«На белом свете, в чистом поле…» На белом свете, в чистом поле, В степном непасмурном краю, Где ветры буйные на воле Встречают ясную зарю, Нагрянет оползень рассвета, А после долгие часы Волнистый дым пускает лето В прозеленевшие усы, Где ночью звездные гнилушки По небу месяц раскрошил И в моклом ерике лягушки Перекликаются в тиши, Где в пору осени глубокой В следах смеркается вода, В густом тумане одиноко Стоят стога, как города, Вдали от крова и от тына, Где степь взбулгачили сверчки, Растет горючая крушина, Кручиня душу до тоски — То черной сорью свет марает, То красной кровушкой сгорает. «Проведай меня, деревенское лето…» Проведай меня, деревенское лето! Неслышную боль от меня отведи. Давно я не видел пшеничного света, Молочного утра и зябкой воды. Не жди благодатной и тихой погоды, Не верь пересудам – я страстно здоров. Веди прямиком через пни и колоды В степные напевы полынных ветров. Пускай горожанином стал я по праву, Но нынче бы, нынче – упасть впопыхах Цветком головы в молодую отаву И пить – не напиться росы в лопухах! По вас я скучаю, степные станицы, Там время проходит своей чередой: Связали туман камышовые спицы, И ливни грибные прошли вперебой. Еще я желанный в крестьянских усадьбах. На свете мне многое надо сберечь. У старых друзей побываю на свадьбах И выпью за счастье, и выскажу речь. Ты стала счастливой, крестьянская доля, Ты стала богатой, державная Русь! Но белого света и чистого поля — Боюсь, что не хватит мне скоро, боюсь! Никто на худом меня слове не словит, Никто не укажет иной колеи. Тревожная молния гневно заломит Над кручей трескучие руки свои. И выпадет осень… Откроется холод… И станет пустынно полянным стогам. Седая травинка залезет за ворот. Дрожащие листья приникнут к ногам. Уже не успеть на парные рассветы, Но пахнет дождем из широкой степи. Спеши же ко мне, деревенское лето, Смятенное сердце мое укрепи. «Сыплет лето на простыни плеса…» Сыплет лето на простыни плеса Белый пух с тополиных бровей. На околице после покоса Терпко вянет метельный пырей. Тени падают кучно и рябо На трескучие остья жнивья. На мостках скособоченных баба Наклонилась над гулом белья. Выше хутор, как вымерший улей, Озирает свой ситцевый край. Только ласточка черною пулей С проводов залетела в сарай. Ковыляет по полю повозка, Дразнит перепел строгую тишь. Вот и солнце желтеющим воском Заливает околыши крыш. Густо квасится мгла за порогом, Бьет осины зеленая дрожь. Знать, ударит об стенку горохом Ввечеру вызревающий дождь… Но покамест безмолвствует хутор, И зарница над рожью зарит… И за всех – на столбе репродуктор О страде полевой говорит. Крушина Скажи мне, рябая крушина, Какая стряслася беда, Кого в эту ночь сокрушила Упавшая в омут звезда? Кого в эту ночь закружило Немым половодьем тоски, Кому вековая кручина Сурово сдавила виски? Чужой ли он мне и далекий, Родня по крови и весне? Какие свершилися сроки В безмолвной его стороне? Иль, может, ничто не вершила Падучая эта звезда. Скажи мне, рябая крушина, Кого же так жалко тогда? Но что бы меня ни страшило В моем неприметном краю, — Повинно склонила крушина Рябую макушку свою… «Дома с утра смыкают ставни…» Дома с утра смыкают ставни. Безлюдно в хуторе… Жара. Стрекозы падают в отаву, Как солнечные веера. Усталый лес уходит в тайну, С грехом и дрожью пополам Готовит тишь – исповедальню Добра не помнящим дождям. Осинам даже неохота Платки поправить на плечах… Но все равно ночами кто-то Находит звезды в лопухах! «Бессонница мучит, бессонница мучит…» Бессонница мучит, бессонница мучит. В колхоз бы пойти в сторожа… Над белой водой на подковах излучин Всю ночь камышинки дрожат. И в небе луны ослепительный лемех Скучает на звездной стерне. Обманутый ветром в осенних разменах, Расплющился лист на окне. Пока позабыты денные боренья И утренний дождик прощен, В затишье о чем-то тоскуют деревья, Но спрашивать стыдно – о чем. Зачем добиваться прямого ответа, Зачем бередить и жалеть? Тоскуют о том, что не каждое лето Плодами дано тяжелеть. Сижу на бревне, у села на отшибе, Веду я с бессонницей речь. Зачем я себя берегу от ошибок, И нужно ли в общем беречь?.. И всех, кто осмыслил протяжное время, Кто думы свои сторожит, На целую ночь за денные боренья Бессонницей жалует жизнь. |
