– Мы его не потеряем? – тревожился человек.

– У меня как в аптеке, – плывя чуть впереди, отвечал робот.

Дом принял их открытым люком входной камеры. Пока он освобождал камеру от воды, Званцев и Митрошка молчали. Едва сбросив мокрый скафандр, Званцев бросился к монитору.

– Покажи дворец! – потребовал он.

Нет, ему не померещилось. Дворец был величествен и грандиозен. Вулканолог жадно разглядывал колонны, всматривался в зеленоватую воду и уже жалел, что поддался уговорам Митрошки и не заглянул вовнутрь. Хотя робот был прав. Неизвестно сколько веков этот дворец простоял на морском дне и какие твари за это время могли в нем прижиться.

– Ладно, – сказал он вслух. – У нас еще будет время.

По всем прикидкам до начала извержения оставалось около недели. Достаточное время, чтобы осмотреть храм самым внимательным образом и внутри, и снаружи. А если там гнездо спрутов, то с головоногими справится Митрошка. Силы ему не занимать.

С этими мыслями он и лег спать, еще не подозревая, что времени у них совсем не осталось.

Вулкан заработал в девять тридцать по Гринвичу.

– Черт! – сказал Званцев, глядя на экраны. – Митрошка, мы можем что-то сделать?

– Стихия, – выразительно сказал робот.

Пепел в полутемной воде надвигался на подводный мир черной тенью. Вода бурлила, и к поверхности устремлялись бесконечные гирлянды блестящих пузырей. То тут, то там открывались огненные прогалины прорвавшейся на поверхность лавы, от поднимающегося пара вода мутнела, а лава, остывающая в соприкосновении с водой, быстро темнела, меняя свой цвет с ярко алого до черно-синего. Гибли колонии червей и трубок, торопились уйти в безопасное место крабы, стаи невиданных рыбин уходили от подводной гряды в океанские глубины. Со дня поднимались облака темного ила. Это был настоящий конец света.

– А мы так и не узнали о нем ничего! – в отчаянии вскричал Званцев. – Митрошка, собирайся, мы пойдем в воду!

– Степень опасности… – начал робот.

Званцев в бешенстве прервал его:

– Я говорю, собирайся!

– Вы, конечно, можете собираться, тут я вам помешать не могу, – сказал Дом. – Но вот шлюз я заблокировал. Снаружи слишком опасно.

Званцев сел.

– Эх вы, – сказал он горько и махнул рукой. – Нет в вас исследовательского духа. Одно слово – железяки!

Подводный мир медленно темнел и гас, детали становились неразличимыми на экране. Лава подобралась к прожекторам, установленным внизу, и последовательно уничтожала их. Дрогнул купол храма, закачались и обрушились стройные колонны, из проема подводного дворца, где должен был находиться вход, медленно выполз алый язык лавы, вокруг которого бурлила вода. Казалось, неведомый подводный бог, обитавший в храме, показывал Званцеву язык, посмеиваясь над его желанием разгадать тайну.

– Степень опасности возросла, – сказал Дом. – Подземные толчки усиливаются и становятся более частыми. Мне придется сменить дислокацию на более безопасную.

Званцев махнул рукой и лег на диван, уткнувшись лицом в прохладную обивку. Щеки его горели. Он был полон гнева и разочарования. Судьба, давшая ему уникальный шанс проникнуть в тайны далекого прошлого, словно посмеялась над ним, показав невероятное сооружение, чтобы почти тут же похоронить его под обломками скал и медленно выдавливаемой из недр земли лавой.

Дом медленно поднимался к поверхности.

Он внимательно следил за состоянием Званцева, подъем с глубины всегда чреват кессонной болезнью, когда в человеческом организме начинают плясать бесы закиси азота, заставляя совершать глупые и непродуманные поступки.

Обзорные экраны медленно светлели.

– Эх вы, – сказал Званцев, садясь. – Ну что мы теперь скажем людям?

– Скажем, что это был дворец морского царя, – отозвался Митрошка. – А он не захотел заводить знакомства на суше.

– Шутник, – с отвращением сказал вулканолог.

– Что вы, босс, – сказал Митрошка. – Я всего лишь большая высокотехнологичная железяка. Тем не менее я, пока вы изволили отдыхать, сплавал туда, посмотрел, что там внутри дворца. Фрески на стенах заснял, предметы быта поискал, только ничего не нашел. Лично для тебя, Званцев, сувенир захватил. А ты на меня – железяка! Обидно!

– Чувство обиды в тебе не программировалось, – с надеждой сказал Званцев.

– Глупый ты, Званцев, хоть и человек, – сказал робот. – Чувство обиды появляется само, когда существо обретает чувство собственного достоинства.

– Мудрец, философ, – смущенно проворчал вулканолог. – Ну, где твой сувенир? Что ты там нашел?

Робот открыл дверь комнатки, переоборудованной под кладовую.

– Я же говорил, что это дворец подводного царя! – сказал он и поставил перед Званцевым статую в человеческий рост. Статуя была выполнена из незнакомого Званцеву блестящего металла и изображала человекообразное существо, стоящее на мощном рыбьем хвосте и опирающееся на трезубец.

– Посейдон! – ахнул Званцев.

– Не совсем, – возразил Дом. – Ты внимательно посмотри на лицо статуи. У Посейдона был человеческий лик, а здесь ты что видишь?

Лицо у статуи … Впрочем, разве можно назвать рачье рыло с выпученными глазами на стебельках лицом? Странный монстр, которому поклонялись тысячелетия назад, стоял перед Званцевым. Робот Митрошка заботливо привел статую в порядок, освободив от наноса ила и водорослей, очистив от грязи и вернув первоначальный блеск металлу, из которого монстр когда-то был отлит.

– Невероятно, – сказал вулканолог.

– Но факт, – подтвердил робот Митрошка. – Знаешь, Званцев, я уже и надпись для музейной таблички придумал. «Статуя неизвестного божества, обнаруженная в подводном храме древней земной цивилизации, открытом в 2054 году роботом Митрофаном, серии ТМ порядковый номер три тысячи шестьсот двадцать восемь и вулканологом Званцевым А. А. при исследовании подводного вулкана Алачи». Звучит, правда?

– Звучит, – сказал Званцев.

– Ну, тогда, – предложил робот Митрошка, – за открытие?

– Не дождетесь, – отозвался Дом. – Как открытия делать, так робот Митрофан. А я кто? Кухонно-спальный механизм? Электролит тебе должен подавать?

– В самом деле, Митрошка, – смущенно сказал Званцев. – Как ты мог о Доме забыть?

– Ладно, – согласился Митрошка. – Тогда я в надпись добавлю: «…и техноморфом «специализированный дом вулканолога» номер 556, в котором они обитали и который меж собой именовали родимым Домом».

Званцев захохотал.

– Вот вы смеетесь, – обидчиво сказал Дом, – а до поверхности всего триста метров осталось.

Земля висела над неровным лунным горизонтом.

От нее исходило приятное голубоватое сияние, которое делало лунные скалы и поверхность луны серебристо-серыми. Даже небольшие камешки образовывали угольно-черные тени. Мир был контрастен, лишен полутонов.

– А мне нравится, – сказал робот Митрошка, медленно вращая голову, словно делал панорамный снимок лунной поверхности. – Не дует. И окислителями даже не пахнет.

Низко над поверхностью Луны висел спутник связи. Если смотреть на него внимательно, можно было даже увидеть полоски солнечных батарей. Спутник мягко и переменно помигивал на два цвета – зеленый и красный.

– Мне-то что здесь делать? – печально сказал Дом.

И в самом деле, в обширном кратере голубели здания лунного поселения, над ним висели летающие платформы и стремительно перемещались огоньки – так с расстояния выглядели люди в скафандрах.

Неторопливо они двинулись к поселению. Вернее, это сделал Дом, а Званцев и Митрошка находились в нем. Званцев завтракал, Митрошка просматривал справочники по лунной геологии, последние статьи в электронных журналах, готовясь к будущим изысканиям.

Сейсмичность на Луне была относительно небольшой, ежегодная энергия лунотрясений определялась в десять в пятнадцатой степени эрг, примерно в миллиард раз меньше, чем ежегодно выделялось при землетрясениях. С точки зрения вулканологии Луна особого интереса почти не представляла. Если бы не было этого самого почти. Определенный интерес представляли собой извержения лунных вулканов в практической пустоте и при ослабленной силе тяжести: по-иному распределялась лава, менялся ее элементный состав, да и пробок почти не было, поэтому извержения проходили значительно спокойнее и ленивее, чем на Земле. Званцева интересовал вулкан Церекс, расположенный в районе южной полярной шапки Луны. Вулкан был действующий, но главное, сейсмические разломы проходили по обширным пустотам, образующим подземелья Циммермана, названные так по имени их открывателя и первого исследователя. Циммерман без вести пропал в 2034 году, затерялся где-то в обширных лабиринтах подземелий. Еще одним немаловажным в научном отношении фактором являлось то, что вулкан Церекс соседствовал с залежами ископаемого льда, время от времени нагревая их до такой степени, что в подземных пустотах били горячие гейзеры, и за определенное время образовалось настоящая атмосфера, образованная водяным паром, кислородом и углекислым газом. Смесь была непригодной для дыхания человека, но это не обусловливало невозможность развития жизни непосредственно на Луне. Каждый исследователь, начинавший работу в подземельях Циммермана, надеялся, что обнаружить лунную жизнь удастся именно ему. Что говорить, в глубине души Званцев сам надеялся на это, хотя к его профессии возможные фауна и флора Луны никакого отношения не имели.