Как же это? Почему так больно? Все шло так удивительно и прекрасно в одну светлую-пресветлую сторону и вот, все развернулось так неожиданно. Во тьму. В пустоту. И ты оцепенела. И окатило тебя всю…

Так бывало в молодости: полощешь белье в ванной. Ритмичные движения в одну сторону, в другую. Рука влево – «и», рука – вправо – «раз, два, три», как у дирижера – «и раз, и два, и три…»

Сильная доля на цифре – взмах, опускание в воду, взмах и снова, и снова – сильная доля – и, словно выныривающая из воды русалка, – предмет полоскания движется вверх, вслед за некой силой – правой рукой. Описывает плавный переворот в воде и возвращается к исходной точке. Опять мощный рывок и снова – вращение, стремление к началу.

Вдруг, повинуясь некоему внутреннему импульсу, рука сбивается с ритма, и ударная доля приходится на возвратное движение, на это самое «и». Русалка почему-то решает не выныривать на поверхность, а стремительно уйти на глубину, погрузиться в воды и вынырнуть совсем в другом месте. Игриво. Эх, русалка, русалка, сбившая с ритма весь оркестр!!!

Что происходит за этой переменчивостью ритма? Что случается за одним-единственным взмахом русалочьего хвоста в противоположную сторону? Что-что? А вот что: то ли возмущенный, то ли удивленный, то ли влюбленный, Нептун устремляется за ней, и все водное пространство вослед выносится на берег, то есть на пол ванной комнаты. Вода окатывает с головы до ног. Как вся эта масса, повинуясь единому рывку, выплескивается столь мощно? Какой-то про это закон есть в физике. Точно, есть! Только я не помню какой и как называется. И чьего он имени – не помню тоже.

А вся вода – совершенно по Закону – на полу.

Потоп. Залили всех. Ванна пуста. Вся вода ушла… Все чувства выплеснулись с этим всплеском-«цунами». Мир закончился. Осталось только время между. А будет дальше жизнь? Наступят Новые Времена? Родится ли что-то из Пустоты? Как в Теории Большого Взрыва?

Вначале была Пустота, потом произошел Взрыв, и все начало зарождаться.

Если опираться на мнение ученых и провести аналогию с моей ситуацией – то все наоборот: сначала все зародилось, потом о-о-очень Большой Взрыв, а уж потом – Пустота… Пу-сто-та…

И все-таки, через две недели отдых на турбазе завершился.

Тело отдыхом впечатлилось, загорело, связало для себя чудесную розово-сиреневую кофточку, прочитало – вместе с умом – от корки до корки книгу о великом философе-утописте. Можно сказать, что эти двое – тело и ум вели себя более-менее прилично.

А вот Душа…

Душа то рыдала и как раскаленная вулканическая лава извергалась слезами, то леденела и замирала в Безмолвии, то пустела.

Но как же ей хотелось, побежав к телефону-автомату в холле турбазы, вставив в прорезь пятнадцать копеек, набрать заветный номер – двадцать два – пятьдесят – девяносто девять и услышать удивительно теплый, бархатный голос, ставший почти родным, говорящий:

– Алюша, солнышко, привет! Ну где же ты? Я тебя так жду!

И волнующе-счастливый смех его.

Словно ничего страшного не произошло и тебе снова предоставлено место в жизни. Ты снова признана, любима, и твое место в сердце его никем не занято. А в голове при этом постоянно звучит прекрасная щемящая музыка из любимого мексиканского фильма «Есения». Такая пронзительная, такая завораживающая и столь же печальная.

Хочется, хочется, чтобы монетка провалилась в прорезь автомата, и через два-три гудка этот голос ответил и интонации снова были счастливыми. Что же за состояние такое?

Поезд привез нас домой.

Родители по-прежнему отдыхали на курорте в Юрмале. Я, как девочка Женя из любимой в детстве книги «Тимур и его команда», повязала волосы косынкой, подоткнула подол ситцевого платья и, вооружившись тряпкой, шваброй, ведром с водой и старыми газетами, чтобы протереть оконные стекла до блеска, полезла мыть наши высокие окна. По радио передавали какие-то бодрые песни, работа спорилась. Удивительно, но я довольно быстро управилась с четырьмя большими окнами, выколотила на балконе ковер, лежавший на полу в зале, постирала шторы и тюль, помыла полы, ковер вернула на законное место в зале.

Результаты проделанной работы меня порадовали. Умывшись, я приготовила себе чай, хотя долго сидеть за столом у меня не получилось. На часах было пять – то есть до окончания рабочего дня всего час. Значит, через час Петров закончит свою работу. Ну что там у него? Встретил, решил, понял? Но предчувствия были мрачные.

Как между собой договаривались мой ум, тело и душа, я не знала, но чувствовала, что ноги готовы бежать на улицу, душа то боится, то рвется вслед за ногами. А ум – ум позорно трусит. Мысли толпятся, наскакивают друг на друга, ссорятся: «Беги, звони, он же сказал тебе – «обязательно позвони, когда вернешься».

– Да, сказал, – внутренний голос вступал в диалог, – но ничего хорошего после такого заявления не будет. Ты вспомни, каким он тоном говорил тебе все это? Ты уже была вычеркнута из истории, ты уже была на втором… или на каком-то еще более дальнем месте.

– Все равно надо идти! Давай, собирайся! – это воля, дух явно подгоняли меня.

Я собралась. Правда, в этих сборах уже не было счастливой легкости и беззаботности. Коса заплетена, юбка, цветастая, но кофточку-«лапшу» я надела черную. Глянула в зеркало и подумала: «Ну вот, уже и в трауре». Вышла из дома – погода прекрасная, но это не радовало. Страх разлился по телу, и даже внизу живота все сжалось. Руки холодные и дрожащие. Я не стала звонить по домашнему телефону.

Надо было выйти из дома, дойти до центральной улицы и уже перед подъемом в сопку к зданию суда остановиться у телефонной будки, чтобы отрезать себе путь к отступлению. Или – может быть – какая-то часть меня специально вывела тело из дома, чтобы после неизвестно какого телефонного разговора я не осталась рыдать в квартире в одиночестве, а двигалась по улице хотя бы. Неизвестно…

Подталкивая сама себя коленкой, я продвигалась к заветному телефону-автомату. Вот что называется – «идти, как на заклание». Идешь, словно в жертву себя приносишь. И даешь себя «заклать». Заколоть то есть. По спине побежала струйка пота. «Странно – руки холодные, а телу жарко, аж вспотела». И не уйти, и не отвернуться. Точно «яко овца на заклание». Блеет, а бредет вместе со всем стадом за козлом, который на бойню ведет. Да еще и копытцами эта дурная овца постукивает по асфальту. Каблучками, то есть.

Вот и телефон. Будка пуста. Аппарат работает. И трубка, и шнур – все на месте. Рука дрожит, и две копейки никак не вставляются в прорезь автомата. «Вот появился бы духовой оркестр на улице и заиграл марш какой-нибудь бодрый. Гренадерского полка, например. Ага, Гренадерского. Держи карман шире. В лучшем случае – «Прощание славянки» или, что более вероятно, «На сопках Маньчжурии» – «Тихо вокруг, это герои спят…». Про погибших героев. Потому что после этого телефонного разговора мне только и останется слушать про «погибших героев». Я набрала номер. Диск был старый и вращался с трудом, да и рука моя дрожала. Раздался щелчок, потом несколько гудков. Никто не отвечал.

«Все, сейчас положу трубку, не могу больше. Страшно!» Живот просто свело, а под ложечкой образовался какой-то провал. Вдруг трубка ожила, и я услышала сердитый, как мне показалось, голос:

– Петров слушает!

Я проблеяла в трубку:

– Добрый вечер, Александр Борисович, я вернулась с турбазы сегодня утром, вот звоню вам…

– Ты знаешь, – сухо и строго, словно школьный учитель нерадивой ученице на уроке, произнес А. Б. – Извини, я сейчас занят и не могу с тобой разговаривать. Перезвони в другой раз.

– Хорошо, до свидания, – это из моего рта вылетели такие звуки.

Странно, что рот был способен еще что-то произносить. Как ужасно оказаться в таком положении незаслуженно обиженного и отвергнутого человека. Боже мой, как ужасно! Под звуки «похоронного марша» внутри меня я вышла на улицу и поплелась, дура, в сторону суда. Поднималась по крутой сопке словно тележка подъемника по канату в горах, движущаяся автоматически, потому что ее какой-то механизм тянет. Невидимый канат тянул меня вверх. Зачем? Чтобы еще больнее было? Или попробовать что-то изменить? Жизненного опыта для подобной ситуации – ноль, никаких представлений о правилах «техники безопасности», которой меня так усиленно обучал папа, не было. А кто и кому раздал в этой ситуации пресловутые «неоплаченные векселя»? Ответа нет. Опыта нет. Правил – нет. Знаний – нет.