— Ты идиот?

Ира вырвала руку так, словно это он был медузой — мерзкой и скользкой. Развернулась и вошла в лифт. Двери издевательски клацнули, словно усмехнулись.

Это была даже не пощечина. Он почувствовал себя так, словно его кастрировали на центральной площади в присутствии всего населения Большого Сочи и всех отдыхающих.

В пляжном кафе добирали последнее знакомые из подпольной качалки.

— Все будет в лучшем виде, Славян, — сказал Вовчик, хлопнув его по плечу. — Таких сук надо учить, чтобы не борзели. Завтра с утреца и займемся.

Утром Ира вышла из дома без подруги. Очень кстати, свидетели были совсем ни к чему. Она даже дернуться не успела, когда несколько парней затащили ее за гаражи. Попыталась кричать — получила по физиономии.

— Ты, девочка, нашего друга обидела, — ласково объяснил Вовчик. — Нехорошо так себя вести. Неправильно.

Она стояла перед Славой на коленях, растрепанная, в порванном на груди платье. Слезы мешались с кровью из разбитой губы. Выражение надменной, презрительной скуки сменилось ужасом.

Возбуждение было таким сильным, как, пожалуй, еще никогда в жизни. Рука потянулась к молнии джинсов.

— Хотела побыстрее? — усмехнулся он. — Все будет очень быстро, не волнуйся.

— Давай, покажи ей, — подначивал Вовчик, и остальные поддерживали его.

Но в последний момент Слава остановился. Под ложечкой шевельнулся противный мятный холодок.

Что дальше?

Она видела их лица. Может, конечно, побоится идти в милицию — еще бы, такое позорище. Но что, если нет? Он же ничего о ней не знает. Может, у нее такие связи, что мама не горюй. А что на зоне делают с насильниками, ни для кого не секрет. Убить, утопить в море? Так ее подруга наверняка его запомнила. А он и так уже у милиции и прочих органов на карандаше.

Слава повернулся и пошел прочь.

— Эй, Славян, ты куда? — крикнул Вовчик. — Что с ней делать-то?

— Да что хотите, то и делайте, — махнул рукой он, даже не обернувшись.

Чем все закончилось, Слава так и не узнал. Никто из парней не сказал, а сам не спрашивал. Какое-то время он часто вспоминал о произошедшем. О том возбуждении и диком желании, которое испытал, видя унижение и страх девушки. Нет, будь ситуация иной, он бы не остановился. И все же рассудок брал верх: Слава понимал, что выпускать это чудовище опасно. Новых неприятностей с законом он не хотел. А поэтому просто запретил себе вспоминать. Нафиг-нафиг, лучше по доброму согласию. Ему хватало, когда женщины рыдали, уезжая, и надеялись на новую встречу. Это были его звездочки на фюзеляже.

— Извини, — сказала Аня, когда ближе к вечеру Слава все-таки выбрался из палатки, стараясь не делать резких движений. — Правда, не рассчитала. Не хотела так сильно. Мир?

Она протянула ему согнутый мизинец — как в детском саду.

— Ладно, — буркнул Слава. — И ты меня извини.

Он зацепил ее мизинец своим, и желание снова шевельнулось, продираясь сквозь тошноту и головокружение, — злое, яростное, темное.

— Как ты думаешь, завтра утром в состоянии будешь идти? — спросила Аня.

— Куда?

— Как куда? К границе, конечно. Я подумала… это было бы полным безумием — вернуться в столицу. Вася прав, это не кино, а мы не супергерои.

— Не знаю, — поморщился Слава. — Как завтра будет, не знаю. Наверно, смогу, но точно не уверен.

Он весь день потихоньку наблюдал за Аней, насколько позволял открытый полог палатки, и понял: она все-таки собирается в Эгран. Причем одна. Потихоньку утащила в кусты нож, а вернулась с пустыми руками. Когда Вася и водяной куда-то отошли, открыла сарайчик и отнесла что-то в те же кусты. Сидела и чертила что-то палкой на песке, а когда дракон подошел к ней, моментально затерла ногой. И защебетала что-то такое веселое. За обедом ловко спрятала в широкий рукав рубашки булочку. Да много чего еще.

Кому угодно будешь голову дурить, милая. Дракон, похоже, в тебя втюрился, всему поверит. Водяной — тому вообще пофигу, куда и зачем ты пойдешь. Ну а меня ты просто в расчет не берешь. А зря, зря…

— Значит, завтра? — спросил водяной. — Так, может, с вечера собраться, чтобы время не терять?

— Ну, что-то можно и с вечера, — согласилась Аня. — А вообще посмотрим, как Слава себя будет чувствовать.

— Ты права, — рассеянно кивнул дракон, который, похоже, витал где-то в облаках. — Нам особо торопиться некуда. Лучше подождать, когда совсем в норму придет. Если по дороге окажется, что идти не может, будет хуже.

Слава мысленно пожелал Васе и Ане провалиться сквозь землю и вечно гореть в аду. А также сожительствовать там с чертями самым извращенным способом. Желательно при помощи подручных раскаленных предметов.

Решили собрать все, кроме еды. Водяной принес три допотопных вещевых мешка из холстины с пришитыми лямками. В два сложили снаряжение, один остался пустым. Аня выпросила себе черные шерстяные брюки, тельник и бушлат — такие же, как у водяного, и переоделась, оставив из старого только замшевые сапоги, набитые мхом.

Вечером она сказала, что хочет лечь пораньше, и забралась в свой шалаш. Слава и так отлеживался в палатке, но после этого закрыл полог и проковырял в полотнище дырку, чтобы следить за происходящим снаружи. Он полагал, что Аня смоется, после того как дракон закончит трансформацию и тоже ляжет спать. Однако получилось иначе.

Вася с водяным сидели у костра и тихо разговаривали. Слава хотел подслушать, но как ни старался, так ничего и не разобрал. Дракон время от времени посматривал на часы, наконец поднялся, взял башмаки и подштанники и отправился в кусты. Водяной залил костер водой из ведра и нырнул в озеро.

Как только все стихло, Аня осторожно выбралась из шалаша и замерла, вслушиваясь в звуки ночи. Спохватившись, Слава изобразил залихватский храп. Подхватив пустой вещмешок и еще раз оглядевшись, Аня пошла в сторону, противоположную той, где скрылся дракон.

Выждав несколько минут, Слава вылез из палатки и крадучись стал пробираться за ней. Луна то и дело ныряла за тучи, и он мог не опасаться, что Аня его увидит. Если, конечно, не услышит. Ходить тихо он не умел, поэтому шел только тогда, когда двигалась она. И замирал, как только останавливалась и прислушивалась. Так они добрались до крохотной полянки, поросшей вереском.

Спрятавшись за толстой сосной, Слава смотрел, как Аня складывает в вещмешок то, что утащила днем: спички, бутылку воды, хлеб, веревку, еще какие-то мелочи. Приладив на пояс импровизированные ножны из бересты, она убрала в них нож, забросила мешок на плечо…

— Ку-ку, — сказал Вася, выходя из-за куста. — Я так и знал, что это не кино, а мы не супергерои.

— Твою же мать! — простонала Аня, скинув мешок на землю. — Ну вот какого?..

— Такого. Я же сказал, одна ты никуда не пойдешь. Нашла кому голову дурить. Кстати, водяной все понял еще раньше меня. Хреновый из тебя конспиратор. Садись, два.

Аня хмыкнула и села на торчащий из земли корень. Вася устроился рядом и обнял ее за плечи.

— Дурочка! — сказал он нежно. — Никуда ты от меня не денешься, поняла?

«Твою же мать! — повторил про себя за Аней Слава. — Вот только тебя не хватало, динозавр хренов! Ромео долбанный!»

Только он все продумал и просчитал — и пожалуйста, такой облом. Мало того, что Вася потащится с ней, так теперь, похоже, эта сладкая парочка решила продолжить то, чему он однажды уже помешал.

— Мы ведь не очень торопимся, правда? — тихо спросил Вася, целуя ее.

— Нет, — прошептала Аня, прижавшись к нему.

Интересно, подумал Слава, что они имеют в виду. Что у них достаточно времени, чтобы потрахаться, или что их интимные отношения развиваются в правильном темпе? Впрочем, разгадывать эту загадку, да и любоваться на эротическую сцену, как последний извращенец, он не собирался.

Ну уж нет, курва. Со мной не захотела, а с ним фиг у тебя получится! Перебьетесь.

— Как мило, — сказал он, выходя из-за сосны. — Совет да любовь. Значит, без меня слинять решили, супермены?