Торт был не простой. Это был именинный торт Лизы. В итоге весь крем с тортика сняли и вручили красной мне в блюдце, а тетя Катя и Таня принялись заново его украшать взбивая крем. А я, я не просто краснела и бледнела, не просто извинялась не замолкая, я еще и продолжала лопать крем отбирая блюдце у Сергея и Светы. На что все смеялись еще громче. Этот вечер я провела с семьей Князевых. В смысле я вернулась в реальность и отложила дела, даже честно пыталась не думать о них за столом. Еще больше стыдом я покрылась, когда Сергей вручил подарок маленькой имениннице от нас двоих. Ну а когда он повел меня спать в свою комнату, я вообще побагровела от стыда и услышав, что спала так все это время не культурно раскрыла рот в немом вопросе. На все это Света заразительно громко смеялась говоря, что я еще со стороны не видела себя одевающуюся. Однажды спустилась с ноутбуком в руках в футболке Сергея и бубнила себе под нос статьи уголовного кодекса смеясь на некоторых словно мультяшный злодей и угрожая обвинителю от несостоятельности его обвинений захлебнуться завистью от победы мелкой занозы адвоката.

— Знаешь, мне даже жаль Серого, если ты так с каждым делом погружаешься, он сума сойдет от скуки. — Подтрунивала меня Света.

Она вообще после того разговора и встреч с Галиной Викторовной изменилась. Стала живой, много говорила и смеялась.

— Я не всегда такая. Просто это дело стало очень личным. Вот я и увлеклась. Обычно я оставляю работу на работе. Веду сразу несколько дел, не крупных, и если дома и уделяю им время, то только до ужина и не больше пары часов. Иначе можно сгореть на работе. Я видела таких адвокатов. У них ничего кроме работы не осталось, они одержимы ею. Такого себе я не хочу.

Следующие два заседания были не просто закрытыми. На них выступали Станислава Владимировна и Галина Викторовна, они давали заключения по жертвам, двум из всех, об остальных ни судья, ни обвинитель не знали. Обсуждения касались уже факта похищения и насилия над дочерью и внучкой обвиняемого Князева Николая Федоровича. Насилие было моральным с избиениями, но и это весомо. С больницы были взяты справки о всех ранах, синяках, ссадин, царапинах и даже переломах обеих девочек. Следы удушения на Лизе я квалифицировала как попытку убийства. А подробности «касаний» далеких от целомудренного обращение к Свете как попытку изнасилования. Станислава Владимировна и Галина Викторовна описали все так, что равнодушным не остался никто. Я и судья, как и секретарь суда утирали слезы. Обвинитель бледный, задавал уточняющие вопросы прочищая горло и сбиваясь в словах. Он слушал запись со мной и судьей, но услышать это повторно с экспертной оценкой практикующего врача психиатра, услышав диагнозы и последствия для девочек. Сопоставив психические, моральные и физические повреждения, сложно называть жертву самосуда Князева жертвой.

Конечно я приврала. Я заявила, что служба безопасности обнаружила адрес где похититель держал девочек. Что Князев со своей службой обнаружил там только дочку и по телефону запеленговали похитителя утащившего внучку. Что явились они, сам Князев и начальник его службы безопасности на место будущего преступления как раз тогда, когда «безухий» душил его внучку. Что Князев не смог остановиться и оттащить его от избиения пожилой отставник просто не смог. Сначала Владислав Григорьевич оказывал первую медицинскую помощь девочке, потом вызывал скорую помощь, распечатку звонков я предоставила, вызов скорой помощи, пусть и по другому адресу имел место быть. А потом, на руках с испуганной, слабой девочкой просто не смог остановить своего начальника решившего, что эта «жертва» убила его внучку и изнасиловала дочку. С самим Владиславом Григорьевичем эту версию мы обговорили и согласовали. Поэтому преступление совершенно не с особой жестокостью, а под влиянием эмоций. Так же Владислав Григорьевич вызвал и полицию. А когда скорая забрала ребенка и привела в чувства Князева Николая Федоровича, он не стал откупаться и прятаться, а сразу признался в совершенном самосуде.

Списать на самооборону не получилось, и я это понимала и особо не расстроилась. Оглашение решение суда было перенесено еще на неделю с последнего заседания. Судили Князева по статье 107 УК РФ — убийство, совершенное в состоянии аффекта. Наказание тут может быть два: условный срок или до трех лет лишения свободы, при единственной жертве, как в нашем случае. Я мечтала об условном сроке. Но понимала, что жестокость с которой Князев, а может и не он один, расправился с «безухим» на условный срок шансов почти не оставляет.

Часть 11. Приговор или диагноз.

То, что эта неделя будет тяжелой и напряженной я понимала. Но ожидание доводило не только меня, но и всю семью. Всю неделю я была в доме Князевых в Химках. Сергей и Толик приезжали к ужину и уезжали после завтрака, порой настолько раннего, что все еще спали. Заседание с оглашением результата моего дела, с решением суда и судьбы всей семьи назначено на вторник, две пары выходных, целая рабочая неделя… Напряжение уже хрустело в воздухе к средине недели. Поэтому приезд Галины Викторовны в сопровождении со Станиславой Владимировной не удивил, скорее обрадовал. Эти женщины даже остались на ночь. Они помогли с напряжением и тревогой, нет не убрали ее из наших сердец, но помогли отвлечься и взять себя в руки. Поэтому с их отъездом мы стали искать для себя дела. Сначала все вышли на зарядку, руководила этим процессом Лиза, все как в садике, повторяла она показывая очередное упражнение. На эту неделю ее оставили дома и в садик она не ходила. Потом мы затеяли уборку, тут руководила тетя Катя, но перемывая и утюжа, стирая пыль, и занимая руки прочей монотонной работой увлекшись не на шутку и до самого вечера, мысли точили. Мы прозевали время и не обедав забыли об ужине. Поэтому ребятам пришлось на пол пути вернуться в город за готовой едой получив звонок от Тани. На следующий день нас озадачила Света. Она достала коробки с фотографиями и пустыми альбомами. И вот с перерывами на готовку и прием пищи, мы разбирали по времени, обсуждали, пересматривали и вклеивали в альбомы фотографии семьи Князевых их друзей, сотрудников. Как сказала тетя Катя, что все они одна семья. Этим мы занимались до обеда воскресенья. На обед приехала Станислава Владимировна и пообедав удалилась сначала со Светой, а потом с Лизой.

И вот тогда пришла она. Да еще не сама, а с тяжелой артиллерией, со своей мамой и бабушкой. Оля была в облегающих джинсах и такой же облегающей кофточке с цветочками и глубоким вырезом. Словом, подчеркнули, а точнее обтянули и вывалили, все выдающиеся места этой юной прелестницы. И вот сидя за столом и как так оказалось, что она сидела рядом с Сергеем, а её мама с другого боку от него, да еще и бабушка на против?! Они взяли его в оборот. Семейство Князевых не вмешивалось, они посмеивались и подшучивали, иногда подтрунивали Сергея и Олю, но не вмешивались в ситуацию. Я сидела заключённой Таней Светой и молча наблюдая за событиями за столом потухала. Я осознавала, вот так критично, в один момент и сразу, что я в этом доме никто. Что во вторник озвучат приговор, и моя работа на это семейство окончательно завершиться, а я не подыскала новое жилье и увлеклась Сергеем на столько, что его такое соседство с Олей меня ранит. Ранит на столько, что выть от боли хочется. За беседой за столом я не следила, мне хватило радушного приема семьи своих гостей. Хватило их шуток за столом и соседства Сергея, молчаливого и вежливого соседства. Да Леночка, размечталась дурочка…

— Станислава Викторовна, мне хотелось бы пообщаться с вашим супругом, лично, если вы не против, я сегодня уеду с вами.

Идея как выпутаться из этого всего возникла внезапно. И я решила ей следовать до конца. Если Николаю Федоровичу дадут условный срок, о чем я мечтала, моя работа закончена. Если дадут три года лишения, то учитывая проведённых им полтора года в заключении, можно ходатайствовать об условно-досрочном освобождении по статье 70 УК РФ. За тяжкие преступления можно по отсидке половины и более срока можно просить. И тогда его могут освободить окончательно. И тут мне тоже нет особо работы. Об этом я поговорю с начальником службы безопасности семьи Князевых. Думаю, по УДО он как человек из категории «бывших не бывает», знает достаточно, чтобы добиться положительного результата. Так же, как и сможет добиться не огласки подробностей дела в категории свидетельств Светы и Лизы. И в своих предположениях я оказалась права полностью.