— Ты потеряла сознание?

— Я потеряла иллюзии, — усмехнулась Элена, — Потому что оказалось вдруг, что под водой мне отлично дышится — легче, чем когда-либо на суше, что плавники удобней ног, а тяжесть воды приятна. А стихия — о, она приветствовала меня, обнимала, шептала мне на ухо, показывала течения и делилась знаниями… и я осознала, что всегда была её частью, что мой детский сон — не кошмар вовсе, а всего лишь пророчество, обещание единения и волшебства. Ох, как я тогда смеялась!

— И что, вернулась к своему кракену?

— Да вот ещё! Уплыла мир смотреть, Оса навестила, побывала во всех морях. Ну а потом Крраш таки нашёл меня, да; может, он бы и быстрее управился, не отправься сначала в мой родной мир — думал ведь, что меня туда перекинуло. А так мне повезло: он успел остыть и по-настоящему соскучиться, так что при встрече мне не особенно даже попало. Зато стало совершенно очевидно, что он меня… ну, вы поняли. Первую встречную да поперечную по двум мирам не ищут.

— Романтично, — вздохнула Лиз, — А этот Ос — сволочь. Ведь мог тебя устроить не служанкой, а просто, не знаю, гостьей!

— Дура ты, — хмыкнула Элена, — Везучая притом: я понимаю, что ты Оса по скудоумию оскорбляешь, и даже глотку тебе клыками за это не выдрала — цени. Видно же, что не понимаешь своими медузьими мозгами простых и очевидных вещей. Мне это было нужно! И встряска, и борьба с соперницами в мутной водице, и любовь на грани постоянных сомнений, и чисто женский азарт охоты, и время на принятие судьбоносных решений. Сиди я и дальше на мягких перинках, опекаемая со всех сторон — ничего бы в моих мозгах не поменялось. Так и была бы, хм, тобой.

— В смысле — мной? — опешила Лиз. Ирейн едва не застонала, уже понимая, куда и откуда дует ветер.

— Тобой — в смысле диванной мечтательницей, обожающей истории о дальних далях и великой любви, но палец о палец не ударяющих, дабы воплотить их в жизнь, — ухмыльнулась Элена, — Человечком, болтающимся, как дерьмо в проруби — авось куда занесёт!

Лиз вскочила.

— Слушай ты, селёдка…

— Не нравится? Неприятно слышать? Ну прости, лекарства — штука горькая.

— Ты…

— Хватит, — попросила Ирейн, — Девочки, не стоит ссориться. Это просто пьяный трёп…

— Не просто, — рыкнула Лиз, — И вообще, легко говорить, когда тебя и боги выбрали, и водный змей опекает, и хвост в темноте светится. В человеческой жизни, небось, не была такой умной? Сильно бы ты выкобенивалась, если бы родилась в городишке на сотню домишек, где все всех знают и тянут друг друга ко дну — не морскому, а тому, что похуже? Причём всем — невежеством, тупостью, общественным, будь оно проклято, мнением, вездесущими глазами сплетников! И я тебе скажу — тут бы тебе этого не позволили, тупая рыбина!

— Лиз, думаю, ты тоже не права… — начала Ирейн осторожно.

— Серьёзно? Ясно. Я пойду, — отрубила подавальщица, — У тебя теперь новые друзья — вот с ними и братайся.

Подавальщица вышла, махнув косой и хлопнув дверью.

— Хм, — русалка клыкасто улыбнулась, — Бабы и демонстративные бессмысленные обиды — старое, как мир, сочетание. Ничего, если настоящая подруга, то перебесится и вернётся — а она, кажется, таки настоящая. В любом случае, вот теперь мы с тобой может переговорить по-настоящему, княгиня.

Ирейн прищурилась, глядя в большие синющие глазищи, внезапно оказавшиеся вполне себе трезвыми.

— И о чём же мы будем разговаривать? — уточнила она, добавив холодка в голос.

— О женском, — усмехнулась Элена и сложила губы трубочкой, выдувая светящийся пузырь. Тот стремительно разросся и вскоре охватил их, заключив в своих мерцающих стенках.

— Защита от подслушивания, — пояснила русалка, — Среди драконов без этого не обойдешься — у этих тварей уникальный слух. Итак… Слушай меня, девочка, и запоминай. С одной стороны, тебе достался счастливый билет: ты — пара князя, и этого никому не оспорить. Но у всего есть цена. Ты должна быть готова, что тебя возненавидят, причём все, кому не лень. Конечно, в глаза этого не скажут и в первый вечер отравить не попытаются — все же, не Русалье Царство и не Неблагой Двор, — но и уважения или любви не жди. Тебя будут пытаться прогнуть, использовать, задурить тебе голову…

— Да, — усмехнулась Ирейн, — Прямо как ты сейчас, верно?

— Неплохо, — прищурилась Элена, — Возможно, эти высшие силы дейсвительно что-то знают… Н-да, примерно как я сейчас. Только вот мои интерессы совпадают с княжескими, а с остальными тебе может так не повезти. И отсюда вытекает, что тебе придётся принять несколько правил и следовать им неукоснительно. Первое: никому не доверяй, кроме князя, господина Оса, Казначея и Главы Безопасности. Во всех спорных ситуациях советуйся с ними, не принимай поспешных решений, не иди на поводу у эмоций. Второе: помни, что вы с Тиром ещё молоды, потому очень многое в управлении Предгорьем взял на себя господин Ос; слушайся его и тех, кого он к тебе приставит, всегда и безоговорочно, что бы там ни было — от этого могут зависеть ваши с князем жизни. Третье: держи голову холодной и не лезь в то, чего не понимаешь.

— Говоря простыми словами, твой господин Ос отвёл для меня роль бессловесной покорной декорации, — подытожила Ирейн.

— Да, — спокойно улыбнулась Элена, — Просто потому, что никакую другую ты не потянешь, уж прости — по крайней мере, пока что. Тебе лет сто учиться хотя бы до уровня, на котором можно будет думать о самостоятельных интригах, и будет лучше, если ты это сразу поймёшь. Видишь ли, слишком уж многое на кону, и не воспользоваться твоим влиянием на князя не попытается только ленивый. Говорю сразу: пока ты ведёшь себя разумно и не строишь козней против Оса, я на твоей стороне всецело — и клан моего мужа тоже. Но попытайся вести себя глупо, и мы станем врагами. То, что будет потом, тебе не понравится. Я объясняю понятно?

— Вполне. Что я могу ответить? Я буду выполнять эти условия до тех пор, пока Тир не скажет обратного.

Русалка подперла подбородок кулачком и задумчиво сказала:

— Все же, ты нравишься мне. Пожалуй, нам повезло с тобой. И, кстати — друзья зовут меня Леной.

Когтистую руку Ирейн пожала со смешанными чувствами — когда, спрашивается, все успело стать настолько сложно?

— У нас скоро будут гости, — сообщил Ар флегматично, — Ориентировочно через час.

— Кого тащит нелёгкая? — уточнил Тир.

— Волки.

— Ну, могло быть и хуже, — пробормотал князь, — Хотя бы не Лисы.

— Будут. Часа через два.

Тир покосился на невозмутимого друга. Иногда (примерно пару раз в сутки) Казначея хотелось хорошенечко стукнуть чем-нибудь тяжёлым — вырванным с корнем деревом, например, или скромным непритязательным камушком размером с фермерский домик. Воистину, Серому подобной ерундой все равно не навредить, но это был бы неплохой способ выместить злость и раздражение, скопившиеся в душе и запертые там до лучших времён, будто политические преступники из тех, которых убить всем во благо не позволяют международные интересы, но и на свободу не отпустить, ибо тут же натворят какую-то непроходимо глупую ерунду.

О да, дракон злился на окружающий мир, а ещё больше — на себя, потому что все было не так, как нужно, не так, как он хотел бы для своей пары, не так, как требовали инстинкты. Это почти физически больно — оставаться в "Медвежьем углу", где не было должной защиты, разгуливала опасная нечисть, по нелепому недоразумению считающаяся нянечкой для ребёнка, и ожидалось нашествие оборотней. В дополнение ко всем прочим прелестям князь не мог слышать ни Вету на чердаке, явно магически защищенном, ни Ирейн, занятую "женскими разговорами" с Эленой, и это не добавляло хорошего настроения. Дракону не хотелось видеть посторонних рядом с парой, инстинкты вопили, требуя увезти её с дочерью в безопасное место. Таким образом, в нём во всей красе проявлял себя вполне нормальный порыв для их расы — спрятать свои сокровища в безопасной пещере, на своей территории, как поступали ещё их далекие, жившие по звериным законам предки.