Иногда Джейн казалось, что Маркус безумно похож на обитателей серого дома своей жизнерадостностью и чистотой. Будто он рос вместе с ними под одной крышей долгие годы. Но на самом деле вряд ли он знал хотя бы чье-то имя из “людей зеленой воды”. Презрение к жителям серого дома было неизменным правилом для всего народа Айронвуда. И даже для таких прекрасных людей как Маркус, с таким необычайным отношением к окружающему миру, это правило всегда было на первом месте и не поддавалось сомнению.

Джейн захлопнула книгу и поднялась со скамьи:

— Приветствую тебя, Маркус.

Парень обернулся и на его лице заиграла привычная лучезарная улыбка:

— Добрый день, леди Джейн.

— Любуешься мраморной ивой?

— Я очень люблю все эти скульптуры, — он обвел рукой придворцовый парк, — всегда, когда есть минутка, рассматриваю малейшие детали статуй.

Джейн невольно улыбнулась.

— Мне кажется, ты любишь все на этом свете, а не только скульптуры.

— Это верно. Но скульптуры больше всего. Мой отец когда-то создавал эти шедевры. Я видел, как он над ними корпел, в детстве сидел рядом с ним и смотрел, как сантиметр за сантиметром из мрамора появляются листочки и цветы. Как на глазах большой бездушный камень оживает и становится чем-то прекрасным.

— Хм, когда ты проводил мне экскурсию по скульптурам, ты не говорил мне, что их сделал твой отец.

— Не говорил. Мне прискорбно осознавать, что таких безупречных фигур никто уже не высечет. Сейчас созданием изваяний занимаются простые жители и их фигуры уже не так совершенны как работы моего отца.

— Ты ведь занимаешь место верховного вельможи. Где твой отец? Прости, что спрашиваю, в моем мире ответ был бы очевиден, но в Айронвуде люди не умирают преждевременно.

— Он умер от старости. Я появился у родителей уже в зрелом возрасте. Они были заняты работой и долго не находили время для того что бы расширить свою семью, — на этих словах он продолжал широко улыбаться. Будто то, что он родился именно в то время и именно в том возрасте его родителей — было самым счастливым временем для рождения из всех возможных. Не смотря на то, что он провел со своей семьей меньше времени, чем мог бы. Такой уж он, Маркус.

— И все эти скульптуры создал твой отец? — спросила Джейн.

— Да, почти все. Они — прекрасный подарок на память от моего отца.

— Почему ты сам не пошел стопами своего папы?

— В Айронвуде все поменялось с приходом “зеленой воды”. Жители деревень больше не могут работать, выращивая провиант, и их перевели на ремеслинечество. А вельможи дабы подчеркнуть превосходство над простым людом — и вовсе перестали работать.

— Ты бы хотел работать?

— Конечно, хотел бы. Благодаря трудам нашего короля все остались без дела, но по-другому быть и не могло. Не он привел в наш мир “зеленую воду”. Так уж вышло, что нарушился весь привычный устрой, — его улыбка померкла, а взгляд скользнул в сторону дворца.

— Чем любуешься на этот раз? — Джейн тоже посмотрела на дворец.

— Не любуюсь, просто к слову об искусстве кинул взор на окна.

— Ах, да. Витражи здесь чудесные. Я, конечно, не умею, так как ты восхищаться всем вокруг, но витражи я обсмотрела во всех Великих Садах и все равно еще не налюбовалась.

— Мне не нравятся витражи.

Джейн удивленно посмотрела на Маркуса.

— Видишь, есть на свете то, что мне не нравиться, — Маркус рассмеялся.

— Но почему?

— Во-первых, их слишком уж много, у нас всегда умеренно солнечная погода и окна так и сверкают во все стороны, — Джейн вспомнила свой первый день в Айронвуде, окна дворца действительно слепили глаза исходящим из них светом. Позже она перестала обращать на это внимание и не считала такую мелочь неудобством.

— Во-вторых, — продолжил Маркус, — многие сюжеты изображены неверно. Паруса корабля, который изображён на твоём окне были вовсе не сиреневыми, а белыми.

— Корабль существовал на самом деле?

— Конечно, это судно, которое потопил гигантский спрут. Все эти окна сделал Король. От того и такие сюжеты.

— Король? — Удивилась Джейн, обернув взгляд к Маркусу.

— Да. Он самый. Наш витражник может заменить некоторые элементы либо создает витражи для других деревень. А все стеклянные картины дворца создавал король, при чем вручную, без применения своих сил.

Джейн вплоть до этого дня даже не задумывалась, почему Феликс прикинулся сыном именно Вайолет и Жозефа. Она никогда у них не спрашивала и считала, что это просто случайность. Что он просто зашел в первый попавшийся дом. Теперь она понимает, что, скорее всего семья витражника — единственная семья в деревне, с которой он общался, объединенный с ними общим делом. Джейн вновь посмотрела на окна дворца. Теперь их сюжеты приобрели совершенно иной смысл. Девушка вспомнила витраж в ее комнате: корабль с сиреневыми парусами. Выходит это, тот самый корабль. И как выяснилось его паруса, вовсе не были сиреневыми. И почему он придал им цвет?

— Надо же, а я и не думала, что у короля есть увлечение, — задумчиво протянула Джейн.

— И не одно: он охотится, рисует картины, — в глазах Маркуса проскочила неизвестная Джейн эмоция. Просто она еще не видела в его взгляде ничего, кроме радости и восхищения.

Для Джейн хобби короля стали открытием. Она думала, что он — самый сухой сухарь из всех людей на белом свете, а оказалось он занимается творчеством и создает потрясающие вещи.

— Я ни разу не видела его вместе с вами, когда вельможи ездили на охоту.

Маркус хихикнул.

— Он ездит отдельно от остальных мужчин. Не знаю, что он там делает. Может, загоняет добычу силой мысли и вообще даже рук не марает, неизвестно. А что это ты так интересуешься нашим королем? — он пытливо посмотрел на Джейн.

Она не смогла сдержать улыбку.

— Нет-нет, я не претендую на роль его невесты, как большинство ваших барышень. Просто мне интересно узнать о нем больше. Жители Великих Садов его не очень-то любят. Мне не совсем были понятны причины их неприязни. А недавно, если ты слышал, он вылечил ноги одного мальчика из “людей зеленой воды”. Что должно означать, что он хороший человек. Поэтому я и не могу разобраться.

Маркус не смог скрыть своего удивления:

— Вылечил ноги “мальчика зеленой воды”?

— Вижу, вельможи совершенно не общаются с жителями деревни, раз никто во дворце об этом не слышал.

Маркус словно на минуту о чем-то задумался, а после продолжил, как ни в чем не бывало:

— Джейн, ты единственная общаешься со Всеми, — на этом слове он сделал нарочитую паузу, явно имея в виду не простой люд, а как раз жителей серого дома.

— Я уже говорила тебе, что в моем мире все живут друг с другом вперемешку, — она опять осознала, что врет: классовых неравенств в ее мире было предостаточно, но вовсе необязательно, что бы Маркус об этом знал. — В любом случае, теперь ты тоже знаешь эту информацию.

— Это что-то невиданное! Я просто не верю, что он мог кого-то вылечить. Ему безразличен весь мир.

— Наверное, все-таки не весь, — Джейн опять посмотрела в сторону дворца, — он создал столько витражных сюжетов. Что-то для него важно, как и для каждого из нас.

— Знаешь, его витражи, несмотря на некие ошибки, безусловно, прекрасны, но я бы лучше заменил их обычными окнами, а возле них поставил скульптуры людей и животных так, чтобы их было видно с улицы через прозрачное стекло.

— Должно быть, это было бы не менее красиво.

Джейн решила поддержать парня, хоть и в душе считала, что прекрасные картины Феликса ничто бы не переплюнуло. Почему-то узнав о том, что именно король является их автором, витражи стали казаться ей еще прекраснее, чем были до этого.

— Маркус мне показалось или.…Когда ты говорил об увлечениях короля, ты будто бы…прости, …завидовал. — Джейн показалось, что она смогла разгадать ту неведомую эмоцию в глазах Маркуса.

— Так и есть, — он снова расхохотался, будто завидовать — это вообще самое смешное занятие на свете. — Я хотел бы заниматься скульптурой если не как профессией, то хотя бы для своего удовольствия. Но все ресурсы создаются Феликсом, а он не станет создавать мрамор для того, чтобы я развлекся.