«Любимый, но ведь тебе нравится вкус крови?»

— Оставь меня, — пробормотал он по-воларски, стиснул зубы, заставил пальцы разжаться.

— А, брат, выучил новый язык? — спросили из темноты.

Френтис обернулся. Подошел высокий парень с узким симпатичным лицом, с кривой усмешкой. Именно она всколыхнула память.

— Брат Иверн?

Тот остановился в паре футов, смерил Френтиса удивленным взглядом.

— Когда брат Соллис мне рассказал, я подумал: шутит. Но ведь он-то и шутить не умеет.

Он шагнул вперед, крепко обнял Френтиса. А когда выпустил, Френтис сказал:

— Знаешь, орден пал. Других тоже больше нет…

— Я знаю. Мне уже рассказали твою историю. От Шестого ордена осталось чуть больше сотни братьев.

— Но аспект Арлин жив, — заметил Френтис. — Лизоблюд Дарнела подтвердил это, хотя и не смог сказать, где именно в Варинсхолде прячут аспекта.

— Эту загадку мы разгадаем, когда попадем туда, — заключил Иверн и сообщил: — У меня осталось где-то полфляги «Братнего друга». Хочешь, разделим?

Френтис никогда в особенности не любил фирменное пойло ордена. Оно притупляло чувства и реакцию. Потому он лишь чуть глотнул из вежливости и вернул фляжку Иверну, которому, похоже, на притупление реакции было наплевать. Он хлебнул изрядно и объявил:

— Я скажу тебе совершеннейшую правдивую правду: она поцеловала меня прямо в губы. Ну да, именно так, после опасного и, я бы сказал, теперь уже легендарного путешествия по стране лонаков. Я написал уже половину отчета об этом, чтобы включить в архив брата Каэниса, и тут пришли новости о вторжении. — Он скорбно улыбнулся. — Венец моей карьеры как брата ордена и тот померк на фоне исторических поворотов.

Иверн посмотрел брату в глаза:

— Мы многое слышали о тебе по пути на юг. Повсюду разносятся легенды о Красном брате. В некоторых говорится, что ты видел, как умерла принцесса.

Языки пламени лизали ее лицо, она кричала, сбивала пламя руками, волосы чернели…

— Я не видел, как она умерла, — сказал он и добавил про себя: «Зато я убил ее брата».

Он полностью рассказал обо всем брату Соллису накануне вечером, когда люди Красного брата впервые за несколько дней как следует поели. Некоторые от нечаянной радости так обессилели, что не могли поднести ложку ко рту. Соллис спокойно и молча выслушал все, его бледные глаза ни разу не сменили выражения, пока текла долгая история убийств и боли. Когда она закончилась, Соллис, как и аспект Греалин, строго велел не доверять ее никому, а вместо нее рассказывать то, во что верили люди Красного брата.

«Та же самая ложь», — донесся из памяти насмешливый женский голос.

— Значит, есть шанс, что она еще жива, — с надеждой выговорил Иверн.

— Я каждый день прошу Ушедших о том, чтобы это оказалось правдой.

— Лонаки не понимают, что значит «принцесса», потому они звали Лирну королевой, — снова отхлебнув, заметил Иверн. — И ведь оказались правы! Если б я был воларцем, то молился бы о ее смерти. Я не хотел бы сделаться мишенью ее мести.

«Мести? Или правосудия?» — подумал Френтис и посмотрел на свои руки, сломавшие шею королю.

Он вернулся к своим людям утром и обнаружил Давоку поучающей Иллиан. Та сидела, неестественно выпрямившись, бледная и растерянная.

— Нужно соблюдать осторожность, — скребя точильным камнем по лезвию копья, вещала Давока. — С распухшим пузом не повоюешь. Смотри, чтобы он кончал на твою ногу.

Когда Иллиан заметила Френтиса, то сделалась густо-пунцовой, вскочила и умчалась прочь, неловко, но быстро перебирая затекшими ногами. Она лишь неразборчиво пискнула в ответ на приветствие.

— Подобное не обсуждают в открытую среди мерим-гер, — присев рядом с озадаченной Давокой, пояснил Френтис.

— Девчонка глупая, — сказала та и пожала плечами. — Слишком быстро злится, слишком скоро раздвигает ноги. Моему мужу пришлось отдать трех пони перед тем, как я взяла его в руки.

Френтису захотелось спросить, сколько пони придется отдать Эрмунду, но он решил, что это не слишком разумно. Рыцарь был связан клятвой и тут же вернулся на свое место подле барона Бендерса. Его меча будет очень не хватать. Но Давоку, похоже, не слишком озаботило его внезапное отсутствие. Может, он был всего лишь легким развлечением во время редких передышек в Урлише?

— Тут все по-другому, — сказал он скорее себе, чем Давоке.

Иллиан превратилась из балованной девчонки в смертоносную охотницу, Дергач — из преступника в солдата, Греалин — из мастера в аспекта. Все по-другому. Воларцы построили нам новое Королевство.

Брат-командор Соллис прибыл во время завтрака, почтил Давоку вежливым поклоном, приостановился при виде Тридцать Четвертого — тот улыбнулся и грациозно поклонился.

— Барон Бендерс созывает совет, — поведал Соллис. — Нужно и твое слово.

— Полтысячи рыцарей и полный нужник воларцев, — сказал барон, вопросительно глянул на Френтиса, изогнув мохнатую бровь, хохотнул. — Надо же, великая армия.

— Это если Вендерс не солгал, — заметил Соллис.

Барон держал совет на поле поодаль от основного лагеря. Капитаны и лорды его армии просто стояли вокруг командира. Никаких церемоний и представлений. Похоже, Бендерс не обращал внимания на изощренный этикет ренфаэльской знати.

— Брат, Вендерс не произвел на меня впечатление человека достаточно умного, чтобы обмануть, — сказал Френтис Соллису и добавил для барона: — Милорд, в воларской дивизии больше восьми тысяч человек. Кроме того, у них наемники, вольные мечники, охраняющие управляющих рабами, и контингент куритаев. Прошу вас не недооценивать их.

— Они хуже альпиранцев?

— В некоторых отношениях — да.

Барон заворчал и глянул на Эрмунда. Тот уныло кивнул.

— Милорд, мы убили в лесу многих из них, но это стоило нам очень дорого. Если они в городе, пахнет большой кровью.

— Это если Дарнелу хватит ума остаться за стенами, — задумчиво проговорил барон. — Но мудрость не входит в число его добродетелей.

— У него есть чужая, — указал Френтис. — Вендерс говорил, что Лакриля Аль-Гестиана заставили стать владыкой битв у Дарнела. А Лакриль уж знает, как тягаться с нами в поле.

— Кровавая Роза, — пробормотал барон себе под нос. — Честно говоря, я его всегда не выносил. Но вот предателем он не казался.

— Дарнел держит в заложниках его сына. Потому следует рассматривать Лакриля как врага, причем опытного и мудрого.

— Однако он не смог удержать Марбеллис, — напомнил Бендерс и обратился к Соллису: — Не так ли, брат?

Тот ответил не сразу. Интересно, сколько ужасов всплыло в его памяти при упоминании Марбеллиса?

— Марбеллис не удержал бы никто, милорд. Галька не может тягаться с океаном.

Бендерс подпер подбородок рукой.

— Я надеялся, что наш подход хотя бы на какое-то время скроет Урлиш, — задумчиво произнес барон. — А еще — дерево для осадных лестниц и машин. Теперь у нас и того нет.

— Дедушка, есть и другие пути, — сказал Арендиль.

Его мать, госпожа Алис, стояла рядом и крепко держала сына за руку. Она так обрадовалась, когда он отыскался живой и невредимый, что разрыдалась и расцеловала его всего. А теперь она злилась, что сын предпочел остаться с людьми Френтиса.

— Мой добрый братец, — Арендиль указал на Френтиса, — и мы с Давокой удрали по городской канализации. Если уж мы ушли из города, сможем и войти туда.

— Труба, выходящая в гавань, хорошо видна с моря, — сказал Френтис, — но есть и другие входы, и человек, который знает подземелья Варинсхолда не хуже меня.

— У меня четыре тысячи рыцарей, а их трудно уместить в навозной трубе, — заметил Бендерс. — Забери у них лошадей, и проку от них будет не больше, чем от кастрата в борделе. Остальные — пехота и несколько сотен крестьян, обиженных на Дарнела и его псов.

— У меня больше сотни братьев, — сказал Соллис. — И команда брата Френтиса. Нам достанет сил захватить ворота и удерживать до тех пор, пока не войдут ваши рыцари.