— Когда мы встречались в последний раз, ты не храбрился так, — процедила тварь.

В ее устах милый голос Джервии стал резким, хриплым — и знакомым.

— Храбрился? — Я тихонько рассмеялся. — Я уже давно убедился, что храбрость — лишь очередная иллюзия нашей жизни. Самообман. Мы все делаем то, что должны.

— Как глубоко и верно! Этой ночью ты должен шагнуть с обрыва, учинив бегство посредством подлой магии, несомненно, выученной у твоих дружков с севера. Наверное, тобой двигало чувство вины либо желание оскорбить напоследок императрицу, лишить ее возможности справедливо воздать тебе должное за преступления. Я уверен, что ученые еще многие годы будут размышлять об этом.

— Тебе еще не надоело заниматься подобным за долгие века жестокости и убийств? — спросил я. — Разве ты доволен участью раба на побегушках у чудовища?

— Раба? — Тварь презрительно ухмыльнулась. — Он не поработил меня. Долгие годы на его службе никогда не были наказанием для меня. Всякая отобранная жизнь, любое посеянное семя хаоса радовали меня. Этот мир заслуживает всего, что я учиняю с ним. Когда ты отправишься к достойному финалу, взгляд императрицы неизбежно устремится на север, где лежит лишившееся сил Объединенное Королевство, беззащитное в то время, пока его королева творит безумную вендетту за океаном. Как думаешь, зачем императрица собирает флот?

— Затем, что ее подстегнула твоя ложь?

— Императрица находит мои советы чрезвычайно мудрыми. Такими их со временем сочтет и ее отпрыск. Я только что убедил ее в том, что обычай выбирать преемника среди населения — архаичный и не слишком умный. Кто может сравниться в искусстве правления с тем, кто вырос при дворе, будучи чадом самой императрицы и безвременно ушедшего от нас Светоча?

Я помимо воли шагнул к твари, сжав кулаки.

— Это дитя не для тебя!

Ее рука вынырнула из складок платья, блеснул нож. Женщина пригнулась, выставила лезвие, принудившее меня замереть.

— Этот мальчик закончит уничтожение Объединенного Королевства и примется за Воларскую империю. А его дети построят могучий флот и понесут альпиранскую цивилизацию во все уголки мира. Милорд, разве этому не стоит радоваться? Он очень радовался такой перспективе.

Я шагнул вперед, нож мелькнул у самого моего лица. Я отпрянул.

— Ты лжешь! — крикнул я.

Ее смех был пронзителен и полон злобной радости.

— Он был такой умница! Начитанный, искренне захваченный возможностями тех, кому достался Дар. Вернье, не мы совратили его. Он сам пришел к нам. Но, как всегда, меч Аль-Сорны спутал наши планы.

Ярость помутила мой рассудок, и я кинулся на тварь, позабыв о ноже. Она проворно ускользнула, гибкая и быстрая, словно танцовщица, развернулась и показала на вершину скалы.

— Если не веришь мне, спроси у него!

Я хотел снова броситься на нее, но что-то заблестело, замерцало во тьме за скалой, вспыхнуло ослепительным белым светом, сложилось в знакомый силуэт. Я застыл, впившись взглядом в его лицо. Все мысли покинули меня, кроме одной-единственной.

Селиесен!

У меня защемило сердце. Он так знакомо улыбался. Вот он, одетый в простой халат, какой всегда предпочитал дома. В этом халате он был и тогда, когда мы встречались в последний раз. Конечно, мне так хотелось бы верить, что я забылся, был совершенно обманут и одурманен украденным Даром Посланника. Но нет, я прекрасно понимал, что вижу иллюзию, знал, что она влечет меня к смерти, — но мне было все равно. Я бежал к обрыву и выкрикивал дорогое имя.

Селиесен!

Он исчез, когда я уже был в футе от обрыва, замерцал и угас, будто пламя свечи на ветру. Я отчаянно закричал от горя и тоски, упал на колени, воззвал в беспросветную тьму. Ответом мне был только шелест ветра в траве.

За моей спиной кто-то поперхнулся. Я обернулся и увидел, как Форнелла выдергивает нож из шеи Джервии, как поддерживает ее, как из пробитой шеи хлещет фонтан крови.

— Вам следовало забрать у тюремщика нож, — пробормотала Форнелла и с отвращением отпихнула тело.

Когда я подошел, она упала на колени — теперь уже от неподдельной усталости и слабости.

— Милорд, я ведь была обязана вам жизнью, — вяло, натужно улыбаясь, проговорила Форнелла.

Борясь с тошнотой, я приподнял тело и повернул еще кровоточащей раной к Форнелле.

— Пейте!

Она с отстраненным интересом секунду-другую смотрела на кровь, но затем отвернулась:

— Нет.

— Но это восстановит вас.

— Я уже восстановила себя. Пожалуйста, уберите от меня это.

Я выпустил тело из рук и поспешил подхватить обмякшую Форнеллу. Она медленно, тяжело, неровно дышала.

— Скоро светает, — прошептала она.

На горизонте лишь слабо забрезжило. До рассвета оставались еще часы. Но я прижал ее к себе и прошептал на ухо: «Да».

Я услышал шелест сминаемой травы и негромкие шаги. Ко мне шли солдаты. Много. Целая сотня. Но я не обернулся. Приблизился кто-то рослый, массивный, встал рядом.

— Значит, императрица так и не поверила ей, — сказал я.

Хеврен помедлил, а когда ответил, в его голосе послышалось смущение:

— Ей было любопытно узнать, что произойдет.

— Надеюсь, ее любопытство удовлетворено.

— Ваша невиновность будет объявлена утром, — сообщил Хеврен. — А сейчас требуется ваше присутствие…

— Не сейчас, — тихо сказал я и крепче прижал к себе Форнеллу, уткнулся лицом в ее седые волосы, прислушался к сердцу, бившемуся все слабее. — Мы хотели бы дождаться рассвета.

Когда Рива показывала дорогу в темное чрево арены, он уже вел себя как обычный слабый человек перед неминуемым финалом: умолял, пытался торговаться, кричал и грозил, снова умолял.

— Думаете, вы творите правосудие? Да это же просто месть! Вы не представляете, сколько я страдал… я же столько знаю, владею мудростью многих веков… за такие знания была бы признательна любая королева… Вы разве не понимаете, кто я, сколь грандиозны мои свершения? Вы — всего лишь пыль на моем величии…

Увидев черный камень подле молчаливых статуй, Союзник умолк. От факела Ривы по краям камня заиграли желтые сполохи.

— Да вы… — яростно проговорил Союзник и поперхнулся — слова не лезли из внезапно пересохшей глотки. — Вы хотите уничтожить меня этим? Да вы же… дадите мне Дар еще большей мощи!

Но при этом он извивался, стараясь вырваться из хватки Френтиса, отстраниться от камня, не хотел даже смотреть на него.

Лирна ступила между статуй, пытливо и хищно глянула на камень. Ваэлину она неприятно напомнила старого короля Мальция.

— Вы говорите, этот камень когда-то выкопали в Северных пределах? — спросила она у Ваэлина.

— Да, ваше величество. Тысячи лет назад.

— Значит, могут найтись и другие?

— Провидец не сказал. Но я не сомневаюсь, что он посчитал лучшим не затрагивать эту тайну.

Лирна кивнула, ее взгляд скользнул по статуям, остановился на бородатом мужчине.

— Это и в самом деле он? — Она с недоверием посмотрела на всхлипывающего Союзника.

— Да, ваше величество.

— Как же низко может пасть человек, поддавшийся злу, — сказала она и вновь перевела взгляд на благородное, величественное лицо бородатого мужчины.

Затем королева велела Френтису подтянуть Союзника к камню.

Несчастный выл, дрожал и трепыхался, падал и скреб ногтями пол. Ваэлину пришлось прийти на помощь брату. Вдвоем они подтащили Союзника. Тот забился и затрясся, но вскоре обессилел и утих, уронил голову на грудь и заплакал.

— Просто убейте меня, убейте, — причитал он. — Все мои Дары ушли, место за Порогом не примет меня…

— Тогда умрет и тело, которое ты занимаешь сейчас, — объяснил Ваэлин. — А я пообещал владельцу вернуть его.

— Глупец! — брызгая слюной, заорал Союзник. — Ты же не знаешь, что это такое!

— Ворота в другой мир, который, как мне кажется, лучше подходит тебе.

Союзник в диком ужасе уставился на каменную гладь, проговорил хриплым шепотом: