— У меня было много лет на изучение. Я попутно выучил еще несколько, хотя ваш остался моим любимым. Не такой певучий, как сеорда, но поэтичней и практичней воларского.

Лионен остановился у двери своего дома и пригласил гостя войти первым. Внутри было тепло. Там стоял лишь низкий деревянный помост да в углу лежали свитки. Над огнем висел и испускал ароматный пар железный котелок, дым выходил сквозь узкий дымоход наверху.

— Я бы предложил вам суп, но, к сожалению, вы не смогли бы его попробовать, — садясь у огня, заметил Лионен.

— Почему я могу ощущать, но не прикасаться? — спросил Ваэлин.

— Камень захватывает образы прошлого, и потому они неизменны. Наш разговор уже произошел, хотя и кажется, что он происходит только сейчас. Произошедшее неизменно, к нему нельзя прикоснуться. Изменение — привилегия будущего.

Лионен поднял крышку, попробовал ложечкой содержимое.

— Перепелка с диким тимьяном и грибами. Жаль, что вы не можете попробовать. Я за многие годы довел рецепт до совершенства.

— Сколько лет вы прожили здесь?

— С тех пор, как построил этот городок. Пятнадцать лет. Раньше у меня были компаньоны.

— И что случилось с ними? — спросил Ваэлин.

— Одним наскучило мое бездействие, и они ушли. Другие разочаровались в моих уроках и отправились искать мудрости в иное место. Остальных я отослал сам. Теперь меня утомляет молодежь с ее чрезмерным энтузиазмом.

— Вы вытесали камень снаружи и наполнили его своей памятью?

— И не только его, — ответил Лионен. — Эти камни — не просто хранилища памяти. Они связаны друг с другом, через них можно общаться. Очень полезное изобретение для цивилизации, раскинувшейся на полмира.

— И все камни уничтожил муж вашей сестры?

— Да. Пока я рыскал по льдам в поисках невероятного, он занимался другой работой.

Ваэлин вспомнил рисунки на стене пещеры, трех гостей из-за моря, которых потом осталось двое.

— Ваша сестра умерла при попытке спасти людей льда. Вы принесли болезнь, она попыталась исцелить заболевших, но это стоило ей жизни.

— Она была целительницей и считала спасение людей своим долгом, хотя мы и отговаривали ее.

— Ее смерть изменила ее мужа, сделала его убийцей и разрушителем? — предположил Ваэлин.

— Возможно, смерть Эссары и затемнила его душу. Но, подозреваю, путь к убийствам и разрушениям он начал задолго до того. Видите ли, он постоянно страдал от разочарования, неудовлетворенности. Он так отчаянно пытался выстроить идеальный мир, цивилизацию, способную вознести людей к высотам. Но сколь бы легкой ни была жизнь, люди остаются людьми. Они лгут, ссорятся, предают. Сколько им ни дай, они всегда хотят большего. Моя сестра смягчала его. Без нее ему стало все тяжелее отдавать себя и вести других в надежде, что однажды люди исполнят великий план, достигнут назначенного. Он посчитал, что люди недостойны созданного для них мира, — и захотел уничтожить их вместе с миром.

Лионен налил суп в миску. Судя по аромату, он не зря хвалил свой суп.

— Скажите, женщина эорхиль отыскала предназначенный для нее камень? — усевшись, спросил Лионен.

Ваэлин вспомнил рассказ Мудрой о путешествии в разрушенный город, встрече с тенью Нерсус-Силь-Нин.

— Да, отыскала с помощью слепой женщины, наделенной вашим Даром.

— А, да, та слепая, — тепло улыбнувшись, сказал Лионен. — Она часто приходила в мои видения, но я никогда не заговаривал с ней. Она в юности была такой прелестницей. Мне бы очень хотелось встретиться с ней.

— Вы сделали камень, давший Мудрой ее имя, и знали, что когда-нибудь она отыщет его.

— Мои видения менялись. В одних она находила камень, в других — нет. Подозреваю, слепая чуть толкнула судьбу в нужном направлении. После своего путешествия по льду я вернулся в город и нашел там лишь руины и сгнившие трупы. Мой Дар не открыл мне того, что я увижу. Я обычно заглядывал слишком далеко в будущее. Черный камень исчез, камень памяти лежал разбитый. Я смог вытянуть из фрагментов достаточно воспоминаний, чтобы понять, кто разрушил город. Поглощенный горем, я провел несколько лет среди руин, учился языкам, тому знанию, которое открывали мне видения. Однажды ко мне явился образ женщины-эорхиль с идеально квадратным камнем, сделанным из того же материала, что и камни памяти. Но такого изделия в разрушенном городе не было, и я изготовил его. Я почти год тесал камень, свел до маленького кубика и влил в него все знание, открытое мне моим Даром. Надеюсь, та женщина осталась довольна.

— Она стала, э-э… очень полезной своему народу и моему. И за это я благодарен вам, — произнес Ваэлин.

Лионен благодушно пожал плечами и вернулся к трапезе.

— А что вы искали на льду, там, куда вы отвезли тело сестры? — спросил Ваэлин, когда молчание стало неловким.

— Легенду. Я знал, что для вас мой народ — немногим более, чем миф. Но в наше время тоже бытовали легенды и предания о молодости нашего мира. Я видел многое, говорящее о том, что наш мир гораздо древнее, чем мы можем себе представить, и полон невероятных чудес. Я отправился на поиски одного из них — существа, которое вы бы назвали богом. Это существо, по легенде, имело силу воскрешать мертвых.

Его взгляд затуманился, и он завершил трапезу молча. Ваэлин подумал, что их встреча могла стать для Лионена надоевшей обыденностью. Дар Лионена предвидеть лишь далекое будущее, на самом деле, слишком уж похож на проклятие. Он заполняет разум заботой о том, что случится через тысячи лет, и заслоняет кровавое настоящее.

Земля снова затряслась, застучали ставни на окнах, и Лионен будто пробудился. Он выскреб остатки супа и вышел наружу. Ваэлин последовал за ним и увидел, что Лионен привязывает миску к веревке, натянутой между домами.

— До реки внизу слишком уж далеко, — пояснил он. — А тут ветер вычистит миску до блеска. Это уже бессмысленно, но я всегда с трудом расстаюсь с привычками.

— А вы нашли своего бога из легенды? — спросил Ваэлин.

Лионен посмотрел на что-то за плечом Ваэлина и сказал:

— О Тень Ворона, я думаю, ты знаешь, кого именно я отыскал.

Ваэлин знал, кого он увидит. Но теперь волк не рычал, подошел тихо и был не таким огромным — всего по пояс Ваэлину, хотя, наверное, волк мог менять свой размер по желанию. Волк приблизился, понюхал землю у ног Ваэлина, напомнив о том, как искал запах Меченый.

— Он может учуять тебя, пусть всего лишь как эхо, долетевшее из далеких времен, — сказал Лионен. — Кажется, он хочет отыскать тебя тогда.

Волк уселся на задние лапы и зевнул, розовый язык скользнул меж острыми зубами, зеленые глаза глядели со спокойной приязнью.

— Он следовал за вами со льда?

— Да. Я нашел его так далеко на севере, что думал, будто стою на вершине всего мира. Он был больше тогда, от носа до хвоста — настоящий бог, которого я и хотел отыскать. Он подошел ближе, понюхал тело Эссары, зубами стянул саван с лица. Ко мне прилетела безумная мысль, что он желает пожрать мою сестру. Но он лишь единственный раз лизнул ее лицо… и я услышал ее голос.

Лионен помрачнел и направился к камню памяти. Ваэлин пошел следом, рядом трусил волк.

— У тебя есть вопросы, так задавай их. У нас мало времени.

— Что такое черный камень? Зачем он забрал его? — спросил Ваэлин.

— Я уже сказал вам: это ящик. Мы открыли его вместе. Результат — этот мир.

— Вы говорили, что Эрлин будет не Эрлин, когда коснется камня. Что это значит?

— Древний человек уже сказал вам, что его едва не забрали, когда подошла смерть и открылся Порог, — напомнил Лионен. — Вы знаете, что Союзник использует захваченные и извращенные души, чтобы сеять хаос в этом мире. Как думаете, отчего Союзник не послал одну из них украсть тело Эрлина?

Лионен остановился перед камнем памяти и легко улыбнулся.

— Это последний, вытесанный моей собственной рукой. Все камни происходят из одной шахты глубоко в горах земли, которую вы зовете Северными пределами. Там же мы отыскали и черный камень — единственный его слиток — вещество с очень странными свойствами. Конечно, Союзник придумал обтесать его, хотя сестра протестовала, говорила, что такую мощь нельзя отдавать в людские руки. А Союзник рассмеялся, и прижал ее к себе, и сказал: «Любовь моя, всякая мощь должна быть в людских руках, ибо как иначе мы превзойдем человечество?»