. И рука Александра всё ещё по-хозяйски лежит на моей талии. Но как-то неожиданно стало всё равно. Танец не радовал, у шампанского не было вкуса, а прикосновение не ощущалось. Была только бесконечная усталость, боль в напряжённо спине и мышцах лицо от, словно приклеившийся к губам улыбки. И одна мысль — выстоять.

— Кажется, нам пора.

Я не сразу поняла, что Александр обращается ко мне. Медленно повернула голову, встречая внимательный взгляд голубых глаз.

— Ты устала, я вижу.

Какая удивительная чуткость.

Но у меня не было сил даже на усмешку. Только на то, чтобы моргнуть устало и пусть понимает, как хочет. Послушно разжала пальцы, позволяя забрать бокал, чтобы тут же переплести с его. Пошла за ним, так легко расчищающим себе дорогу в толпе и успевающим поздороваться с одним, пошутить с другим, быстро ответить что-то третьему, не забывая щедро раздавать комплименты дамам. И как ему только хватает на всё это сил и терпения?

Я хотела лишь одного — поскорее уйти отсюда, но продолжала улыбаться. А выдохнула лишь на лестнице, когда и зал, и гости с танцами, и весь этот сумасшедший вечер остались позади. И Роуз — о, чудо! — нас не остановила.

— Закрой глаза.

Молча повиновалась, заметив, что на этот раз в его руке не было шара. Правда, и переход мне показался не таким быстрым. Прошло несколько минут, прежде чем я услышала тихое:

— Ты молодец.

Открыла глаза, уткнувшись взглядом в грудь Александра. И когда он успел встать передо мной? Вздрогнула, когда его пальцы коснулись моего лица, поправили прядь.

— Можно я пойду, — выдохнула тихо, упорно не поднимая головы.

И добавила мысленно, пожалуйста. Я больше не могу.

Но он словно не слышал меня, продолжая молча стоять рядом. Одна моя рука всё ещё была в его плену, а большой палец его руки скользил по тыльной стороне ладони.

Ну что ещё? Неужели ему не хочется поскорее лечь в постель? В свою постель. Одному.

— Александр, — попросила, упорно разглядывая его рубашку.

— Алекс. Я же просил, — поправил он также тихо, вздохнул как-то подозрительно грустно. — Иди.

И словно нехотя разжал пальцы. А, может, мне всё-таки показалось?

— Спокойно ночи, — обронила тихо, развернулась, не дожидаясь ответа и стараясь не сорваться на бег.

Взбежала по лестнице, подгоняемая пристальным взглядом в спину, от которого так и тянуло почесать между лопаток. Но почувствовала себя по-настоящему счастливой только в спальне. Скинула туфли и потянулась к застёжке платья, дёрнула, не жалея. И пусть выставляют счёт, если порвётся. С каким наслаждением я бы изрезала его на кусочки! Мелкие-мелкие. А потом сожгла, глядя на огонь, пожирающий его. Жалко в комнате нет камина.

Поэтому я просто перешагнула осевшее красной кляксой платье, даже не думая его поднимать. И пусть помнётся. Сняла на ходу серьги. Звякнул браслет, ложась на стол. А вот кольцо никак не желало покидать мой палец. Такое же упрямое и своенравное, как вся семейка Орвуд. Я с ненавистью поглядела на блестящий чёрный камень и решила оставить до утра. Покосилась на кровать. Сейчас бы забраться прямо так, завернувшись, словно гусеница, в кокон из одеяла, и уснуть.

Нет, это потом. А сначала ванна. Горячая и ароматная с пышной шапкой пены. Лечь в неё, с наслаждением вытянув ноги, откинуться на бортик, прикрывая глаза. Смыть усталость и злость вместе с чужими липкими взглядами, натирая кожу до красноты. Забыть обо всём хотя бы на миг. А уже потом обтереться большим пушистым полотенцем, надеть тонкую, приятно льнущую к телу ночнушку, и забраться в постель. Может быть, даже помолиться Тьме и брату её Свету, чтобы всё это, наконец, закончилось, и Александр разобрался с помолвкой. Чтобы моя жизнь стала прежней. И уснуть с надеждой, что это непременно осуществится.

Я всегда спала очень чутко, поэтому когда в комнате включился свет, тут же открыла глаза. Потянулась, сонно моргая, и со стоном сползла под одеяло, укрываясь с головой. Как же быстро прошла ночь. И как не хочется опять идти в приёмную. Может, бойкот объявить? Они меня что-то вообще за человека считать перестали. Точно. Никуда не пойду, и пусть делают, что хотят. Может, Александр так быстрее с помолвкой разберётся? А то хорошо устроился: я ему и секретаршей работаю, и мать развлекаю, и вообще, кажется, домашнюю собачонку заменила. Селена то. Селена это. Надоело!

Но время шло, а ставшего привычным «Доброе утро, мисс» не послышалось, а вот шаги были, приглушённые толстым ворсом ковра. И сон как ветром сдуло. Сейчас ведь лето и утром уже достаточно светло. Значит, среагировали датчики движения. Первой мыслью было — вор. Я вцепилась зубами в ладонь, чтобы не закричать от ужаса. Вспомнила про драгоценности, лежащие на столике и проклятое кольцо, которое так и не удалось снять. Но не может же у них быть такая плохая охрана? И зачем вору лезьте ко мне?

Осторожно выглянула из-под одеяла — в комнате было пусто. Значит, этот кто-то был ещё в прихожей, и я могла успеть спрятаться или найти что-нибудь для защиты. Не знаю, вор это или служанка, вдруг решившая ночью прибраться, только когда в твоей руке лежит что-то тяжёлое, то встречать незваного гостя как-то спокойнее.

Но я даже не успела оглядеться, когда медленно, словно в дешевом фильме ужасов, начала открывается дверь. Я метнулась к тумбочке, в поисках орудия для защиты. Но оказалось, что ничего тяжелее лампы или цветочного горшка поблизости нет. А до них ещё нужно добраться.

— Боюсь, нам нужно разыграть ещё одну сцену.

Вздрогнула. И замерла с протянутой рукой, услышав знакомый голос за спиной. Александр? Облегчённо выдохнула и медленно обернулась. Он стоял в дверях, закутанный в длинный черный халат.

Вор. Это надо же было такое придумать? Я уже готова была расцеловать его от радости, когда поняла, что ещё ночь, и ему нечего делать в моей комнате. Попыталась вспомнить сказанное им: я обрадовалась знакомому голосу и не прислушивалась к словам. Но память была пуста, а переспрашивать как-то неудобно. Поэтому мне только и оставалось, что напряженно следить за ним, молча идущим ко мне.

Это ещё что за новости? Я тихонько отползла к краю, готовая сбежать в любой момент. Правда, раньше он как-то на мою честь не покушался. Но кто его знает?

— Справа или слева?

— Ч-что?

Я нервно вцепилась в одеяло, готовая биться до последнего вздоха. Его, конечно.

Он же не собирается спать вместе со мной? Нет, если ему вдруг стало страшно одному в комнате, я, так и быть, позволю ему здесь переночевать. На ковре, к примеру. Вон, какой у него длинный ворс. Я бы Александру даже одну подушку отдала и, может быть, одеяло. Если бы он хорошо попросил. Но он, судя по всему, нацелился на кровать.

— С какого краю предпочитаешь спать, спрашиваю, — повторил он и сбросил халат.

Я непроизвольно скользнула взглядом сверху вниз: от широкой груди по поджарому животу до тёмной дорожки волос, уходящей вниз.

Ой.

Нервно сглотнула и нырнула обратно под одеяло. Глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Голых мужчин я, конечно же, видела. На практикумах по некромантии и целительству. И не только. Да и выглядел Александр намного лучше, чем вонючие умертвия и обычные пациенты целителя с пивными животами.

Матрас прогнулся под чужой тяжестью. Я сжалась, словно надеясь, что он просто меня не заметит. Вздрогнула, когда услышала хриплое:

— О да-а, иди же ко мне, малышка.

Он же это не мне?

Напряглась, с ужасом ожидая нападения. Вот сейчас он откинет одеяло и набросится на меня. Правда, ехидный голосок тихо нашёптывал: «Ты не настолько хороша, чтобы мужчины теряли голову». Да и что-то слишком много ему времени потребовалась для этой потери. Но зачем-то же Александр пришёл?

Время шло, но ничего не происходило. Только кровать подо мной заходила ходуном, а Александр всё не унимался: