Семипогодье Семь погод на земле, семь погод: Листопляс, листолет, листоход… На реке и над гарью болот — Семь погод, семь погод. Семь рубах на дубах порвались, Семь ребят без рубах родились. То-то осень то пляшет, то пьет — Семь погод, семь погод. Семь свечей догорело в избе, Семь ночей я мечтал о тебе, Но на сердце твоем в свой черед — Семь погод, семь погод. Был бы я семи пядей во лбу, Я бы, может, попятил судьбу, А теперь на меня, что ни год — Семь погод, семь погод. До седьмого колена родня Ни о чем не грустит у меня, Переносит привычный народ Семь погод, семь погод. Коль я в жизни почувствую миг, Что грядет неизбежный семик, Возглашу через вытланный рот: – Семь погод, семь погод! Семь погод на земле, семь погод: Листопляс, листолет, листоход… То-то осень то пляшет, то пьет — Семь погод, семь погод. Гульба В деревне гульбой встречают Своих дорогих и близких, От радости истово плачут И в горнице ставят столы. Сначала расспросят о жизни, Проведают об удаче, И гость поневоле хмелеет От почести и хвалы. Посадят его средь старших В передний просторный угол, Придвинут к нему свинину И бархатные кисели. Разносчик поднимет чарку, И чокнутся друг за друга, За долгие те дороги, Что к родине привели. Гульбе подобает удаль. Гармошка прибавит злости И на ноги всех поставит, Мелодией окрыля. Платки зашумят, как ветер, Полы затрещат, как кости, А кто-то, глядишь, на лавке Выписывает кренделя. Эх, родина гулевая! Гуляем, кто сколько сможет, Забудем про все разлуки, Невзгоды и холода… Придут под окно гляделки, И, если приезжий молод, Одна среди них бывает, Как правило, молода. Он выйдет к ним с угощеньем, Попотчует лютой водкой. А пьющий ты иль непьющий — Но гостя в глаза хвали. А если уйдет приезжий С податливою молодкой — Следы заметут, как снегом, Поникшие ковыли. И что между ними было, И что между ними стало — Они все равно у жизни Разрезанные ломти. Гуляла, плясала юность Румянее краснотала, Да если бы можно годы С ног веничком обмести!.. «Ни думу не думать, ни горя не знать бы…» Ни думу не думать, ни горя не знать бы, Но я необычной тоской поражен. Друзья мои справили славные свадьбы, Торопятся жить и одаривать жен. Кто любит за душу, кто любит за косы, А я головой зарываюсь в листву. Сосватай мне, ветер, премудрую осень, Я век свой короткий за ней проживу. Пора ожениться лентяю Емеле, Забыть про полати и черствый калач. Я стан опояшу серебряным хмелем, На плечи накину калиновый плащ. Держись, золотая, держись, налитая, Красуйся собою в зеркальном пруду! По жгучей крапиве, по буйной отаве Я отроком светлым на свадьбу приду. С тобой мы поладим, сведенные ветром, Поладили ныне, поладим и впредь. По белому свету гулебно и щедро Пойдем мы печалить, и славить, и петь. Когда же, заботы свои позабросив, Я мирно усну над пустынным прудом, Закатной листвой осени меня, осень, Оплачь меня, осень, горючим дождем. Чтоб долго под эту покорную горесть — Ты только очнуться меня не зови — Мне явственно снилась печальная повесть, Чудесная сказка о нашей любви. «Чтобы стал навеки удивленным…» Чтобы стал навеки удивленным, На всю жизнь улыбчивым в беде, Приплыла на месяце червленом По ночной неслышимой воде. Где была так долго и далеко? Но далеко где бы ни была — Подошла, как к берегу осока, И своей косою обвила. В свете звезд высоких и венчальных, У весенней нежности в плену, Я в глазах раскосых и русальных Золотой кувшинкой потону. Чтобы ты с зарей не спохватилась, Не остыла сердцем изнутри, Дай же мне неслыханную милость — Слушать твое сердце до зари. А когда, росою опаленный, Землю день отмоет добела, — Чтобы ты на месяце червленом От меня навек не уплыла. «Мороз хмельней березового сока…» Мороз хмельней березового сока, Земле к лицу крещенские снега, И женщина, которая далеко, Как никогда, мне нынче дорога. Легко бегут послушливые кони, Скрипит и стонет снежное жнивье. В который раз, за радостью в погоне, Я отнимаю радость у нее. Печаль ее мне больше не простится, Сторицей не окупится вина. Она меня, как ветра в рукавице, Держать в своих ладонях не вольна. Но все ж, каким бы ни был бестолковым, Я у нее себя не отниму. Я привезу ей вечером пуховым В своих глазах пуховую зиму. Уткнусь в ее горячие ладони, Поглажу робко волосы ее… Легко бегут послушливые кони, Скрипит и стонет снежное жнивье. Куда ни глянь – у неба под полою Блестят снегов тугие ковыли, И женщина ущербною луною Мне светит из остуженной дали. |
