Священник дерзко посмотрел ей в глаза, сглотнул и с усилием выговорил:

— Это святое дело, благословленное Отцом!

— Отцом? Несчастным злодеем на службе у твари из Тьмы.

Рива отступила на шаг, обвела взглядом узников, и в ее голосе зазвучала сталь:

— Вы — глупцы! Вы провели жизнь в изучении Десятикнижия и не постигли его правды. Отец не дает благословения на убийство и обман и не питает тех, кто мучает детей ради своих гнусных целей.

Рива замолчала. Она ощущала растущую внутри ярость, ту самую, родившуюся во время осады, когда Рива позволяла резать глотки охотникам за рабами и рубить головы пленным. Безымянный священник содрогнулся, борясь с подступающей от ужаса тошнотой. Арентес стоял позади скованных цепью узников с полной ротой стражи. Солдаты обнажили мечи и хищно глядели в спину предателям.

И тут Рива вспомнила. «Мы все теперь убийцы, омытые кровью, — и умоемся ею снова». Взгляд леди Алльтора упал на последнего в ряду узников, тощего и жилистого. В отличие от остальных, он не стоял, потупившись, но глядел со странным благоговением. Знакомый человек. А, так это Шиндалль, хозяин гостиницы, направивший Риву к Высокой Твердыне. «Увидеть ваше лицо — и ничего больше не надо», — так он сказал тогда.

Рива вынула из-за пояса свиток и показала узникам печать и кривоватую неуверенную подпись.

— По приказу Святого Чтеца вы исторгнуты из лона церкви Отца Мира. Вам запрещается читать и цитировать Десятикнижие, поскольку вы показали себя недостойными любви Отца.

Она снова обратилась к священнику с переломанным носом:

— Поскольку Отец больше не хочет знать вашего имени, оно открыто мне, мастер Йорент.

Узники закрывали глаза, склоняли головы, молились, кое-кто заплакал, у пары появились темные пятна на брюках — как у воларских пленников перед эшафотом. Разве что воларцы умоляли о пощаде, а не молились.

— Лорд Арентес, снимите с них цепи. Пусть идут восвояси, — приказала Рива.

Велисс не стала упрекать, лишь изумилась.

— Они интриговали против твоего дома. Они снова затеют интригу.

— Заговоры требует скрытности. Заговорщики прячут имена и лица. Теперь бывшие заговорщики лишены скрытности.

— А ты — правосудия.

— Нет, я лишилась только мести. Отец ясно указал, что месть и правосудие — разное.

Через месяц начали прибывать разномастные отряды призывников, хотя быстро наступившая зима не слишком-то помогала маршировать по дорогам. Когда холода усилились, Рива приказала прекратить работы на стенах и бросить все силы на ремонт города, заменить палатки и промасленную парусину кирпичными домами с черепичными крышами. Снегопады перекрыли горные перевалы в Нильсаэль, остановили караваны от южного берега, и пришлось снова вводить рационы.

Каждое утро Рива занималась с Эллис. Начали с ножа, отыскали длинный узкий клинок, хорошо легший в ее ладонь. При всем энтузиазме девочка оказалась плохой ученицей, часто падала, царапала колени. Но при том никогда не плакала и не капризничала, как на других уроках, и желание тренироваться не ослабевало.

— Ты была в моем возрасте, когда начала учиться? — спросила девочка.

— Я была младше. Не прыгай, когда делаешь выпад, потеряешь равновесие.

— Кто тебя учил?

— Очень плохой человек.

— Почему он был плохой?

— Он хотел, чтобы я делала очень плохое, — ответила Рива.

— А что именно?

— Список чересчур длинный. Смотри на меня, а не на свои ноги!

Рива оставила девочку упражняться, а сама поднялась к Велисс на веранду.

Госпожа советница зябко куталась в меха и держала в руке запечатанный свиток.

— Пришло? — спросила Рива.

Велисс кивнула и передала свиток, не отрывая взгляда от девочки, неуклюже танцующей на газоне.

— Она не очень годится для такого.

— Она научится от нас обеих.

— Зачем ты взяла ее? Ты могла бы найти хороший дом для нее где угодно. В Кумбраэле теперь много горюющих матерей, с радостью принявших бы ребенка.

Рива оглянулась и увидела, как Эллис парирует удар невидимого противника.

— Она не убежала. Когда я пришла в ее дом, она попыталась зарезать меня, а когда я отняла нож, она все равно не убежала, — сказала Рива, снова посмотрела на Велисс и добавила: — Пожалуйста, справься о том, как я могу удочерить ее.

— Ты уверена? Она ведь совсем маленькая.

— Она из благородного рода, умна и быстра. Под твоим руководством она достигнет многого. А мы должны обеспечить наше будущее.

Велисс посмотрела на свиток, на королевскую печать.

— Я никогда не просила тебя обещать мне. Но теперь прошу: что бы ни ожидало тебя за океаном, оставайся в живых и возвращайся ко мне.

Рива развернула свиток. Письмо королева писала сама и щедро рассыпала благодарности и похвалу за соблюдение эдикта. Заканчивалось письмо вежливо сформулированным приказом привести войска к Южной башне в последний день месяца илльнасура. Но ведь зима еще не кончится! Значит, королева решила отплыть до начала весны.

— Рива, — сдавленно прошептала Велисс.

Рива взяла ее за руку, поцеловала в щеку и солгала опять:

— Я обещаю.

Ваэлин однажды провел зиму на Скельском перевале в попытке справиться со все учащающимися набегами лонаков. Тогда здесь было множество братьев и Бегущих Волков, а теперь никто даже не вышел навстречу из приземистой сторожевой башни. Молчаливые стены, пустые бойницы. Соллис не просто так оставил крепость. С лонаками помирились, а война требовала собрать все без исключения мечи. Но все же пустота на северных границах Королевства помимо воли будила тревогу. Столь многое изменилось за такое короткое время!

— Когда-то мои люди ликовали бы при виде такого, — сказала Кираль, без сомнения, ощутившая тревогу Ваэлина. — А теперь это для них — зловещий знак.

Рядом с Ваэлином остановился лорд-маршал Орвен. Его полсотни рыцарей — все, что осталось от Королевской конной гвардии.

— Выставьте часовых. Сегодня мы заночуем здесь.

Ваэлин провел ночь в башне вместе с Кираль и Одаренными с мыса Нерин. Все они выбрали отправиться с ним, а не в грядущее плавание за океан с королевой. Та благословила их на поход тщательно подобранными словами и милой улыбкой, но Ваэлин знал, как на самом деле отнеслась Лирна к его авантюре. Он рассказал ей все с глазу на глаз. Королева вызвала его к себе поздним вечером. Из-за дверей доносился смех — дети еще не спали. Сирот все прибывало, и уже две сотни их заселили это крыло дворца. Все они по королевскому слову теперь считались подопечными короны.

Апартаменты Лирны не блистали роскошью. Их заполняли книги и свитки брата Харлика, на столе лежали аккуратные стопки листов, исписанных ровным изящным почерком королевы. Комнату скудно освещали единственная лампа да огонь из камина. Половину лица королевы скрывала тень. Лирна смотрела на гостя с усталым любопытством, будто ожидала, пока он закончит рассказывать скверную шутку.

— Вы собираетесь идти пешком через северный лед в середине зимы? — спросила она.

— Нас поведет песнь Кираль. Она говорит с благословения Малессы. Я знаю, вы доверяете ей.

— Я доверяю и тому обстоятельству, что Малесса всегда действует в интересах лонаков. Если ей выгодно отправить вас в никуда — она отправит, — хмуро произнесла Лирна.

Но затем она перестала хмуриться, взяла со стола кусок пергамента, поднесла к свету. Ваэлин узнал руку Алорнис: слишком уж ровные, идеальные линии. Но раньше таких рисунков он у сестры не видел. Что-то непонятное, полукруглое, форма, образованная перекрещением прямых линий.

— Ваша сестра предлагает изменить саму концепцию кораблестроения. Изнутри корпус сформирован множеством связанных коротких балок, вместе описывающих нужную дугу. В сущности, это воплощение на практике концепции тангенциальных дуг Лервиаля. Хотя Алорнис утверждает, что никогда не читала его трактат. Если мы примем ее план, к изготовлению кораблей можно будет приставить практически неквалифицированных рабочих. Они изготовят тысячи балок, сэкономят нам многие месяцы работы…